Между небом и землей (СИ)

— Пока нет хозяев и ты со мной, ты обязан выполнять всё и отвечать на все вопросы, которые мне только заблагоросудятся, — повысила тон я.

Эльф прижал уши, он не мог нарушить приказ Сириуса.

— Стоунхендж является укрытием всех домовых эльфов, обителью Великого Мерлина, защищавшего права домовиков, — сквозь зубы отрапортовал он. — Когда нам — эльфам – страшно, мы приходим сюда, здесь безопасно, так говорили предки.

Ясно, он считает это место укрытием, пускай это только предрассудки, но все же я далеко от дома на площади Гриммо… Сириус! Гермиона, Гарри, Рон! В душу прокрался леденящий страх! В глазах отразился такой ужас, что все конечности начали неметь в безудержной дрожи. Схвачены? Ранены? Убиты? В голове появлялись самые плохие предположения. Я ощутила биение пульса в животе, озноб по всему телу. Что с моими друзьями? Что могло произойти? Я села, обхватив колени руками, не слушая ворчания домовика. В голове проносились картинки, всевозможные предположения о том, что могло произойти, а далее поплыли мысли об Азкабане и поцелуе дементоров — этих омерзительных существ, стоявших на стороне Волдеморта, что высасывали все хорошие эмоции из людских сознаний, а затем и их душу...

— Кричер, тебе нельзя возвращаться в дом Блэков, — сказала я, пытаясь выйти из транса.

Снова взгляд полный презрения, он ненавидел меня еще и за помощь по кухне.

— Тебя схватят и будут пытать, чтобы выяснить все планы Сириуса и Гарри, — с полной серьезностью доложила я, не обращая внимания на его ужимки. — Ты же не хочешь попасться тому, кто убил хозяина Регулуса?

Я не прогадала — это единственное, что могло задеть по-настоящему маленькое брюзгливое существо. Домовик поджал уши и округлил глаза, в нем появилась неуверенность, чувство вины за то, что он может натворить. Сквозь сдавленное горло я продолжила:

— Ты должен остаться со мной, это в целях общей безопасности.

Что делать дальше, я откровенно не знала. Находясь посреди каменных изваяний, я и представить не могла, каков будет путь без друзей. Я должна верить в лучшее. Заклинание доверия... Как этот Пожиратель выведал его и зашел в дом? Как ему удалось? Его же не друзья привели в гости на чашку чая? Быть может, это произошло случайно? Может, Гарри или Рона, например, заметили входящими в особняк, и друзья просто аппариировали, испугавшись за собственные жизни? Эта надежда теплилась в моем сердце, и я вновь обратилась к эльфу, теперь уже нарезающему круги вдоль периметра Стоунхенджа.

— Кричер, ты можешь чувствовать Сириуса или Гарри? — с надеждой спросила я.

— Кричер не может найти хозяев без их зова.

Надежда раскололась на тысячи осколков.

— Если они тебя позовут, — мой голос дрожал, – ты должен взять меня с собой.

Увидев открывающийся для гнусных излияний рот домовика, я быстро продолжила:

— Не забывай, что на время отсутствия хозяев тобой повелеваю я, это приказ!

Домовые эльфы никогда не вызывали во мне злобы и чувства превосходства, но с этим экземпляром иначе разговаривать было невозможно. Кричер, к моему удивлению, молча кивнул, однако в его глазах все равно читалось несогласие и частичка ярости. Поднявшись с земли, я направилась за пределы каменного круга оглядеть местность. Никого в поле видимости я не заметила и, жестом поманив эльфа в сторону опушки леса, по моим расчетам находившейся в паре миль, двинулась в путь. Как и ожидалось, Кричер не осмелился ослушаться, да и куда он пойдет? По дороге я перекручивала в голове мысли: куда можно было отправиться? Благо транспорт теперь у меня был. Нора? Нет, чета Уизли не выдержит рассказа о пропаже Рона и друзей. Где остальные дома Ордена я и представить не могла, поскольку ни разу в них не бывала. Площадь Гриммо теперь была под запретом. Я представила дом Сириуса, который вплоть до каждого дюйма, до мельчайшей пылинки сейчас обыскивают Пожиратели смерти.

