Любовь сильнее Тьмы (СИ)

Эллет, встречаясь взглядом с Моргомиром, заметила в его глазах отчаяние, и её сердце сжалось. Девушка осознавала, о чём полуэльф сейчас думает, и она злилась на саму себя за это. Почему из-за её выбора страдают другие, почему из-за её глупых поступков переживает Моргомир?

— Я хочу быть с тобой даже там, — запинаясь и путаясь в словах, тихо проговорила эльфийка. — Просто… я не могу иначе.

Моргомир несколько секунд молча смотрел ей в глаза. Арименэль тоже замерла, не опуская взгляда. После полуэльф тяжело вздохнул и отвёл взор в сторону.

— Я знаю, — тихо проронил он, а после вдруг осторожным движение коснулся щеки эллет. — И, наверное, ты в чём-то права, — Моргомир вдруг резко развернулся и быстрым шагом направился к двери. Арименэль вздрогнула и бросилась к нему, обнимая, и полуэльф замер.

— Прости меня, — всхлипнула девушка, — я не должна так поступать. Прости…

— Я просто боюсь за тебя, — глухо произнёс Моргомир, — а вдруг я не сумею тебя защитить? Звёздочка, ты же всё знаешь, — они оба замерли, но потом полуэльф отстранился и, не оглядываясь, хотя это давалось ему с огромным трудом, вышел из комнаты.

Арименэль несколько секунд смотрела на захлопнувшуюся дверь, повернулась и, не чувствуя ног, подошла к кровати. Какая же она всё же… глупая девчонка! Глупая, глупая, глупая!

Эллет с силой сжала покрывало и зажмурилась. Моргомир не понимает её в полной мере, хотя старается понять. Эльфийка проклинала себя за это. Как же она может так поступать?! Но может ведь.

— Я ведь люблю тебя, — Арименэль закусила губу, но не обратила внимание на боль, — люблю я тебя! Не могу так, — выдохнула девушка. — Прости меня… Я не могу тебя оставить.

«Можешь злиться, но я пойду с тобой. И хотя твоя боль — самое худшее, что я видела и чувствовала в жизни, мне придётся это сделать. Прости меня. Это верная гибель, я знаю. Но разве нужна будет иная жизнь? Нет, Моргомир. Не нужна. Это ведь ради тебя, ради меня, ради нас. Помнишь, ты говорил, что всё будет хорошо? Я верю в это.

Я люблю тебя и не могу иначе. Прости, прости, прости меня за всё, родной.

Надежда ещё есть! Разве ты не веришь? Пусть и не веришь… Моё решение не изменится. Любимый, ты знаешь, как непривычно мне принимать решения, эти проклятые твёрдые решения, и вновь выбирать. Выбирать отчаяние или надежду, свет или тьму, боль или радость, счастье или горе. Выбирать жизнь, полную света и надежды, жизнь, полную отчаяния и неизменной тьмы, или смерть. И ты знаешь, что я выберу в любой ситуации. Вернее, кого.

Я всегда выберу тебя. Что бы ни случилось. Пусть исчезнет Арда, пусть против нас будут все, пусть нам будет угрожать смертельная опасность, мой выбор будет неизменен. Я пойду с тобой и умру.

Прости…»

***

Минас-Тирит застыл в молчании. Люди столпились на белоснежных улицах, уже отмытых от крови и грязи. Люди не смотрели в глаза уходящим, лишь вздрагивали с каждым разом. Какие слова, какие прощания нужны идущим на смерть?

Арименэль сжала рукоять меча и стиснула зубы. Ну вот, она сама предалась этим мрачным мыслям! Сколько можно уже?! Надежда есть всегда, даже в самые тёмные времена, как есть и любовь.

Эллет при мысли об этом подняла голову и встретилась взглядом с Моргомиром, что ехал рядом, и на душе стало светлее, девушка даже улыбнулась. Полуэльф улыбнулся в ответ, но Арименэль видела, как на его бледном лице отражалась мука. От этого больно сжималось сердце, и эллет корила себя в этом, боль душила, хотелось обнять (да, вот так, прямо сейчас!) и услышать хотя бы слово…

Арименэль знала, что Моргомиру смотрит на неё с надеждой, потому что ждёт, что девушка вернётся обратно в город, но всё равно в глубине души понимает, что напрасно. А потому лишь вздыхает и глядит вновь, и его взгляд говорит лучше всяких слов.

Эльфийка улыбнулась снова сквозь слёзы. Они рядом. Они теперь всегда будут рядом, что бы ни случилось. В этом сражении ничто их не разлучит.

