Дети слепых (СИ)

И тогда Йойки сжимался и втягивал плечи, опускал голову и становился нелюдимым и молчаливым, похожим на дикого зверёныша, которого тщетно пытаются приручить.

Йойки знал, что никогда не сможет доверять так, как доверяла всем Юка. Настороженность, самооборона – всего этого не было в Юке, она жила только своим открытым сердцем, а Йойки жил лишь в судорожных попытках научиться чему-то подобному.

Не получалось.

Йойки устал. Устал пытаться быть тем, кем не являлся. Быть похожим на них - открытых, добрых, чутких, верящих в чудо и достойных чуда. Идеальных.

Иногда Йойки казалось, что он тоже такой, как они. Но чаще всего он просто не понимал, кто он.

Иногда он хотел быть одним из тех, кто не знает, не верит. Он хотел, чтобы непонятный таинственный снег падал на его плечи, касался кожи и оставлял после себя холод. Холод притупляет боль.

Иногда Йойки хотел, чтобы было холодно.

*

Сегодняшнее чаепитие оказалось коротким, потому что господину Отто нужно было написать речь для завтрашнего педагогического совета. Педагогический совет проходил в школе раз в месяц, и преподаватели готовились к этому дню с особенным усердием. Это был их шанс что-то изменить в устройстве школы к лучшему.

Ребята пожелали господину Отто удачи и разошлись по домам. Когда Юка осталась с Йойки наедине, она заметила, что сегодня Йойки ещё молчаливее, чем обычно. Обеспокоенная, она даже забыла про свои неудачи с уроками рукоделия.

Но спросить прямо девочка не решалась. После того короткого робкого поцелуя под цветущим майнисовым деревом что-то в их отношениях изменилось. И если раньше Юка только отмахивалась от своей Каны со словами: «Да брось! Мы же только друзья», то теперь она лишь угрюмо молчала и всякий раз при мысли о Йойки чувствовала смущение.

И знала, что Йойки тоже смущён.

Иногда Юка злилась. «Ну и зачем, спрашивается, он это сделал? Ведь всё так хорошо было!». Но задавая этот вопрос Юка тут же отвечала самой себе. Потому что так должно было быть. Потому что мы оба знали, что так будет. И оба хотели, чтобы так было.

Они шли по влажной после недавнего дождя траве. Почва была мягкой, и Юке приходилось смотреть под ноги, чтобы не вляпаться в грязь. А то Кана снова обозвала бы её неряхой и долго ворчала бы, стягивая с неё одежду, чтобы унести в стирку.

И Юке вдруг захотелось очутиться сразу дома и слушать ворчание и кудахтанье Каны, а потом забраться в тёплую ванну и провести вечер с книгой в своей светлой уютной спальне. Ей тяжело было идти рядом с молчаливым Йойки и хотелось, чтобы это скорее закончилось, и вместе с тем было больно и стыдно от этих незнакомых раньше мыслей.

Ветер холодил кожу, и окончательно вступил в свои права промозглый вечер. Вечерами всегда было намного прохладнее, чем днём, но сегодня Юке казалось, что стало по-настоящему холодно. Она пожалела, что не взяла с собой серый, связанный Каной свитер.

- Замёрзла? – спросил Йойки, в очередной раз прочитав её мысли.

- Немного, - тихо отозвалась Юка, не видя смысла врать и притворяться.

- Тогда возьми мою рубашку, - Йойки снял рубашку в зелёную клетку и протянул её Юке, оставшись в одной футболке.

- Спасибо, - Юка накинула рубашку на плечи и снова опустила взгляд к земле.

- Ты не сильно торопишься домой? – спросил Йойки.

Вот так номер.

- Да нет, не сильно… - на этот раз Юке пришлось солгать. – А что?

- Просто я хочу сходить кое-куда. А одному идти, честно признаюсь, как-то страшновато.

- Страшновато? – Юка нервно хихикнула. – Куда это, интересно, ты намылился? Что за страшное место?

Но Йойки ответил просто и серьёзно:

- К Стене.

Подул ледяной ветер. Повисло тяжёлое молчание.

- К Стене… - эхом повторила Юка и остановилась.

Сотни быстрых мыслей проносились у неё в голове. Зачем Йойки идти к Стене? Что тревожит его на этот раз? Что он задумал?

