Воровка (ЛП)

– Парни, вы по–прежнему пьете черный? – спросила она.

– Да, черный.

Она подала им чашки и снова села. Прокашлявшись, Сола сказала:

– Мне очень жаль, но я никогда не вернусь в Колдвелл. – Сейчас она целенаправленно посмотрела на миссис Карвальо. – Вы понимаете. Как бы я ни была… благодарна… вашему кузену, я не могу лезть в его дела…

– Мы пришли к тебе по личному вопросу. – Эрик попробовал кофе, находя его более чем приемлемым. – Он не в порядке. И наша единственная надежда в том, что ты сможешь дать ему…

– Если он болен, то ему стоит отправиться к доктору…

– … причину бороться дальше.

Марисоль напряглась.

– Бороться? О чем вы говорите?

Эрик был готов к этому вопросу.

– Рак. У Эссейла рак.

Ложь вырвалась из его рта легко, в то время как правда застряла бы в горле. Этой женщине ни к чему знать, что ее спас вампир, с которым она впоследствии делила ложе. А если он скажет, что Эссейл сошел с ума от ломки, то это не только с меньшей вероятностью вызовет сострадание, ему также придется объясняться, ведь люди, очевидно, реагируют на отказ от кокаина иным образом.

Рак – другая история. Не важно, что вампиры не болеют раком, это бич человечества.

– О… Боже, – прошептала Марисоль.

– Он слишком гордый, чтобы просить у тебя помощь. – Эрик не мог не отвести взгляд. – Мы – его кровь. Мы сделаем все, чтобы обеспечить ему то будущее, которое у него может быть.

– Я не… я для него никто.

– В этом ты зашиваешься, – сказал Эвейл.

– Ошибаешься, – поправил его Эрик. – Поэтому мы здесь. Мы хотим, чтобы ты навестила его в палате… вдохновила его так, как это сможешь только ты.

Она открыла рот, словно хотела возразить, но он опередил ее протесты, вскинув руку.

– Прошу. Не трать наше время и не притворяйся невеждой, когда ты точно знаешь, что из всех людей значишь для него.

Женщина уступила молчанию, которое, казалось, давило на ее тело, и он чувствовал, что должен дать ей пространство, чтобы разобраться со своими эмоциями: дальнейшие комментарии дадут ей возможность для возражения. Она одна должна принять решение.

Пауза затянулась, и миссис Карвальо поставила тарелки перед ним и его братом, и он закрыл глаза от ароматного запаха, опустил голову и сделал глубокий вдох.

– Это честь для нас, миссис Карвальо. – Он повернулся к бабушке, которая вернулась к плите. – Мы не заслуживаем такой трапезы.

– Кушайте. – Шишковатый палец указал на стол. – Такие худые. Вы отощали. Я приготовлю еще.

О, этот тон. Резкий, с неодобрением и незнакомым акцентом. Но ее глаза блестели, и он знал, что несмотря на физическую дистанцию, посредством своей еды она обнимала их, приветствовала с любовью, которую он никогда не видел в своей жизни.

В конце концов, сироты по определению не знали любви и ласковой руки мамэн.

Взявшись за вилку, Эрик обнаружил, что яйца были приправлены изумительными специями, и когда он начал уплетать их, то почувствовал другой потрясающий запах от плиты.

– Какой рак? – спросила Марисоль.

Эрик потянулся над игрушечным столом и взял салфетку из держателя. Вытерев рот, он сказал:

– Рак крови, развивается стремительно и страшно.

– Где его лечат? В «Святом Франциске»?

– Он пользуется услугами личных терапевтов. – Марисоль вспомнит Дока Джейн и Мэнни, когда до этого дойдет. – Он получает самое лучшее лечение. Лучше не бывает, могу тебя заверить.

– Сколько… – Она прокашлялась. – Сколько ему осталось?

– Сложно сказать. Но он страдает. Сильно.

Повисла пауза, нарушаемая только процессом еды.

– Он перестал звонить мне, – выпалила Марисоль.

– Значит, он поддерживал связь? – Не удивительно. И это обеспокоило Эрика. – Он рассказывал что–нибудь?

– Он не говорил со мной. Просто вешал трубку, но это был он. Я знаю это. А потом звонки прекратились.

– Да.

