О чем поет вереск (СИ)

— Верно, поэтому, — сквозь сжатые зубы выговорил Мидир, не желая придумывать отговорки ни ей, ни себе.

Возможно, их любовь не освящена небесами, но все же достаточно земная и прочна для таинства зачатия… Может, пора сказать о ребенке? Но его королева тут же обеспокоилась за других:

— Лианна и Джилрой будут жить долго и счастливо и умрут в один день?

Человеческая присказка звучала иначе в мире, где любое неосторожное слово могло стоить жизни или способностей к волшебству. Этайн, заметив его замешательство, продолжила:

— Сердце мое, хотя бы одну или две тысячи лет! Для ши это же немного?

— Не так уж мало. Однако я обещаю.

Боль накатила с такой силой, что прервалось дыхание и скрутило внутренности.

…И новая смертельная потеря. И нет места ни жалости, ни прощению. Джаред просит жизнь за жизнь у волчьего короля и, проклиная себя, отдает сигнал к последней атаке. И тени пляшут огнем, и рушится Золотая башня, погребая своих владык, и гибнут ши в бессмысленной, беспощадной бойне…

Мидир мотнул головой, сбрасывая наваждение, и решил поискать брата мыслью. Тревога была неясной, расплывчатой, и она лишь усиливалась.

Мэллин, видимо исполняя вчерашнюю угрозу главного повара, чистил овощи. Вернее, баловался, вырезая из них забавные фигурки.

— Увидь это Воган, и я никогда не вылезу с кухни! Никогда! — округлил глаза, пугая картофельную голову, похожую на голову самого повара. — Вполне можно было применить магию для всей этой ерунды! — передразнил бас Вогана. — Вкус, видите ли, не тот! — щелкнул изображение по носу. — Я принц, между прочим!

— Принц, принц, — улыбнулась ему возникшая в дверном проеме Лианна. — Доброе утро, принц!

Лианна — сияющая и прекрасная. Мидир внимательно и с интересом оглядел будущую королеву Дома Солнца, которой счастливое замужество явно шло. Золотые волосы струились по плечам и спине, без всякой прически сохраняя порядок; лицо с правильными чертами осветилось, светло-карие глаза ожили.

Витязь Неба, принявший Дом любимой, стоял в переходе, подпирая широким плечом стену и задумчиво разглядывая золотое шитье на крошечном носовом платке. Откуда его достала Лианна и что он там хотел увидеть, оставалось загадкой. Однако эта жалкая тряпица превратила витязя печального в витязя вполне счастливого.

— Доброе утро, солнечная де… женщина! — перестав откровенно любоваться, выдал Мэллин и прикрыл глаза ладонью. — Я ослеплен твоим сиянием! Очарован и заворожен пуще прежнего!.. Вот что творят волчьи спальни! — обе руки поднялись вверх. — Теперь стража будет не так яростно драться за право стоять подле твоих покоев! — Склонился к картофельному Вогану, уточнил у молчаливой головы задумчиво: — Или еще более яростно? Хм-хм! Видно, пряник оказался сладок?

Дерзкий взгляд серых раскосых глаза вогнал солнечную ши в краску.

Мэллин, подкинув нож и поймав его за лезвие другой рукой, продолжил:

— Я бы сказал, ты прекрасней всех на Светлых землях, но прости-прости!.. — прижал руки к груди. — Мое сердце покорено одной занятной человечкой, женой моего брата! Но я с гордостью вручаю тебе второе место. Если небесный витязь вдруг утомит тебя, и какой-нибудь из Лугнасадов ты решишь провести на стороне, я в полном твоем распоряжении… — невероятно двусмысленное подмигивание. — Помни, черная сторона противоположна белой, ты тут потеряла то, что я забыл, когда имел, зато обрела почти утерянное…

Мэллин запнулся в некоторой растерянности, чуть ли не в обиде, не дождавшись привычной резкой отповеди.

— Спасибо за добрый совет насчет пряников, — улыбнулась Лианна спокойно, может быть, впервые на слова Мэллина не желая злиться или дерзить. — Ты очень-очень хороший волк!

— Ах, солнечная де… женщина, не смей! Не смей так позорить мою репутацию! — брат испугался непритворно. — Что скажут прочие ши?

— Что бы ни говорили, для меня ты — лучший в этом Доме. После…

— После Джареда, разумеется, — довольно закончил Мэллин. — Не печалься, я не обижусь на второе место! Ты ведь не обижаешься?

