Очень приятно, Демон! (СИ)

— Ты конечно. Притворяешься глупой овечкой, а сама мечтаешь, чтоб он был твоим, разве, нет? — в свете фонаря, глаза девушки блестели от ревности — Ну что замолчала?

Все же слова Каяко, застали богиню врасплох. В глубине души именно этого она и хотела. Но слишком глубоко, где-то на дне. После того, что Акира совершил, в ней кипела лишь злость и обида. Он причинил ей немыслимую, невозможную боль, от которой никогда не удастся оправиться. И не смотря на то, что Томоэ бы не умер, Нанами воспринимала все в серьез. Она уже мысленно прощалась и со своей жизнью и с рассудком. Ведь Томоэ, самый близкий для нее человек, чью разыгранную смерть, она видела своими глазами, и от руки того, кого бесконечно любит. Именно это и сводило с ума.

— Нет. Сейчас я мечтаю разбить его наглую физиономию — честно призналась Нанами.

— После того, что ты устроила в последний раз, я не поверю тебе, Нанами-тян. Думаешь я слепая? Думаешь мы все ослепли, когда ты устроила ему сцену в тот раз? Что ты чувствуешь к нему? Кирихито тебе нравится, да? А я давно люблю его! Он для меня все! Ты слышишь?! Как ты могла так поступить со мной?! — ну вот и срыв. Довольно предсказуемый судя по состоянию брюнетки.

— Прекрати, Каяко-тян. Я понимаю твои чувства, и мне жаль! — взгляд Нанами виновато опустился на белый снег. — Акира умеет только причинять боль, и лишь иногда способен подарить крупицу радости.

— Так значит, он дарил тебе радость?! — возмутилась брюнетка — И что же именно? Как он порадовал тебя?

Нанами видела, что девушка сейчас не вменяема. Ее глаза блестят от злости и ревности и лучшее, что можно сделать это прекратить этот разговор.

— Ничего он мне не дарил. Боль и унижения, это все — конечно не совсем, все. Нанами не успела упомянуть о минутах страсти, желания, неистовой нежности, горячего тепла. О минутах которые Кирихито дарил только Нанами, и больше никому, никогда. Даже свой запах, отдал ей. И розу. Прекрасную, стеклянную розу, которая покоилась на подоконнике в ее комнате. Но об этом стоило умолчать, чтоб не быть покалеченной, а то и вовсе прибитой.

— Что вы делали, когда остались одни в тот день? — пикантный вопрос. « Лучше не спрашивай Каяко, если не хочешь умереть на этом месте » — Что он сделал тебе? Что сказал? — допытывалась Каяко — Отвечай же мне?! Чего ты отводишь глаза?!

Люди врут тогда, когда, правда, способна убить. И уж лучше в такие моменты выбрать ложь, честность порой не уместна. Возможно, Каяко догадывается, что произошло между ними, но пока Нанами не сказала ей об этом лично, девушка сможет нормально жить.

— То что у нас произошло с Кирихито, останется между нами. — этот ответ сейчас казался самым правильным. Нанами не умеет так умело лгать, как Акира — Это тебя не касается, Каяко!

— Ошибаешься! — шипела девушка. Еще чуть-чуть и казалось ее волосы превратятся в жалящих змей, а глаза засветятся. Всем своим бешеным видом, она походила на Медузу-Горгону — Именно меня это и касается! А Томоэ уже в курсе твоих похождений? Может мне шепнуть ему на ушко о том, как ты предаешь его за спиной?

Будто Томоэ уже об этом не знает.

— Иди и докладывай, кому хочешь! — смелость пришла неожиданно. Нанами не была из робкого десятка — Если от этого тебе станет легче, иди. Мне все равно, — богиня повернулась к брюнетке спиной, и продолжила звонить в домофон.

Но вдруг почувствовала, как ее отталкивают силой и бросают на снег. Нанами растерялась, такого она не ожидала. Нападения со спины она никак не могла предвидеть.

— Ты не получишь его, поняла!!! Он мой! Кирихито, мой!!! — кричала Каяко, накинувшись сверху на богиню.

Та кое-как попыталась ее оттолкнуть, но оказалась, что брюнетка с характером. Сильный удар по щеке, заставил Нанами действовать более решительно. Она взяла Каяко за волосы и попыталась оттянуть от себя. Изловчилась, села брюнетке на спину, пока та лежала на земле животом. Нанами инстинктивно стала макать лицо девушки в снежный сугроб.

