Воровка (ЛП)

Разделение труда и все такое.

Так что да, он сделает то, что в его силах, чтобы вернуть себя на землю. А когда он сможет не просто касаться земли, а твердо стоять на своих двоих, то вернется к их совместной жизни.

Что еще ему остается?

В сотый раз ожидая, что его осенит иная идея, Ви смутно осознавал, что ждет ответа от источника беспорядка: он заглядывал в свой шизанувшийся мозг в поисках иного пути, позволяющего избежать измену, хотя на его разум в принципе нельзя было полагаться.

Невозможно исследовать местность со сломанным компасом, фонариком без батареек и очками ночного видения с разбитыми линзами…

Запах сексуально возбужденной женщины наполнил пентхаус, и Вишес не стал оборачиваться. Он знал, кто здесь появился, кто стоял в дверном проеме, который он оставил открытым. Знал наверняка, что на ней было надето – ведь он сам обозначил, что хочет видеть на ее теле. Знал, что в это мгновение она опускается на колени, чтобы на четвереньках заползти внутрь.

Знал, что она будет ждать его приказа.

Вишес взял бутылку водки. Открыл ее, как профи, впрочем, у него полно опыта.

Лжецпредательшлюхалжецпредательшлюха…

И пил прямо из горлышка, пока желудок не обожгло так же, как горело в груди. А потом он повернулся.

Глава 5

И что они делают? – думала Джейн, когда кузены Эссейла отвернулись и направились по коридору учебного центра.

Какое они приняли решение?

Джон Мэтью и Рэйдж последовали за ними, свернув свой лагерь, развернутый возле офиса, и следуя за ними по пятам, минуя ее.

Рейдж помедлил, а другой боец продолжил свой ход.

– Что они сказали?

Не подумав о вопросах конфиденциальности, она ответила:

– Что они сделают то, что необходимо.

– Значит они… все закончат?

– Они не дали никакой конкретики. – Она запустила пальцы в свои короткие волосы. – Я свяжусь с ними позднее.

Казалось неправильным давить на них и, к тому же, ей вообще не нравилось происходящее. Завтра с приходом ночи она позвонит им и попытается прояснить ситуацию. В любом случае, без нее они не попадут к Эссейлу… поэтому незачем беспокоиться о том, что они займутся самодеятельностью в плане эвтаназии.

Рейдж нахмурился и уперся руками в бедра, укрытые черной кожей.

– Если понадобится снова привезти их сюда, просто дай знать.

– Хорошо, спасибо. – Когда Брат шагнул в сторону, она поймала его за руку. – Эм, Рейдж? Разве Вишес не должен быть с тобой?

– Да, должен. Он позвонил и попросил Джона подменить его.

– Он… ну, хорошо. Наверное, он в Яме.

– Знаешь, вам двоим стоит взять совместный выходной. – Голливуд улыбнулся, сверкая своими небесно–голубыми глазами. – Вы погрязли в работе. Оба.

– Это не так…

– Я не помню, когда в последний раз видел вас вместе на трапезе. – Пожав плечами, он достал «Тутси поп». Посмотрев на леденец, мужчина выругался. – Апельсиновый. Не люблю апельсиновый. С другой стороны, я достал его в темноте. Таконсказал.

Док Джейн рассмеялась.

– Да ладно?

– Майкл Скотт [10] – мой кумир, что тут скажешь.

Рейдж ободряюще сжал ее плечо, а потом быстро догнал близнецов и Джона Мэтью.

Док Джейн снова посмотрела на телефон и, не обнаружив ничего на экране, мысленно пробежалась по статусу своих пациентов. Эссейл был… ну, в прежнем состоянии. Лукас занимался в бассейне с Эленой. Остальные койки свободны, а следующий осмотр Лирик и Рэмпа только через два часа.

Она подумала о том, чтобы написать Вишесу и спросить, где он, но странная неловкость помешала ей… и ушло мгновение на то, чтобы определить, что это.

Словно навязывается.

Она чувствовала себя так, будто навязывалась, пытаясь связаться с ним, и чем больше она изучала напряжение в груди, тем очевидней все становилось. Когда это началось? – задумалась она. Когда она начала считать, что потревожит своего супруга простым сообщением?

