Гримниры (ЛП)

Его красивый монолог прервал стук. Это была Рейн.

— Как она? — судя по голосу, ей было плохо. Словно она плакала.

— Не просыпается, — тихо сказал Эхо, в его голосе слышалась горечь.

— А остальные? — нерешительно спросила она.

Остальные? Я попыталась открыть глаза, пошевелить пальцами рук, ног. Теперь я чувствовала их, словно кто-то накачал меня адреналином, вдохнул жизнь в мое тело.

— Проклятые души, — резко ответил Эхо. — Я угрожал им, но они не уходят. Твоя Валькирия сделала что-то не так. Я должен был проверить каждую руну, которыми она отметила Кору. Где это чертова книга? Если она ошиблась…

— Эхо, Лавания не ошиблась, — мягко сказала Рейн. — Она никогда не ошибается. Малиина воткнула тот кинжал ей в позвоночник. Возможно, ей нужно чуть больше времени, чтобы исцелиться. Или ты можешь добавить еще больше рун, если хочешь.

Добавить больше? Ему будут светить неприятности. Я пыталась пробиться сквозь туман, пока не открыла глаза и не увидела его. Он стоял на коленях у моей постели, его голова склонилась над моей рукой, плечи безутешно опущены. Неудивительно, что я не могла пошевелить рукой. Он крепко держал ее в своей.

Я осмотрелась и увидела души. Много душ. Некоторых я уже видела возле магазина. Одна за одной, они покинули комнату. Наверное, хотели увидеть, проснусь ли я. Когда они ушли, я увидела, что лежу на кровати Рейн.

— Я не могу жить без нее, Рейн, — пробормотал Эхо. — Я не хочу жить без нее.

Эхо не относился к тому типу, что открывает кому-либо свое сердце. И то, что он признался Рейн в своих самых сокровенных чувствах, доказывало, что ему, действительно, страшно. Он боялся потерять меня и мою любовь. Я встретилась взглядом с Рейн. Ее глаза были красными. Она усмехнулась, дотронулась до своих губ и незаметно вышла из комнаты.

— Я тоже не хочу жить без тебя, Эхо, — прошептала я.

Его голова вздернулась, когда я еще не закончила предложение. Он поднялся с пола и сел на край кровати. Он потянулся ко мне, словно хотел прижать к себе, но потом остановился.

— Как ты себя чувствуешь? Тебе больно? Можешь двигаться? Я могу обнять тебя?

— Да. Я прекрасно себя чувствую, — я пошевелила руками и пальцами на ногах. — Совсем не больно, — я попыталась сесть.

— Нет. Не двигайся, — он лег возле меня. — Я всего лишь хочу держать тебя в своих руках. Последние два часа были худшими в моей жизни.

Я свернулась в его руках и вдохнула его запах. От него вкусно пахло. Но касаться его было еще лучше. Когда он уткнулся лицом в мою шею, я обернула руку вокруг его широких плеч, а другую приложила к его груди. Его сердце быстро билось.

— Я больше никогда не спущу с тебя глаз. Никогда.

Это была бесполезная клятва, ведь он был жнецом, а у меня была школа, но мне было приятно это услышать.

— Я поступлю в твою школу и буду с тобой, пока не закончишь.

— Ты ведь не переносишь Смертных, — напомнила я ему.

Он рассмеялся, его теплое дыхание на моей чувствительной шее посылало приятные импульсы вниз по моей спине.

— Я буду с тобой, а не с ними. Не смей больше так пугать меня. Каждую секунду, когда ты не просыпалась, мое сердце умирало.

— Я все равно хочу его. Увядшее или покалеченное. Оно мое.

— Тогда забирай его. И мою темную душу. И тело со шрамами.

— Мне нравится твое тело со шрамами.

Он усмехнулся, и этот сексуальный звук проник сквозь меня.

— Я люблю тебя, Кора Джеймисон, — прошептал он мне на ухо и затем покрыл поцелуями мою шею. Я наклонила голову, открывая ему больше места. — Я обещаю любить и заботиться о тебе до нашей смерти и после нее.

Он наклонился к моим губам и закрепил обещание поцелуем. Его тепло захватило меня, как он сам захватил в плен мои чувства, и ничто больше не имело значения, кроме его поцелуев. Его объятий. Я чуть не потеряла это. Чуть не потеряла шанс быть с ним. Обнимать и целовать его. Касаться его. На глаза навернулись слезы и каплями скатились по лицу. Должно быть, он почувствовал их, потому что поднял голову.

