Очень приятно, Демон! (СИ)

За что, она могла полюбить этого демона. Ведь Акира, не заслуживает ничьей любви. И сейчас, Нанами чувствует, что превратилась в мазохистку, потому что любит того, кто вечно равняет ее с землей. Любит в нем все, до последней клеточки тела. Все, до беспощадной темной души. Любит даже эту боль, ведь она подарена им же.

Полное безумие.

Как можно так низко пасть. Акира вытирает ноги, терзает душу, ласкает тело, а потом наигравшись, выкидывает за ненадобностью. И несмотря ни на что, все равно любит. Плачет, страдает, изводится от сердечной муки, но любит его. Беспощадного, бесчувственного, прекрасного и могущественного.

« За что Кирихито?»

Последнее сальто в воздухе. Рывок. Разворот, и Икусагами лежит раненный на земле. Акира проткнул насквозь его левый бок.

— У меня плохие новости. Твоя рука не отрастет обратно. — дыхание демона сбивается — Рана, которую я нанес тебе сейчас, не затянется. У меня особое оружие. Закаленное кровью Оокунинуши и воздухом из страны желтых вод. — сказал Акира, глядя на него сверху. — В мои планы не входила твоя смерть. Но ты... паскуда гребанная, меня изрядно взбесил, — и это дикая правда, из демона так и льется то, что он в себе так долго держал. Рука замахнулась, но катана застыла над головой Икусагами.

— Нееееет... Кирихитооо!!! — кричит Нанами, кидаясь к нему.

Интересно, когда это он слушал, что ему говорят.

Катана опустилась, и на пол упала отделившаяся часть тела, бога войны. Голова покатилась. И Нанами едва не спотыкнулась об нее, когда бежала к демону. Тело Икусагами рухнуло у ног Акиры. По каменному полу, заструилась багровая юшка крови.

Только теперь Кирихито подняв голову на потолок, прикрыл глаза и удовлетворенно вздохнул. Рассчитался. Так и надо поганому козлу.

Нанами застыла в паре шагах. Смотрит так, будто только теперь увидела его истинное лицо. Лицо убийцы. Томоэ не такой. Он бы послушал ее, а этот... Никогда не изменится. Самое страшное, что даже сейчас, не может заставить себя разлюбить его. Злится на него. Боится его. Ненавидит всем сердце, но любит гораздо больше. Ей до боли в груди жаль Икусагами, и не важно, что он похитил ее, бил, мучил. Он не заслуживал смерти. Сердце ноет от вины за то, что не смогла спасти.

Взгляд Акиры с потолка перешел на богиню, когда он чуть повернул голову в бок. Лениво. Устало. Почти неохотно. Нанами смотрит на него, содрогаясь всем телом. Смотрит, как он вытирает окровавленное лезвие катаны, об одежду Икусагами.

— Что ты наделал, Кирихито? — всхлипывает она, приковывая его внимание к себе — Почему ты это сделал...

Демон очутился рядом с ней за секунду, и его пальцы сжали подбородок девушки. Он глазами прожигал, алое переходящее в синеватый оттенок, пятно на ее щеке. Затем застыл на высохшей крови под носом и размазанной по дрожащим губам.

— Молчи — еле слышно, но слишком сердито. Обжигал ее кожу, вишневым дыханием. Нанами ощущает дрожь в его руке, тонет в его глазах. Но сейчас она боится.

Нанами смотрит осуждающе. Напугана. Не понимает, что бог войны подписал свой смертный приговор уже в ту минуту, когда Кирихито заметил ее красную щеку, разбитую губу и кровь, струящуюся из носа. Уже тогда было решено, что он, не жилец. Простить того, кто поднял руку на самое священное, демон был не в состоянии. Он не Томоэ. Великодушие ему чуждо.

Хотя нет.

Он все же проявил благородство. Просто отрубил тупую башку Икусагами. А ведь вся его сущность мечтала медленно, мелко рубить его по кусочками. Упиваться его криками и страданиями. Радоваться, как больной придурок от того, что тот молит о смерти. Но даже тогда, Акира бы не прекратил терзать его тело. И только слезы и страх Нанами заставили, отказаться от этой задумки.

Как жаль. Ведь она была такой сладкой и принесла бы кучу удовольствия.

Вот и, настал самый лучший момент, подарить богине вечность. Чтоб больше ни одна мразь не смела, забрать ее жизнь. Чтоб больше никогда, он Акира не испытывал это унизительное чувство страха, от понимания, что может ее навсегда потерять. Он поставит конец своему главному страху. Сейчас.

