Риддикулус (СИ)

Секунда — и парня скрутило и вырвало на сырую от вечерней росы траву. В нос ударил едкий запах рвоты, и парень, поморщившись, вытер рот рукавом школьной мантии, выпрямился и запрокинул голову назад, вглядываясь в затянутое тучами небо. А затем его желудок вновь свело, и лев вновь изогнулся в напряжённой судороге, на этот раз окончательно расставаясь с некогда таким вкусным ужином. Откашлявшись, Гарри вымученно застонал, с трудом продолжая стоять на дрожащих ногах. Сердце его билось тяжело и гулко, а горло стянуло от охватившего всё его нутро волнения. Несколько долгих минут он гипнотизировал неприятную жижу под своими ногами, а затем вдали послышались голоса Рона и Гермионы. И судя по недовольным выкрикам, первый был очень разозлён поведением друга и требовал объяснений. Немедленно.

Лев нервно сглотнул, тихо проклиная себя за такую несдержанность. Юноша, наконец, понял то, что теперь ему придётся распинаться мало того, что перед Роном, который сейчас по всей вероятности был готов порвать любого за свою обиженную сестру, но и перед Орденом в полном его составе о том, почему он так странно отреагировал на эту — Гарри передёрнуло, — «замечательную» новость. От одной только мысли вернуться в кабинет Дамблдора и снова окунуться в эту праздничную атмосферу, где все улыбались и выкрикивали глупые тосты, Гарри мутило и хотелось бежать, бежать и бежать, пока ноги не откажут, а злоба не уйдёт, в чём сам Поттер сильно сомневался. По крайней мере, одного человека он точно не простит и плевать, что на это подумают остальные. Руки льва до сих пор передёргивало от желания хорошенько стукнуть Джинни, но всё же где-то глубоко парень-таки понимал, что он сам был во всём виноват. В конце концов, он ведь сам, поклявшись самому себе ничего не говорить, на раз-два выложил девушке всю информацию. Глупо было даже надеяться на то, что она никому ничего не расскажет, зная, как ведьма ненавидела Лорда после своего первого года в Хогвартсе. Джинни, наверное, тем же вечером поделилась всем, что узнала от него, с Дамблдором, а тот зря времени не терял, и в ночь на пятнадцатое октября, в Визжащей Хижине Лорд Воландеморт был повержен и убит. Сейчас же вся Британия праздновала уже четвёртый день с его смерти, а Гарри, который, по заверениям газет, и нанёс колдуну смертельную рану, только сегодня обо всём узнал.

— Четыре дня, — угнетенно прошептал гриффиндорец. А на смену гневу, пришло тупое осознание факта. Рвать и метать больше не хотелось, однако лучше бы Гарри снова впал в постыдную истерику, как тогда, в Отделе Тайн, чем молча выносил эту убийственную пытку.

Голоса друзей тем временем становились всё чётче, а желание юноши побыть одному, наконец, достигло своей вершины, и лев стал нервно оглядываться по сторонам, выискивая место, где бы он смог спрятаться и избежать неприятной беседы. Домик Хагрида отпадал сразу же, там его было бы слишком легко найти. Запретный лес также не был вариантом. С какими бы тварями Гарри уже не повстречался за свою короткую жизнь, парень прекрасно осознавал, что эта часть Хогварста всегда была готова подсобить ещё парочкой невиданных ранее саблезубых, косматых и до жути опасных существ. Собственно, ничего другого с таким лесничим как Рубеус Хагрид ожидать не приходилось. Затем взгляд Гарри привлекла Дракучая ива, чья посеревшая в тусклом свету звёзд и луны макушка призывно выглядывала из-за горизонта…

Глупая, даже навязчивая идея пришла в голову Национального Героя. И, несмотря на то, что для себя Гарри в принципе уже всё решил, он продолжал безвольно стоять на месте, не сводя своих пронзительно зелёных глаз с изрядно полысевшего дерева. Но эта робость была оправдана. Поттер боялся столкнуться с тем, что он увидит, пройдя через тайный ход… Лев боялся убедить себя в том, что ничего уже нельзя было исправить.