Все мысли крутились вокруг безопасности друзей, я старалась не думать о самом плохом, да и о плохом вовсе. Эти люди стали мне семьей, которой никогда не было в моей смятенной жизни, благодаря им я узнала о настоящей дружбе, любви… Нужно было отправляться с ними, я бы смела к чертовой матери все Министерство Магии, заморозила, сожгла. Но вот теперь я скитаюсь вдали от Лондона с чокнутым домовиком, который в мыслях уже продумывает план моего убийства. К сожалению, у него все равно бы ничего не вышло, все раны на моем теле мгновенно затягиваются. Лес казался еще далеким, словно целую вечность мы шли по жухлой траве, озираясь в поисках противника, будто пугливые мыши, и сопровождение тишины, редкого свиста и пения птиц отнюдь не успокаивало. Наконец, мы добрались до опушки и, не в силах совладать с эмоциями, я села под ближайшее дерево и горько зарыдала. Страх за возможную потерю друзей нахлынул волной. Это были не просто слезы – впору называть это истерикой: я била кулаками о корни дерева и стонала, глядя безумными глазами в облачное сентябрьское небо. Кричер присел в паре футов от меня и, кажется, закимарил, вот уж кому было плевать на происходящее, так это ему. Мои рыдания медленно исходили на нет, и я легла на прохладную землю, подложив под голову ладони.

*

Лица Пожирателей смерти были скрыты капюшонами, вознесенные палочки готовились к атаке. Четверо сидели связанные веревками в кругу окружившего их противника. Палочки пленников бросили в огонь, словно какие-то веточки для разжигания, зеленое, синее, и местами розовое пламя полыхало, сжигая их до тлена. Четверо сидели, прижатые спинами друг другу, и ожидали неминуемого конца, затем один из круга вышел со словами:

— Лорду нужен только Поттер.

Он занес волшебную палочку над первым из пленников. Рыжеволосого парня корчило на земле в агонии, лицо изменялось в гримасах боли, он кричал, умолял убить его. Кажется, его ребра треснули, их хруст эхом раздался по ночной долине, ставшей последним местом, которое увидит этот юноша, мечтающий о смертельном заклятии. Оно избавит от мук. Рон знал, что он больше никогда не увидит братьев, маму, папу, сестру, друзей и любимую девушку, что, прожив короткую жизнь, ему так и не удалось подержать в руках кубок мира по квиддичу. На этой ноте и оборвалась его жизнь, зеленый луч света пронзил грудь, глаза остекленели, и он замер в скрюченном положении под взглядами напуганных, кричащих, рыдающих друзей, которых ждала та же участь.

— А, грязнокровка!— взглянул тот же Пожиратель в сторону едва ли не поседевшей от страха девушки. — Ты следующая.

И девушка, подобно убитому на ее глазах возлюбленному, начала корчиться от боли. Ее волосы свалялись, лицо испачкала сажа. И она умерла в агонии, так и не узнав еще многих вещей об этом мире таких удивительных волшебников, от руки одного из которых она пала. Следующим по очереди выпало умирать мужчине, зрелому, красивому, не по возрасту имеющему множество мимических морщин вокруг глаз и губ. Усталые глаза с омерзением смотрели на державшего палочку Пожирателя. Он не боялся боли, не боялся умереть, в какой-то степени даже хотел этого. Потерявший всех близких и друзей, он смотрел прямо в глаза своего убийцы, не нужно было быть леглиментом, чтобы понять, что эти двое – убийца и жертва – завязали невербальную беседу. Оба ненавидели друг друга так же сильно, как два тигра, борющиеся за территорию.

— Сектумсемпра! — произнес Пожиратель со скрытой усмешкой.

Мужчина, перевязанный веревками, упал на землю, через его грязную рубашку стала просачиваться багровая кровь, он лежал на жухлой траве, не ощущая боли, он просто отключил ее, ожидая последнего удара сердца. Он глядел на Пожирателя с неприкрытой ненавистью. А рядом сидел крестник, кричащий что-то невнятное, но он не боялся и не плакал, зная, что вскоре та же участь постигнет и его, но не мог не кричать, потому что так же как и его крестный, он потерял сегодня всё.

Порыв ветра, и с Пожирателя соскочил капюшон, открыв умирающему Сириусу черные злые глаза предателя, его ненавистные сальные волосы и темную натуру. Снейп надменно глядел на его израненное тело. С уголка губ мужчины стекал кровавый ручеек, послышались глухие вздохи, хотя дышать было уже невозможно, кровь заполнила его легкие. Нет, Сириус, не умирай!