Бессилие (СИ)

— Это Олливандер, Таня. — Прошептал девушке на ухо Гарри. — Я у него покупал свою волшебную палочку… четыре года назад.

Волшебные палочки взвешивали, брали в руки, вертели и испытывали на заклятия и чары. Возвестив, что их «боевые орудия» пребывают в замечательном состоянии, Олливандер отпустил их; фотограф сфотографировал каждого участника для Пророка, Скитер попыталась снова зазвать Гарри на интервью, но Таня вовремя заметила чрезмерную активность репортерши и увела его из комнаты прочь…

— Спасибо, — поблагодарил ее Гарри. — Ты помогла мне сегодня…

— Да не за что… Брат.

Они как раз остановились под какой-то нишей. И тут Гарри резко затягивает ее прямо в нее и целует прямо в губы. Она, в полном удивлении, остолбенела и даже не сопротивлялась. Ей самой было понятно, что это далеко не дружеский поцелуй…

— Гарри, — выдохнула она, отстраняясь, — так что это получается…

Внутри все звенело и екало. Щеки предательски розовели. Дыхание стало быстрым, сердцебиение — учащенным…

========== Осознание. ==========

— Брат, — срывающимся голосом проговорила Таня, неосознанно касаясь горевших от смущения щек. — Что… что же это? Как это?

Ей не хватало воздуха. Он неохотно проходил в грудь.

— Поцелуй. Тебе что-то не понравилось?

— Я… Я ведь твоя сестра…

— Таня! — неожиданно Гарри порывисто схватил ее за руки, и прижал правую к своей собственной груди, прямо на сердце, — я уже давно чувствую к тебе странное притяжение. И, чувствуешь биение? Как быстро бьется мое сердце…

— Это пройдет, — глухим голосом проговорила девушка, выдергивая руку будто обжигаясь, — это все морок, сон, блажь…

— Это не пройдет. Таня, мы с тобою связанны… — Гарри не отпускал ее левую руку — чтобы она не вырвалась, не убежала, до смерти испуганная происходящим. — Пойми…

Ее глаза все еще были расширенными от страха.

— Не надо бояться, Таня… — шепнул Гарри, выпуская ее руку из своих. Он откинул ее рыжие волосы за спину, чтобы не мешали. — Я знаю, что ты чувствуешь тоже самое, что и я… — он слегка иронично улыбается уголками губ.

— Это не правильно, — шепчет она пересохшими губами, — это грех, это… это…

— Это любовь, Таня… Это просто любовь.

Гарри теснит ее к стенке. Она сопротивляться, пытается вырваться, но потом сдается на милость победителю, чувствуя холод от каменной стены, пробежавший по спине. Ее руки смыкаются за его шеей, а его губы уже касаются ее губ.

Она отвечает на поцелуй.

***

Они простояли в объятиях в нише казалось целую вечность. Таня, к полной своей неожиданности, поняла, что в руках у Гарри она чувствует себя в такой безопасности, что ей абсолютно ничего не страшно.

— Это… неправильно, брат, — упрямо шептали ее губы. — Это… все не должно быть так! Я боюсь.

— Но случилось, — тихо сказал ей Гарри, наклонившись к ее уху вплотную, обжигая горячим дыханием. — И получилось… Пошли, сейчас будет звонок, и нас хватятся… Не бойся, я с тобой, и защищу нас обоих.

Таня вырвалась из его рук. Но они все равно шли вместе до Большого зала и молчали.

Девушке казалось, что страх, дикий и первобытный страх, сейчас засел иглой в сердце, не давая ей вздохнуть. Ощущая почти физическую боль, она глядела вперед, на прямую спину своего названного брата впереди. Она боялась за него и за его жизнь. Ведь первое испытание уже скоро, а он так и не нашел решение… А если ко всему прочему добавится и его с ней запретная любовь, и кто-то о ней узнает, то им просто не жить…

***

Тане было не так просто сегодня поглотить в горло хоть кусочек. Но она с трудом держала нейтральное выражение на своем лице словно бы ничего и не случилось. Она защитила себя от подзеркаливания, и сейчас старалась держать защиту вокруг себя. Автоматически смеялась и разговаривала с Гарри. Впрочем, ее взвинченное состояние не заметили. И хорошо.