Юка не хотела идти к Стене. Стена пугала её. Ей не нравилась царившая там атмосфера пограничности двух совершенно разных миров, находившихся друг от друга в непосредственной близости и, тем не менее, бесконечно далёких друг от друга.

Оказаться рядом со Стеной, значит снова представить, как Йойки шагнёт на Ту сторону и больше никогда не обернётся, значит осознать неумолимую быстроту ускользающего времени.

Меньше года осталось. А что дальше?

Но Юка пересилила поднимающийся в груди болезненный давящий ужас и сказала с улыбкой:

- Отлично, пошли! Только Стена в другой стороне. А мы сейчас идём к мосту.

- Юка, если не хочешь, я провожу тебя домой и схожу один…

- Дурак, неужели ты думаешь, что после того, как ты мне это рассказал, я отпущу тебя одного? Конечно, мы пойдём вместе! – и она, храбро преодолевая смущение, взяла удивлённого Йойки за руку и потянула за собой.

- Не ожидал от тебя такого энтузиазма, - сказал он с полуулыбкой, и Юка почувствовала его облегчение и радость.

- А я не ожидала, что тебя потянет на приключения, мой занудный друг!

- Юка?

- Да?

- Спасибо.

*

Обычно Юка плохо запоминала дорогу куда-либо. И это было ещё одним поводом для ворчания её Каны.

- Нельзя быть такой рассеянной! Ты уже большая девочка, пора научиться ориентироваться в пространстве самостоятельно! Начинай лечить свой топографический кретинизм, а то потом мне влетит по шее за то, что я так ничему тебя и не научила!

Когда иенкам исполнялось четырнадцать лет, они сдавали своеобразный экзамен по всему, чему научились за эти годы. По результатам экзаменов их Каны получали награды или отстранялись от работы. Тем Канам, чьи воспитанники успешно проходили испытание, вручали новых.

Кана Юки была ещё совсем молодая, и Юка была, так сказать, её первым опытом. Поэтому волнение Каны было особенно сильным – от того, как хорошо она воспитала своего первого ребёнка, зависела её дальнейшая судьба.

Конечно, Юке не хотелось подводить свою Кану. Как-никак она очень любила её. Но запоминать дорогу всё равно оставалось для Юки большой трудностью, поэтому она надеялась, что в экзамене не будет вопросов, связанных с ориентацией на местности.

Но дорогу к Стене Юка запомнила сразу.

Почему-то она накрепко отпечаталась в сознании девочки, и Юке казалось, что она может прийти туда даже вслепую.

Почему?

Последний раз Юка была у Стены пять лет назад. Ей тогда было восемь, а Йойки девять.

Это был официальный визит к Стене, своего рода экскурсия, и с этого дня детям разрешалось подходить к Стене когда вздумается. Однако мало кто пользовался этим разрешением. Стену боялись все.

Утро в тот день было прохладным и ясным. Юке запомнились белоснежные облака, плывущие по холодному простору небесной выси. Запомнилась сухая трава сентября под ногами, суета нервных учителей, сборы в дорогу и нежелание идти. Юка помнила, что накануне натёрла себе ноги в новых школьных туфлях и думала, что не выдержит длинной дороги до Стены и обратно. Помнила, что Йойки принёс ей из медпункта пластырь, и они вместе заклеивали больные места и чуть не опоздали, потому что все уже собрались уходить без них. Помнила, что на Йойки был надет светло-сиреневый свитер, который она так любила, и который Йойки носил до тех пор, пока свитер не начал в буквальном смысле разваливаться на части. Этот свитер очень шел к тёмным, рассыпанным по плечам волосам Йойки, но, конечно, Юка никогда не говорила ему об этом.

Юка помнила его волнение. Йойки в тот день нервничал больше всех. Он был единственным человеком в их классе, и именно ему предстояло пересечь Стену, в то время как другие просто шли посмотреть на неё для ознакомления.

Они шли не так долго, как думала Юка. Стена оказалась намного ближе, что ничуть не обрадовало девочку. Близость этого сооружения нисколько не внушала ей уверенности.

Когда череда домиков-близнецов закончилась, и они пересекли небольшое поле, взгляду открылся реденький сосновый лес, больше похожий на посадку. Пройти его можно было за полчаса, но Юка уже могла разглядеть сквозь верхушки сосен Её. Стену.