Перед ними поставили еще тарелки, в этот раз с чем–то из кукурузы. И другое блюдо из картофеля – такое миссис Карвальо заморозила для них перед отъездом. Бабушка не присоединилась к ним. Она начала мыть тарелки в раковине, и он знал, что не стоит предлагать ей помощь. В Колдвелле, во время их совместного проживания, они с Эвейлом однажды предложили свою помощь на кухне, и женщина оскорбилась так, будто они использовали бранные слова в ее присутствии.

Марисоль заговорила лишь после того, как они с братом закончили второе и третье блюда.

– Мне очень жаль, – сказала она. – Но я не могу вернуться. Вы должны понять. Даже ради него. Нам небезопасно находиться в Колдвелле…

Миссис Карвальо перебила ее чередой резких слов на ее родном языке, и внучка склонила голову, чтобы не оскорбить свою бабушку несогласием. Тем не менее, Эрик видел по жесткой линии ее подбородка, что она не уступит.

– Мы обеспечим вашу безопасность, – предложил он. – Вам обеим. Слово чести, что с вами ничего не случиться.

Бабушка снова заговорила, уперев руки в бедра, морщинистое лицо выражало неодобрение.

Марисоль поднялась на ноги.

– Нет. Это опасно. Может, я могу связаться с ним через FaceTime, или как–то еще. Поговорить по телефону или…

Эрик встал, Эвейл последовал за ним.

– Я понимаю. Прошу простить за беспокойство.

– Я бы хотела помочь. – Марисоль скрестила руки на груди. – Правда, при иных обстоятельствах я…

– Мадам, – он обратился к ее бабушке. – Вы несказанно одарили нас своей трапезой. Она придаст нам сил, которые мы направим в нужное русло.

Эвейл согласился с его словами, и они оба поклонились пожилой женщине.

Когда они выпрямились, миссис Карвальо спрятала руки под передник. Она, казалось, была рада их словам и расстроена поведением своей внучки.

Повернувшись к Марисоль, Эрик также поклонился.

– Мы здесь не задержимся и более не побеспокоим вас.

Марисоль открыла рот, словно собиралась заговорить, но он уже ушел, направляясь к двери. И выходя наружу, он придержал панель для близнеца.

– Не говори ничего, – пробормотал он, когда Эвейл пересек порог. – Молчи.

Как и всегда, его близнец не возражал против молчания.

Глава 7

Вишес резко вскинул голову, почувствовав присутствие Джейн. Там, в темноте, на холодном ветру. Она пришла.

Он вскочил со станка, сердце гулко забилось в груди. Он чувствовал ее эмоции даже не видя ее… и понял, что каким–то образом она все выяснила.

– Джейн, – рявкнул он, зашагав по голым половицам.

Она была на террасе в своей призрачной форме, всего лишь нечеткая голограмма самой себя в белом халате, униформе и «Кроксах». С ее светлыми волосами и широко распахнутыми темно–зелеными глазами, она казалась до боли знакомой… и чем–то из другой, более ранней стадии его жизни.

Когда между ними закралось отчуждение? – гадал он.

– Что ты наделал? – прошептала она.

Резкая боль, угрожающая его равновесию, вспорола грудину.

– Я не трахал ее. Я не прикоснулся к ней.

– Почему… – Она накрыла рот рукой. – Вишес, почему?

Когда порыв ветра пронесся в пространстве между ними, он услышал свой ответ:

– Я не знаю.

– Ты не… ты не знаешь?! – Ее гнев прорывался наружу, брови низко опустились, он принял ее жесткий взгляд – как кинжал в грудь, который он заслужил. – Ты встречаешься с другой женщиной… вампиршей, неважно… за моей спиной и ты не знаешь, зачем это делаешь? Ты – самый умный человек, которого я когда–либо встречала, и даже полная бестолочь знает, почему он изменяет.

Вишес покачал головой.

– Я не изменял.

– Где твоя майка?

– Я не собирался этого делать…

– Разумеется собирался. Ты попросил Фритца принести сюда выпивку, и кто–то явно пришел сюда.

– Я сказал тебе, что не прикоснулся к ней…

– Чушь собачья! И прошу, избавь меня от своих отговорок. Я не поверю тебе. С какой стати… – она указала на зажжённые свечи. – Когда я запомню эту чудесную картину до конца своих дней? Вишес, это так романтично. Надеюсь, она впечатлилась…