Наташа. Новая повесть о Ходже Насреддине

— Видно, я совсем оторвался от жизни — люди надо мной смеются. Ну, да это полезно — иногда почувствовать, что ты не пуп Земли.

На ишачьей площади было малолюдно. Привязанные животные лежали, лениво жуя корм. То ли зной, разогнал покупателей, то ли они решили игнорировать этот незаменимый вид транспорта — трудно было сказать. Во всяком случае, независимый вид Насреддина заставил задремавшего продавца высоко подпрыгнуть и тут же выяснить причину появления здесь молодого человека.

— Что желает приобрести дорогой покупатель? — нежным баритоном томно пропел продавец, красная морда которого неожиданно явилась перед Ходжой (мы глубоко извиняемся перед уважаемым читателем за сие не слишком литературное выражение, но слово «лицо» мы никак не могли употребить применительно к этому достойному бухарцу).

— Откуда ты взял, что я хочу купить твоих тощих ослов?! — возмущенно начал Насреддин, имевший богатый опыт в базарной купле-продаже. Уж кто-кто, а он-то хорошо знал, что если хочешь что-нибудь продать, то товар нужно как можно больше нахвалить и наоборот… правильно, — если хочешь дешево купить, то тот же товар необходимо вымазать в дерьме — ну не в прямом, конечно, смысле. Впрочем… Придирчиво разглядывая животных, Ходжа убедился, что они-то как раз и выпачканы… в этом самом…

— У тебя что, нет чистой скотины?! — недовольно ворчал юноша. — Может быть, я выбираю осла для царственной особы! — нудным голосом продолжал Ходжа. Но тут он, как видно, перебрал, поскольку продавец сразу же отпарировал:

— Царственные особы не ездят на ишаках, у них есть транспорт и понадежнее.

— А-а а… вот это ты, почтенный, правильно заметил! Плачу 100 таньга…

— За одного ослика?!

— За двух! Ведь сам же сейчас сказал, что твой товар не очень надежен.

Продавец открыл рот, но достойный ответ никак не приходил ему в голову. Было ясно, как день, что, несмотря на столь юный возраст, перед ним стоит отъявленный плут. А где вы видели, чтобы один плут уступил другому?

— Триста! — входя в азарт, шепотом, словно боясь, что его услышат, произнес продавец. От такой наглости Ходжа даже присвистнул. Этот свист вырвался из самой его сущности и прозвучал в наступившей тишине так пронзительно и тонко, что его услышал он…

Наши читатели сейчас же начнут гадать — кто же этот таинственный он? Не будем долго испытывать их терпение, но, тем не менее, отвлечемся и позволим себе рассказать одну притчу:

«Когда на большой дороге грабят разбойники, то путешественник не появляется на ней один: он выжидает, не поедет ли кто-нибудь со стражей, присоединяется к нему и путешествует в безопасности. Так же поступает в своей жизни и разумный человек. Он говорит себе: в жизни много всяких бед. Где найти защиту, как уберечься от всего этого? Какого дорожного товарища подождать, чтобы быть в безопасности? За кем следовать — за тем ли или за другим? За богатым ли, за влиятельным ли или за самим великим визирем, отправляющимся заключать важный государственный договор?.. Не будет мне (говорит этот разумный человек) защиты ни от кого из них, потому что и их грабят и убивают, и они плачут, и у них есть бедствия. Да и может случиться, что тот самый, по следам которого я пойду, сам нападет на меня и ограбит. Неужели же мне нельзя найти себе верного и сильного дорожного товарища, который никогда не нападет на меня и всегда будет мне защитой?..»

Прервем притчу на этом интересном месте. Ведь каждый разумный человек, без сомнения, догадается, что все под Луной зависит от воли Всевышнего. Он, наделив каждого головой, полагается на его благочестивые мысли, от которых, собственно, и зависит благополучие последнего. А этот последний, то есть человек, уже сам распоряжается собой. И если уж он может избежать несчастий, ниспосланных небом, то от тех бед, которые он сам на себя навлекает, нет спасения.

