Шутки судьбы (СИ)

— Правда? И кого же ты привела? — сощурив глаза улыбнулась девушка. Она красива, не обычно, банально красива, а скорее интересна. А глаза в этом свете кажутся не серыми, а почти голубыми, но как будто покрытыми дымкой. Красивая. Я смотрю на Елену, зная, что при всём желание она не сможет увидеть меня. Я соскучился по ней. До этого момента даже примерно не понимал насколько сильно и это с учётом того, что я с ней даже ни разу не разговаривал.

— Возвращение блудного сына, — хмыкнула Розали, посмотрев на родителей.

— Джасси вернулся! — радостно вскрикнул Эмметт, не смотря на то, что он давно знает, что я здесь.

— Слава богу, дома, — выдохнула Эсми, а вот это искренне. Ей тяжелее всех, когда её названные дети уезжают из дома.

Время пришло. Я делаю последний судорожный вздох и вхожу в комнату. Распахиваю объятия и в них тут же оказывается Эсми. Следом обнимаю Элис, Эмметта, Карлайла и Эдварда.

В попытках не смотреть на Елену я преуспеваю, только вот от её эмоционального фона не убежать.

Удивление. Поражение. Недоверие. Злость. Ярость. Боль.

Вот чёрт, это мне не нравится.

Я поднимаю на неё глаза и улыбаюсь самой обворожительной улыбкой.

— Привет, я Джаспер, — протягиваю ей руку, — кажется, мы не были официально представлены.

Она молча смотрит на мою руку, внутри неё закипает злость, у Эдварда между бровями пролегла складка, а я пытаюсь себя вести непринужденно.

Елена встаёт и все вампиры снова перестают дышать. Стоя вплотную ко мне она выглядит так, словно сейчас меня ударит. Зная, что это кончится, как минимум, тяжёлой травмой для неё, я делаю шаг назад.

Она резко идёт мимо меня в свою, когда-то мою, комнату. А я не могу думать ни о чём, кроме обвинения в её глазах и закипающие в них слёзы.

Что же я сделал не так?

========== Вампиры ==========

POV Елена

Понимаю, что повела себя глупо, как ребенок, но не могу ничего с собой поделать, обида и злость на него, на себя, сжигают меня изнутри.

Мне стыдно и неприятно за себя, за свою глупость. Я действительно поверила, что они приняли меня в семью просто так, без каких-либо причин, а причина оказалась проста и банальна — жалость. Неудивительно, что добрый доктор и жена решили «удочерить» маленькую девочку, которую их сын спас после попытки суицида.

Глупая.

Но в то же время мне не хотелось верить, что это единственная причина, я же видела, как они искренне заботились обо мне, видела их доброту. Это не может быть просто жалость. Или может?

Я окончательно запуталась, потерялась в океане мыслей и чувств настолько, что не хотела никого видеть. Не позволю никому влиять на мои мысли до тех пор, пока не пойму, что на самом деле думаю. Впрочем, скорее всего, я не одна в своей голове.

Эдвард, убирайся.

В том, что он слышит, я уже даже не сомневалась, как и в том, кем является эта семья.

Беру в руки книгу и, смаргивая слёзы, пытаюсь читать, прочитав три страницы за час, понимаю, насколько бессмысленны эти попытки, откладываю книгу и смотрю в потолок. Что же мне делать?

Ближе к вечеру в животе начинает урчать, но моя гордость не позволяет мне спуститься к ужину. Лучше буду голодной.

Глупо? По-ребячески? Ну, я и есть ребенок, имею право не быть разумной. Имею право обижаться и сидеть в своей комнате столько, сколько захочется.

В своей комнате… Ещё с утра я чувствовала её своей, а сейчас… Не знаю. Чужая. Временное пристанище. Я могу оставаться здесь столько, сколько захочу, но она не будет моей, так же как и Каллены. Я могу их любить, но они никогда не станут моей семьёй.

В глазах предательски защипало и, перестав себя сдерживать, я разрыдалась, громко, искренне, так, как не плакала уже почти год.

Близится полночь, мой живот гудит от голода, а сердце от тоски. Уйти, пока все спят или подождать утра? Наверное, будет не вежливым не попрощаться, но прощаться будет больно, особенно, учитывая, что я не хочу уходить.