— Хватит ныть — раздраженно сказал он.

Истерики девчонки и взгляд полный осуждения начинал бесит. Вот она благодарность за то, что спас ей жизнь в сотый, мать его, раз.

— Ты убил Икусагами. За что? Что он сделал тебе?

« Ну точно дура. И правда что блин он мне сделал? Разве можно беситься от того, что на ее милом личике остались синяки от грубой лапы этого поддонка?! А разбитый нос ее только украшает!!! РРРР.... Нанами ты идиотка!!!»

— За все хорошее — почти выплюнул из себя, убирая в сторону ладони, которыми закрылась от него богиня — Кикуити, поищи ключ от этой железной цепи — она сковывала руки Нанами, и запястья были синими от тяжести браслетов.

Слуга очень быстро их нашел, в юкате погибшего бога войны, и поспешил передать найденное господину. Акира тут же освободил Нанами от оков, но ей уже было все равно.

В воспоминаниях снова картинка, где Акира с полным безразличием склоняет бога войны перерезать ей горло, и та, где он отрубает ему голову. Снова ноющая боль сдавила виски , уничтожая своим жестоким напором. Его равнодушие безбожно сильно ранило ее, вновь. Зачем же теперь Кирихито освобождает от оков. Претворяется снова. Играет в заботливого. Зачем он постоянно так поступает с ней. И когда… Когда он был настоящим? Вчера ночью, когда дарил тепло и умопомрачительную ласку? Сегодня – когда просил Икусагами не медлить и избавится от нее, чтоб отомстить Томоэ? А может, когда убил его? Или же теперь, когда бережно снимает тяжелые железные оковы с ее запястий.

Ятори не понравился этот благородный жест со стороны хозяина. С каждым разом, он все больше убеждался в том, что девчонка ему дорога. Неужели Акира в нее влюбился? Такое невозможно. Умереть и не встать. Господин велик и могущественен, а Нанами лишь пыль, которая попала ему в глаза. И которую просто нужно смахнуть в сторону.

Пошарив во внутреннем кармане, заляпанного кровью плаща, Акира вытащил колбочку со светящейся, прозрачной жидкостью. Очень была бы похожа на обычную воду, если бы так ярко не светилась. Подарок мошенницы, Исохимэ.

— Выпей, — сказал он протягивая колбочку Нанами.

— Пошел к черту, Акира, — неожиданно. Гордость и уважение заставили напомнить о себе. Нанами может и любит его, но и ненавидит не меньше. Два совершенно противоположных чувства живут в ней и как-то умудряются уживаться между собой. Откровенное безумие.

Демону ее ответ не понравился, разумеется. Он старался. Добыл для богини единственную вещь, которая дарует бессмертие, если конечно Исохимэ не обманула. А эта дурочка упрямится. Акира оставит богиню в покое, только тогда, когда ее жизнь станет вечной. Тогда боятся, будет не о чем. Тогда сможет дышать спокойно избавившись от главного страха, и пожалуй единственного.

Заломив руки девушки назад, он связал их магией за спиной. И притянул Нанами к себе за плечи, пока та в разные стороны дергает головой.

— Ты не поняла меня, девочка — шипит он глядя ей в глаза —Это не просьба, а приказ.

— Подавись этим пойлом, мерзавец. — дергается в его руках. А его прикосновения немного грубые, но такие теплые и до дури волнительные — Мне хватило твоего вчерашнего напитка, Акира! — вспомнилась и вчерашняя обида. — Оставь меня в покое!

— Ты слегка глуховата. — закипал Акира. И как можно быть такой упрямой — Я же сказал мне надо, чтобы ты это выпила.

Мне надо… Он только и знает что такие слова. Мне надо. Я хочу. Я приказываю. Просьбы не в его стиле.

— Открой рот, — внутри демона разлилось тепло, и его обдало жаром. Ощущения, пробрали все тело, словно электрический ток. Вчера, он точно так же, просил Нанами открыть рот, только по другой причине... И теперь это воспоминание взбудоражило. Возбуждало. Акира рассматривал внимательно ее нижнюю губу и мысленно погружался в этот маленький, нежный, но такой горячий ротик.

Стоп.

Очнулся. Трухнул головой на секунду. Вспомнил, что сейчас они не в спальне и здесь не место для подобных мыслей. Тем более действий.