Мидир сам чуть было не обиделся. Как это ему — владыке Благого Двора, королю волков! — не выделили место? Вернее, почему не выделили первое? Но решил: спор слишком глуп, чтобы он в нем участвовал. Наивные дети! Что-то из этого он бормотнул вслух: Этайн очень серьезно заверила его:

— Ты самый лучший! Самый грозный, самый благородный и самый люби-и-имый. Мой Мидир! Ты прекрасен душой и телом, словно древний бог, твоя кожа серебрится подлунным снегом, а волосы чернее колдовской но-о-очи…

— …возьми обе твои пропажи, — Мэллин в это время уже протягивал шарф, очертаниями складок неявно обрисовывающий кинжал. — Как бы ты ни рвалась в волчьи королевны, извини, я не приму твое предложение!

Лианна поглядела на Мэллина серьезно, спросила тихо:

— Ты мог воспользоваться, а волки обычно пользуются.

— Ты плохо нас знаешь. Вот скажи, вы сами догадались или подсказал кто?

Лианна отвела глаза, на что Мэллин страдальчески вздохнул.

— Я знал, знал, что советник — самый умный ши на много-много Домов! Я знал!

— Советник зверски рад это слышать, — ответил бесшумно подошедший Джаред с привычным льдом в голосе. Мэллин с грохотом отодвинулся от стола, качнулся и чуть было не упал. — Мой принц. Принцесса Лианна, — поприветствовал обоих короткими поклонами.

— И вам, Джаред, и вам спасибо большое за участие, — прошептала вновь розовеющая Лианна, явно стараясь отбросить мысль: он точно знает, чем они занимались с Джилроем, чтобы стать супругами.

Мидир недовольно вздохнул. Ох уж эти стеснительные Дети Солнца! Делают драму из всего! Особенно из самого простого и естественного.

— Соблюдать закон и наводить порядок — обязанность советника Благого Двора. Как и находить решение задач, только кажущихся неразрешимыми, моя принцесса… Сегодня трубы Черного замка будут петь в вашу честь! Желаю благости и счастья, многих и многих веков жизни. Я уверен, королева-мать поймет и одобрит ваш выбор.

Мидир нахмурился: Джаред не видел и не слышал себя. Разговаривая с Лианной, он назвал ее своей принцессой, что, конечно, допускалось в качестве уважительного обращения для королевских особ чужих Домов. Только Джаред ничего подобного себе раньше не позволял. И улыбался на сей раз не кончиками губ, а всем лицом, и светло-серые глаза его искрились, и голос стал теплым и живым. Но при всем при этом… племянник именно прощался. Он, сам отпустивший свою любовь, прощался со всем! Даже с надеждой.

— Джаред, вы… — начала Лианна, ставшая особенно чуткой, однако насторожившийся Мэллин не дал ей договорить.

— Советник!

Джаред прислушался и закаменел лицом: тяжелые шаги кованых сапог по коридору, хорошо слышимые волкам, несомненно принадлежали лесовику.

— Лианна! — заторопился Мэллин. — Быстро-быстро убираешь счастливое выражение лица и отходишь с таким видом, будто я тебя смертельно оскорбил!

— Мэллин, я не буду больше играть в… — солнечная принцесса нахмурилась.

— Ох, Лианна! Имей в виду! Обещание назвать сына в мою честь — обман! Хотя бы потому, что у солнечных королев не рождаются мальчики! А уродовать судьбу девочки никто не решится, иначе тебя уже звали бы Мэллиной!

— Мэллин!

— Ну вот, искусство перевоплощения в действии!

Зашедший Фордгалл выглядел совершенно обычно. Поправил темно-коричневый плащ с вышивкой, очень похожей на королевскую, коротко кивнул каждому присутствующему. Несомненно, заметил обиду Лианны, шарф в ее руках, но ничего не сказал, а возможно, не успел, потому что следом за ним появился Джилрой.

Воистину, сегодня трапезная — место всех встреч!

Витязь Неба, приложив руку к груди, поздоровался со всеми. Коснулся плеча Фордгалла, который не сводил глаз с платка дома Солнца, выглядывающего из кармана Джилроя вместо привычного бело-голубого. Затем витязь поймал взгляд Лианны и уже не спускал с нее глаз. Серебряные и золотые линии переплетались на безымянных пальцах, образуя кольца из восьмерок.