Это ненормально, решила она. Совсем ненормально.

Развернувшись, она направилась к кабинету, открыла дверь и, минуя стол и ящик, подошла к шкафу. Протиснувшись в узкое пространство, она прошла мимо стопок с блокнотами, коробок с ручками и кипами бумаг для принтера. Возле потайной двери она ввела код на панели и вышла в туннель…

Сразу же отругав себя за неэффективные действия. Если раствориться, то она спокойно минует все преграды, но чем дольше она пребывала в осязаемом состоянии, тем больше привыкала к привычкам и законам всех смертных.

Хотя она им больше не подчинялась.

И также… она хотела прогуляться и прочистить мысли.

Подземный туннель связывал учебный центр с особняком, где жили все домочадцы, и Ямой – берлогой Вишеса и Бутча, и представлял собой прямой отрезок подземной дороги, флуоресцентные лампы над головой напоминали посадочную полосу, неверно понимавшую закон гравитации. И по пути она сняла стетоскоп с шеи и спрятала в карманах белого халата. Голубая форма под ним была чистой, ее «Кроксы» – красного цвета, плотные носки от «Л.Л.Бин».

Какое сейчас время года?

Зима. Сейчас зима. Да… январь.

Когда она последний раз выходила на улицу?

Ну, не так давно, на самом деле. За последние пару недель они с Мэнни, ее коллегой по всем вопросам – шла ли речь о хирургии, общей медицине или административной части, – выезжали на несколько экстренных ситуаций в центре города. И в подобных случаях едва ли станешь наслаждаться погодой… вообще не замечаешь, холодно на улице или тепло. Подобные выезды – сравни деловой поездке: ты, конечно, ездил в Нью–Йорк, но не для развлекательных мероприятий, посещения музея или гастрономических изысков.

Нет, в те моменты она отчаянно спасала чью–то жизнь: Пэйтона, Рейджа… остальных. Братья, солдаты и новобранцы получали раны, которые вполне могли угрожать жизни, а эти вампиры для нее – не простые пациенты. Они – ее семья.

Если она подведет кого–нибудь из них, то никогда не простит себя.

Выход из туннеля в особняк был отмечен серией невысоких ступенек, и она прошла мимо.

Боже, чем дальше она заходила, тем сильнее становилось чувство ужаса, собирающееся где–то в районе живота… вопреки всякой логике.

Она возвращалась домой. Чтобы увидеть любимого мужчину.

Откуда тревога?

Может, дело в ситуации с Эссейлом. Может, предчувствие и мурашки на загривке – всего лишь проявление беспокойства под влиянием момента, всплеск эмоций. Да, должно быть так. Клятва Гиппократа, которую она принесла, спорила с этикой эвтаназии, и она не могла примирить их внутри себя.

Добрые сто, сто пятьдесят ярдов спустя она подошла к прочной двери в Яму. Вбив код на панели, Джейн поднялась по низким ступеням в половину лестничного пролета и достигла второй двери…

Услышав шум работающего пылесоса, она заглянула внутрь. Фритц, супер–дворецкий, водил «Дайсоном» по ковровой дорожке в коротком коридоре. В своей черно–белой униформе он словно сошел с рекламы конторы, занимающейся ведением хозяйства и нанимающей к себе исключительно английских герцогов.

– Госпожа! – он отключил жужжание, морщинистое лицо расплылось в улыбке, и в голове мелькнула ассоциация со шторами, которые раздвигали в стороны, чтобы впустить солнечный свет. – Вы вернулись, чтобы переодеться? Я думал, что вы уже освободили помещения, в противном случае я бы не приступил к уборке. Прошу прощения.

Джейн улыбнулась ему, чтобы пожилой мужчина не беспокоился о том, что мог сделать что–то плохое.

Но сама при этом была сбита с толку.

– Прости, что?

– Ваше свидание с хозяином в центре города. – Фритц сиял как ночник в форме сердца. – Он просил меня достать ему свечи и напитки для вас двоих.

Холод волной окатил ее с головы до пят, оставив ощущение, словно вода заполнила ее ботинки до краев – будь она сейчас в высокой обуви.

– Госпожа?

– Да, конечно. Я… верно. Разумеется. – О чем он спрашивал? – Я просто пойду в таком виде.