— Эй, сладкая, — пробормотал он, обнял мое лицо и стер влагу большим пальцем руки. — Что такое?

— Я чуть не упустила это, — прошептала я, чувствуя себя глупо, за то что плачу по пустякам. — Чуть не потеряла твою любовь.

— Я бы не позволил этому случиться. Ты моя, Кора-мио. Я никогда не отпущу тебя. Живой или мертвой, ты моя, — сказал он, в его голосе звучала сталь.

Я всмотрелась в его красивое лицо, его невероятно сексуальные длинные ресницы, чувственные губы. Я не могла представить свою жизнь без него, а теперь у нас будет целая вечность.

— Вечно.

Он ухмыльнулся:

— По-другому никак.

В этот момент в голову закралась другая мысль.

— А что с Эриком?

Эхо нахмурился.

— Он хочет увидеть своих родителей. После того, как Эндрис покончил с Малииной, он отправил тех Гримниров с сообщением. Он возвращается домой.

Мне это не нравилось.

— Это плохо.

— Это идеально. Он понял, что его мать никогда не оставит его, тебя или Рейн, пока не получит его, поэтому он сам решил пойти к ней. Нельзя похитить того, кто добровольно стучится к тебе в дверь и требует, чтобы ему открыли. И так как он жив, то в темпе вальса может убраться из царства Хель. Врата не смогут удержать его.

Это было новое развитие событий, и я не знала, что думать на этот счет.

— Не знаю, захочет ли он возвращаться, — медленно проговорила я. — Он был так зол и расстроен, когда мы говорили. Он даже сказал, что не хочет больше любить, так как успел обжечься уже два раза. Он думает, что не создан для любви, как и его мать. Он может захотеть остаться там.

— Тогда это будет его выбор. У него есть проблемы, с которыми надо разобраться, Кора, и он решил сделать это у Хель, а не здесь и не в Асгарде. Его друг пойдет с нами.

— С вами?

— Эрик сказал Гримнирам, что уже согласился отправиться со мной. Он также сказал, что это Малиина виновата в смерти тех Гримниров, концы спущены в воду, — Эхо усмехнулся. — Мои братья Гримниры в ужасе от него. Они были уверены, что он расскажет Хель, что они были заодно с Малииной, поэтому теперь сделают все, что он им скажет. Может, мне и не нравится факт, что он влюблен в тебя, но надо отдать ему должное. Он внук Одина. Умный и сообразительный для своего возраста. С ним все будет в порядке, поэтому не волнуйся.

Он легко укусил меня за плечо, и я задрожала. Ухмыляясь от моей реакции, он загладил укус языком. На какое-то время мы потерялись друг в друге. Он притянул меня к себе на грудь и поудобнее устроился на подушках.

— Он хочет увидеть тебя.

Судя по его голосу, он еще не был готов отпускать меня. Я не возражала. Мне нравилось лежать рядом с ним.

— Хорошо, — часы на прикроватной тумбочке показывали два часа дня. — Когда вы уходите?

— Мы ждали, пока ты очнешься, — он перекатился и пригвоздил меня к постели, его ноги между моих. — Я не хочу оставлять тебя.

— Я никуда не денусь. Буду ждать здесь. Всегда.

Его глаза ласкали мое лицо, он улыбнулся.

— Ты понятия не имеешь, каким счастливым меня делаешь. Мне многим хочется поделиться с тобой, показать тебе…

Кто-то стучал в дверь.

— Убирайтесь, — сказал Эхо.

В комнату вошел Эрик. Видеть нас вдвоем было все еще болезненно для него, и это явно читалось в его глазах. Он подошел к окну и встал к нам спиной.

— Мы скоро уходим, — сухо и властно сказал он. Он, определенно, изменился.

Эхо сел.

— Я оставлю вас наедине, но, если она заплачет из-за тебя, тебе не поможет, что ты сын бога. Тебе придется иметь дело со мной, — он коснулся моей щеки, его пальцы задержались на коже. Затем он переключился на суперскорость и вышел из комнаты.

Я села на край кровати, свесила ноги и только тогда поймала свое отражение в зеркале. Забавно, раньше я об этом не думала, но перед тем как принести меня сюда, я лежала лицом в собственной крови. На мне была все та же одежда, однако следов крови на ней не было. Наверное, ее убрали рунами.