Ходжа Насреддин, и это покажет время, всяческими способами старался увернуться от неприятностей, которые грозили ему или его многочисленным друзьям. Иногда он не видел опасности, но, во всем полагаясь на волю Аллаха, весело шел по жизни, и судьба улыбалась ему…

Этот ишак был молод, а потому весьма наивен и самонадеян, но зато слишком хорошо разбирался в стилях художественного свиста. Не свистни Ходжа — кто знает, как бы сложилась дальнейшая судьба Насреддина… (Мы не преувеличиваем — вспомните предыдущую притчу). А тут… — из-под навеса торжественно показалась задняя половина тела животного, затем на свет появился спрятанный между ног хвост и выразительно поприветствовал людей. Решив, что приличия этим вполне соблюдены, ишак высоко подбросил зад и затем совершил изящный поворот на 180 градусов, оказавшись лицом к лицу с Насреддином. Выражение его глаз было настолько лукавым, что не принадлежи этот экземпляр к отряду парнокопытных, Ходжа, без сомнения, признал бы в нем брата.

Этот потрясающе эффектный выход, а также взгляд животного привели молодого покупателя в неистовый восторг, и ослик это уловил. Он влюбленно уставился на Насреддина, ибо знал, что чувства их взаимны. Ишачок был счастлив, что нашел своего хозяина, и горячо полюбил его с первого взгляда. К этому надо добавить, что радость действующих лиц была всеобщей, ибо и продавец понял неизбежность свершившегося:

— Этот не продается! — тут же с важным видом заявил он. Ходжа мгновенно оценил обстановку — ведь говорят же: куй железо, пока горячо.

— Триста! — заговорщически произнес он.

— Пятьсот! — не удержался от соблазна торговец, с замиранием сердца назвав немыслимую для ишака цену.

«Как же — не продается!» — подумал Насреддин и тут же выпалил. — Триста одна!

— Четыреста девяносто девять! — прозвучал ответ.

Неизвестно, как долго еще продолжалась бы торговля, если бы в дело не включился сам ишак.

Летопись не донесла до наших времен его мыслей, и мы с сожалением должны признать, что не сможем с большой долей вероятности заполнить для читателя этот пробел.. Среди монотонного шума базара, который, впрочем, как бы стороной обтекал эту площадь, вдруг раздался рев, заставивший так натянуться барабанные перепонки людей, что они, заткнув уши, даже присели от неожиданности. Впрочем, подчеркнем немаловажную деталь — ишачий крик был направлен прямо в правое ухо продавца.

Приподняв хвост и вытянув морду с белыми оскаленными зубами, ослик ревел оглушительно и неудержимо. Его вмешательство в разговор двух людей прервалось так же внезапно, как и началось, а потерпевшие еще с минуту продолжали трясти головами. Так как Ходжа получил мемньшую дозу этого необычного воздействия на свои уши, он, естественно, быстрее, чем его противник, пришел в себя и тут же попытался извлечь выгоду из происшедшего.

— Видишь! — заявил Насреддин. — Он полностью поддерживает меня!

— Что, что ты сказал? — продавец еще оставался в состоянии обалдения.

— Я сказал — триста пятьдесят.

Торговец, в голове которого рев животного отозвался неистовым звоном, с трудом воспринимал человеческую речь, но названную сумму он все же услышал и был ей чрезвычайно рад, ибо безуспешно продавал этого надоевшего ему ишака уже две недели за 200 таньга. Они ударили по рукам, и довольный Ходжа начал выбирать второго… Как бы не так!.. Не второго, а вторую — ишачиху — выбрал вместо него теперь уже его ослик. Такой поворот дела сначала удивил Насреддина, но, положившись на свою интуицию, а также внимая немой просьбе ишака, он быстро сторговался с продавцом. Отсчитав деньги, все трое направились к харчевне, в которой ждал необычный знакомец.

Ослик оказался просто находкой — среди огромной массы народа он с легкостью прокладывал себе путь, ведя за собой своего хозяина. К тому же он так уверенно шел именно туда, куда нужно было Ходже, что юноше показалось, что ишак прекрасно знал расположение нужной им харчевни, а ведь их в Бухаре насчитывалось около двух сотен. В первые минуты Насреддин удивлялся этому, а потом решил — какой хозяин, такой и его друг… По этому поводу позволим себе вспомнить притчу о надежном товарище, которую, как показалось некоторым из наших читателей, мы несколько неуместно вставили в повествование этой главы…