Тихий стук в дверь заставил меня подпрыгнуть на кровати.

— Можно войти? — мягко спросил голос Джаспера.

— Это твоя комната, делай, что хочешь, — сказала я гораздо грубее, чем планировала.

Однако, это было правдой — эта комната когда-то принадлежала Джасперу. Когда я сюда переехала и мне сообщили, что отдают мне чужую комнату, я была категорически против, не согласная с тем, что из-за меня комнаты лишится кто-то другой, однако, меня успокоили, сказав, что комнат ещё полно, а Джаспер давно хотел перебраться в другую комнату, на противоположной стороне дома, мол, вид из окна (который был на самом деле потрясающим) его раздражал.

— Это твоя комната, — медленно, четко выговаривая каждое слово, сказал Джаспер, однако, приглашение войти всё-таки принял.

Я всячески старалась не смотреть на него, не хотела показывать свою слабость, не хотела, чтобы он видел мои опухшие глаза. Только не он, он и так видел меня в момент величайшей слабости в моей жизни. Однако, когда моя кровать прогнулась под его весом, я невольно подняла глаза и впервые, по-настоящему, без состояния полубреда и лекарств, посмотрела на блондина. И тут же моё сердце предательски пропустило несколько ударов, после чего понеслось так быстро, что я практически его слышала.

Джаспер был красив, это бесспорно, но его красота не была такой как у Эдварда или Карлайла, он выглядел жёстче, уверенней, черты лица казались четче, особенно сейчас, когда он, очевидно, напряжён. Глаза, те самые, невероятно красивые, самые лучшие глаза, неестественного, хотя уже и привычного, цвета растопленного золота, у него были светлые, волнистые волосы, спадающие практически до плеч, а одна, выбившаяся прядь, падала на лицо, руки страшно зачесались, так хотелось убрать эту непослушную прядь волос, провести руками по скуле, пухлым губам…

Я резко покраснела и опустила глаза, однако не могла не заметить лёгкую, но полную самодовольства улыбку на красивом лице. Чёрт, они все здесь телепаты? От этой мысли я краснею ещё больше и закрываюсь с головой одеялом, как же стыдно…

— Елена, — никогда ещё моё имя не звучало так красиво, — посмотри на меня, пожалуйста, — голос, которому хочется подчиниться, попроси он тебя заглянуть в глаза или же спрыгнуть с крыши особняка Калленов. — пожалуйста, — Вкрадчиво повторяет он, наклоняясь на какой-то миллиметр ко мне.

Не в силах противиться его просьбе я вылезаю из-под одеяла и смотрю из-под ресниц, он ободряюще улыбается и я действительно чувствую себя приободрённой. Расправляю плечи и чуть увереннее смотрю на него, стараясь избегать глаз, зная, что снова потеряю суть собственной мысли. Джаспер протягивает мне поднос и я вижу на нём полную тарелку моего любимого мяса, приготовленного по итальянскому рецепту, горячий шоколад и кусочек яблочного пирога, невольно улыбаясь я протягиваю руку и, не дотрагиваясь до молодого человека, беру поднос у него из рук.

— Спасибо, — снова смущена, почему мне так сложно с ним говорить?

— Пожалуйста… и прости, — Джаспер опускает глаза, а я непонимающе смотрю на него: — за то, что уехал, не объяснился, за то, что ты сейчас чувствуешь.

— И что же я чувствую? — нагло спросила я, раздражаясь от уверенности в его голосе, с чего он взял, что может заставить меня хоть что-либо чувствовать? Конечно, я понимаю, что всё это не обоснованно и он действительно вызвал ворох эмоций во мне, однако я слишком упряма и горда чтобы признаться в этом ему.

— Ты злишься, что я исчез, ничего не объяснив, чувствуешь себя обманутой и преданной, обижаешься, что никто, а, в особенности, мы с Розали, не рассказал тебе правду, а больше всего ты злишься на саму себя, — тихо, но уверенно говорит Джаспер, не глядя на меня, — а сейчас ты в крайней степени обескуражена, потому что я прав, — немного громче заканчивает Джаспер, поднимая на меня глаза, а уголки его губ дергаются в едва заметной улыбке.