— Гарри, — обратилась она к брату на русском, — я, пожалуй, пойду. Меня Ягге искала…

— Конечно. Пока, до встречи, — попрощался с ей Гарри, но проводил ее вслед взглядом.

***

Гарри тем временем думал, что она очень боится. Боится сделать первый шаг ему навстречу. Боится своих чувств, порывов и чаяний. Боится любить и быть любимой в ответ. Ему и самому было довольно-таки тяжело признаться сначала самому себе, что он испытывает к своей сестре, а потом и ей лично. Впрочем, он знал и ее характер — осторожный; она никогда не принимала поспешных решений, а если и принимала, то потом, даже после случившегося, долго колебалась — а правильно ли она поступила. Она металась из стороны в сторону при выборе, и тянула лямку до самой последней минуты.

А еще он думал, что она очень красивая. Ее рыжие волосы, зеленые глаза, озорная улыбка… Худая, точеная тяжелыми тренировками по драконболу и полету на контрабасе фигурка, выглядела очень соблазнительно. Ее совершенно не портили ни старые джинсы, ни болотного цвета водолазка с высоким горлом.

Она прекрасна. Она — совершенство…

***

Таня присела на одинокий пенек на опушке Запретного леса. Она нуждалась в уединении и покое хотя бы во временном промежутке нескольких минут.

Лес был тих, и обнаженные ветви деревьев, которые тянулись в темнеющие небеса как скелетообразные руки, были ее своеобразными спутникам. Вся яркая листва, которая уже успела побуреть и сморщится от проходящих потоков ледяного дождя, давно с них упала…

Зима не спешила приходить в эти края, хоть теперь и установились постоянные заморозки.

Таня мысленно вернулась в то время, когда она встречалась с Валялкиным. Ваня был очень тихим, нежным и очень искренним кавалером. Затем она вспомнила как ее очаровал Глеб… Полная противоположность Вани — упорный, упрямый, как и она сама, идущий через всех и через все, уверенный в себе и в своих силах.

Каждый раз, когда она встречалась глазами с Глебом, в их глубине на нее смотрело какое-то существо, дикое и страшное, которому она боялась дать разумное объяснение. Бейбарсов — это неуправляемый, темный зверь, которой покоряет и подчиняет себе. Он никогда ее не любил по-настоящему и даже не пробовал любить. Его любовь — была яростной, всеохватывающей и всепоглощающей страстью, влечением.

А вырванный у нее силой поцелуй… Тогда она сама ошиблась, решив, что пред ней стоит Ваня… Он требовал от нее… Его поцелуй был так холоден, как веящий сейчас ветер с севера. Одно слово — некромаг.

Он не умел любить…

А сейчас?

При взгляде на своего возмужавшего брата ей хочется прикоснутся к нему. Она желает, чтобы он не отводил от нее своих глаз, желает, чтобы он всегда был и находился только рядом с ней. Она сходит с ума по его мягкому голосу, запаху тела и от черных как смоль волос. Его поцелуи что-то переворачивают у нее внутри, разжигают неведомое пламя, и ее душа словно парит на невидимых крыльях в облаках.

Его руки и прикосновения к ней нежны, аккуратны. Он относится к ней как к сокровищу… бережет, любит, помогает. Он уважает ее и ее мнение. У него такого же цвета глаза как и у нее самой, и она постоянно видит в них нежную и трепетную любовь, обращенную к ней. Он естественно ведет себя, плюя на свою известность и всеобщую к нему ненависть, возникшую на том, что Кубок по какой-то странной причине выбрал именно его Четвертым Чемпионом.

Но ему трудно — почти все перестали с ним общаться; он рассорился с лучшим другом; его сторонятся даже преподаватели, задирают и унижают морально ученики. Его имя в газетах поливают исключительно грязью и морем лжи. Приходят ругательные письма и письма с проклятиями в его адрес. Но Гарри Поттер почему-то не падает духом и идет мимо них с высоко поднятой головой. Это качество в нем восхищает ее.

Она его любит. И она не может лгать самой себе — брат ей не безразличен…

***

— Ягге, — захлебываясь слезами, выговаривает с трудом Таня, — что мне делать? Я влюбилась в собственного брата…

— Он тебе кузен, по отцовской линии… — заметила старушка. Ранее она прикрыла их обоих от наблюдения. Таня, не выдержав, поделилась с ней своей тайной и страхами.