Слов нет. Войска едут в молчании, и Моргомиру с Арименэль остаётся лишь обмениваться взглядами. Минас-Тирит, Белая Цитадель Гондора, осталась позади. В какой-то миг эльфийка обернулась, и что-то тоскливо защемило в душе. В городе остались многие воины, осталась Эовин, остался Мерри, и Лаурелинмэ… Нельзя подвести их, нельзя подвести всех!.. Нужно выжить ради любимых.

Солнце в последний раз озарило белоснежную башню Эктелиона, а после исчезло за острыми пиками гор. На мир опустились сумерки, и в этой темноте всё обрело более жуткие образы.

Мрак Мордора наступал, не давая спокойно ехать, заставляя с тревогой оглядываться. Но один лишь ободряющий взгляд мог рассеять любую тьму.

Звучат уверенные голоса командиров, и войска останавливаются на привал. Большинство воинов идут пешими, поэтому путь обещает растянуться на несколько дней. Арименэль вздохнула при мысли об этом: время обещало идти очень мучительно, а состояние в Мордоре девушка даже представлять не хотела. К счастью, Осгилиат и река были уже позади, а впереди виднелся перекрёсток дорог.

Странно, но эллет взяли в передовой отряд. Странно, конечно, но эльфийка в ином случае и сама бы об этом просила, чтобы быть рядом с Моргомиром, братьями и другими. «Ну и конечно, чтобы сразиться одной из первых с чудовищами Саурона», — мысленно усмехнулась девушка. Усмешка получилась невесёлой.

В молчании войска расположились, зажгли костры (никто не таился, в этом и была вся суть — вызвать внимание Врага), приготовили скудный ужин, выставили дозорных и легли отдохнуть. Всё по чёткому плану. Никаких разговоров, шуток, смеха. Даже споров не было, мрачное предчувствие беды зависло в воздухе и завладело сердцем, не желая отпускать. Арименэль не была исключением, но Моргомир обнял её, не сказав ни слова, и тьма отступила. Они так и проспали всю ночь в обнимку. И, удивительно, кошмаров эллет не видела, а утром проснулась с новыми силами и с надеждой в душе. Моргомир улыбался и даже о чём-то порой рассказывал, и девушка улыбалась тоже. На несколько часов в сердце поселилась тихая радость.

Но путь продолжался. Казалось, всё замерло и безмолвно наблюдало за войсками — и небо, и деревья, и травы. Каждый шаг был замечен, к каждому разговору прислушивались. И не только природа был свидетельницей похода, повсюду скрывались слуги Саурона, и они доносили в Мордор обо всём.

Дни тянулись, порой встречались небольшие отряды орков, их быстро уничтожали, но ужас в сердцах усиливался. Всё реже росли деревья, земля потемнела. В воздухе витал горький запах гари и дыма.

Арименэль видела, как мрачнел с каждой лигой Моргомир, как испуганно перешёптывались воины, как Гэндальф встревоженно разговаривал с Арагорном, как даже Гимли почти потерял боевой настрой. Как волновались Кэльдар с Мэлнилитоном и порой с укором смотрели на сестру, мол, зачем ты поехала? Страх сковал сердце.

Мордор был близко.

***

Лаурелинмэ сидела на кровати, опустив голову и обхватив руками плечи, словно ей было холодно. Минуло уже несколько дней с того часа, как армия покинула город, и эльдиэ никак не могла успокоиться.

Это ж надо было умудриться допустить, чтобы тебя ранили, и из-за этого остаться! Разве можно просто так сидеть в этих до омерзения светлых стенах, пить ненужные почти лекарства и слушать нудные разговоры, пока идут на смерть друзья?! Лаурелинмэ не могла смириться с этим, как и Эовин. Обе они отчаянно рвались к Мордору, и им были тесны Палаты Исцеления.

Лаурелинмэ с горечью вспоминала всех тех, кто отправился к Чёрным Вратам. Моргомир вновь подвергал себя опасности, но с этим эльдиэ могла смириться, хотя и с трудом. Пошла и Арименэль, но у Лаурелинмэ не хватило сил высказать ей всё, что она о ней думает. Это ж надо — пойти на смерть в таком юном для эльфийки возрасте. Но нет, пошла же. Лаурелинмэ тогда и сказать ничего не успела, да и Арименэль не промолвила ни слова. Лишь взглянула пронзительным взглядом, и по её тёмным глазам эллет поняла, что спорить бесполезно. Этот взгляд Лаурелинмэ хорошо знала — так смотрят те, кто уже решились, кто готовы пойти куда угодно, лишь бы защитить любимых. Арименэль пошла за Моргомиром. Но и не только — она хотела помочь в этой битве всем защитить Средиземье.