Парень содрогнулся от пришедшей в его голову мысли. Не хотелось даже думать о том, что всё действительно было кончено! Такого не могло быть, ведь обязательно, даже вопреки чарам Снейпа, брюнет должен был что-нибудь почувствовать в момент смерти тёмного мага! Но шрам не болел, снов не было и даже кратких видений длиной в секунду, а то и меньше, юноша не видел. Лишь благоговейное ничего в ответ на тщетные попытки Гарри услышать мысли змееликого. А ведь всего год назад парень был готов разбиться о стену лишь бы получить эту свободу.

Гарри порылся в карманах мантии в поисках палочки, желая хоть немного прибрать за собой. Однако вовремя вспомнив о том, что та осталась в кабинете директора, гриффиндорец только тихо выругался и, не тратя больше ни секунды своего драгоценного времени, стремительным широким шагом направился к Дракучей иве, которая приветствовала его угрожающим потряхиванием своих длинных ветвей. Но Гарри вовремя добрался до заветного сучка, благодаря чему и не лишился головы, пролез в дыру под самым подножьем грозного дерева и погрузился во мрак.

В туннеле, как всегда, было холодно и промызгло. Пахло сырой землёй и плесенью. Ход был длинным, да и в почти материальной тьме Гарри то и дело натыкался на торчащие из земли коряги. Однако гриффиндорцу было глубоко плевать на это. Все его мысли занимало лишь то, что он увидит, завершив свой путь. И вот в какой-то момент впереди наконец забрезжил тусклый лунный свет, что пробирался сквозь щели между люком и землёй. Избранный не без труда толкнул его вверх, послышался грохот — по всей видимости, крышку завалило, — и Гарри неуклюже пролез в Хижину. Несколько долгих секунд юноша был ослеплён звёздным сиянием, что просачивалось в дом через щели и побитые окна, а потом, разглядев-таки помещение, в котором он оказался, лев с трудом распознал в нём то, что он видел когда-то на третьем курсе.

Визжащая Хижина и до сего момента не поражала красотой и великолепием, напротив, от неё всегда исходила аура зловещая и угрюмая, таинственная и по-настоящему недобрая. Но сейчас перед глазами было только лишь перевёрнутое с ног на голову небогатое убранство, стены, прожжённые испепеляющими чарами, балки под потолком, опасно покосившиеся и готовые вот-вот рухнуть и… Гарри замер, не сразу поверив своим округлившимся от удивления глазам.

Как есть, на четвереньках, не заботясь о сохранности мантии, он подполз к одной из опрокинутых тумб и вытащил из-под неё волшебную палочку — палочку, которая столько раз порывалась убить его. Всё-таки Альбус не соврал. Это действительно был конец. Глаза Гарри наполнились слезами, которые парень стыдливо утёр ладонью, а в груди всё больно сжалось. Однако, несмотря на это, пальцы Гарри приятно покалывало, словно в руках у него была своя собственная остролистовая боевая подруга. Гриффиндорец взмахнул ей, тихо шепнув «Люмос», и та без вопросов ему подчинилась, озарив помещение тусклым белым светом.

Несомненно, это была палочка Тёмного Лорда. Гарри хорошо помнил эти витиеватые узоры на ручке с подобием коготка в самом её низу. И словно боясь того, что его находку кто-то попытается отобрать, гриффиндорец, опасливо оглядевшись, припрятал её во внутренний карман мантии, встал на ноги и, борясь с желанием уйти и не мучить себя видом поля битвы, где в тёмных уголках можно было разглядеть и тёмные высохшие кровавые пятна, Гарри поднялся вверх по лестнице на второй этаж.

Там всё было не так трагично, как внизу. Здесь явно никто не воевал. Гнилая кровать, два ободранных кресла и просыревший до основания камин — все эти вещи были именно такими, какими их и запомнил гриффиндорец несколько лет тому назад.

Парень ленивым мелким шагом добрался до постели, от которой пахло золой и пылью, и аккуратно на неё улёгся, боясь, что пружины матраса безжалостно вопьются в его спину. Однако было довольно удобно. Даже очень удобно, или Гарри просто был слишком уставший и замученный, чтобы привередничать.

«Неужели и вправду прошло уже целых четыре дня с его смерти?», — снова повело льва. Это же прошептали и его обветренные губы. — «Я не верю», — однако данные слова уже не могли ничего изменить. — «Неужели…», — парень жалко всхлипнул и резко притих.