— Хрен тебе,а не Кирихито! — вырвалось у Нанами, пока она била уже обессиленную брюнетку.

Тут богиня почувствовала, как чьи-то руки обхватили ее вокруг талии и оттащили от Каяко.

— Богиня Земли, опомнись. Что ты творишь? — прохрипел знакомый голос.

Кикуити поставил Нанами на землю, а сам подбежал к брюнетке и помог той подняться. Обе девушки тяжело дышали после разразившей драки. У Каяко была разбита губа и висок саднило. У обоих волосы были растрепаны, и смотрели так, будто взглядом могли уничтожить.

— Что вы устроили, у дома господина? — возмутился шикигами.

— Кикуити-кун, мне надо поговорить с Акирой. Это срочно. — спокойно сказала Нанами.

— Не слушай эту лживую тварь! — кричала Каяко уже не сдержав слез — Она хочет забрать его у меня! Только я не собираюсь его так просто отдавать! Поняла Нанами?! Ты не получишь его!

— Ты с ума сошла, Каяко. — Нанами покрутила у виска, жестом давая понять, что та спятила. Затем посмотрела на Кикуити, который держал рыдающую брюнетку — Отведи меня к нему, иначе я останусь тут и буду ждать до тех пор, пока этот бессовестный мерзавец не вернется.

В глубине души шикигами жалел Каяко, но хозяин для него был всегда на первом месте. Состояние его, в эти три дня оставляло желать лучшего. Господин подавлен и растоптан, хоть и скрывает это достаточно умело. Но Кикуити чувствовал, весь поток переживаний и смятений, что творились внутри него. И от этого самому становилось хуже. Поэтому он доставит господину необходимое лекарство.

Кикуити подлетел к богине и прижав ее к себе, исчез. Каяко осела на белый холодный снег. Заплакала еще громче, чем прежде. Но через пару минут поднялась. Решительно утерла слезы рукавом. Сжала руки в кулаки и поспешила уйти в неизвестном направлении.

Акира лежал на теплом, черном, пушистом ковре. Он выделялся на этом фоне, одетый во все белое, под стать зимней погоде. Отсутствующим взглядом, он смотрел на кружащийся снег, сквозь стеклянный потолок. За эти три дня, он так и не осмотрел свои владения, но зато отыскал эту комнату, на самой верхушке замка. Стеклянный потолок, и стена открывали прекрасный вид на огромные владения и завораживающее небо. Но красота эта не радовала. И сейчас, лежа на теплом ковре, у теплого камина, Акира полюбил снег. Ведь сквозь стекло, не чувствовал холода и ненавистной мерзлоты.

Возле него валялся бокал, с остатками былого содержимого, катаны валялись неподалеку. Рядом была бутылка, с довольно крепким напитком. Собственно так он и развлекался все эти три дня. Не ел, но много пил в абсолютном одиночестве, глядя на небо сквозь стекло.

Тем временем в замке было шумно. Всем заправляли три его верных помощника. Искали слуг для уборки комнат, отменных поваров, занимались реставрацией замка, и конечно же поощряли бравую армию.

Уже третий день, в замке не смолкал шум и гам. Столы ломились от угощенья и в огромном каменном зале пировали лучшие екаи, отличившиеся в бою. Тут же были и тануки, которые любезно обслуживали героев разными способами.

Вот только всех немного огорчало, что Кровавый король, который привел их к победе, так и не явился на пир, ни разу за три дня. Все решили, что он слишком высокомерен, чтоб садится за стол со своими слугами. Это в его характере. В действительности, ему было плевать.

— Заходи — сказал Акира, услышав стук в дверь.

— Господин Кирихито, или теперь можно называть вас, Кровавый Король?

— Называй, как хочешь, если поторопишься с новостями — пьянючим, раздраженным тоном ответил он. Привстав с пола на локте, Акира потянулся к бутылке. Взял стакан, но чуть подумав, поставил его обратно на пол и пригубил, обжигающее виски, с горла.

— Господин, девушка пришла, в себя. Томоэ-доно тоже очнулся.

— И чего Томоэ шлялся целых три дня по стране желтых вод… Вот плут… На все готов лишь бы не выполнять мои маленькие просьбы. Знаешь…ик… Кикуити…

— Господин, я Кенжи.

— Какая разница. Так вот я рад, что все, наконец, решилось. Теперь я полностью свободен.