Поцелуй победителя (ЛП)

свет.

* * *

Это был не он.

Если бы Кестрел была собой, то знала бы с того мгновения, как услышала о проверке, что это не мог быть Арин, явившийся под видом официального имперского представителя, чтобы проверить, как обстоят дела в трудовом лагере.

Что за дурацкая, жалкая мысль.

Арин точно был в Геране... темноволосый, сероглазый... и со шрамом, который сразу давал понять, кто он. Если бы даже он получил её послание, понял бы его и пришёл (она ненавидела себя за то, что вообще помышляла о таком неправдоподобном развитии событий), то вся валорианская стража немедленно арестовала бы его... или того хуже.

Инспекция оказалась просто инспекцией. Кестрел увидела вечером на тюремном дворе пожилого мужчину в мундире с перевязью сенатора на плече. Он беседовал с охранниками. Кестрел бродила среди заключенных, бесцельно толкущихся во дворе после рабочего дня. Утренний препарат всё ещё звенел у неё в жилах. Кестрел пыталась приблизиться к сенатору. Может, она смогла бы передать весточку отцу. Если он узнает, как она страдает, как она теряет себя, воспоминание за воспоминанием, то передумает. Тогда он вмешается.

Сенатор заметил Кестрел. Она стояла всего в нескольких футах от него.

— Стража, — выкрикнула женщина, которая разрезала подол Кестрел в первый день. — Контролируйте своих заключённых.

Женщина опустила тяжелую руку Кестрел на плечо. Вес её ладони держал крепко, непоколебимо.

— Пора ужинать, — сообщила стражница.

Кестрел подумала о наркотике в супе, и ей страстно захотелось его. Она позволила себя увести.

Ее отец прекрасно знал, что представляет собой исправительно-трудовой лагерь. Он же был генералом Траяном, самым высокопоставленным вассалом императора и его сына. Он знал о ресурсах страны и её слабостях — лагерь был мощным ресурсом. Здешняя сера шла на изготовление чёрного пороха.

Хотя, даже если он и не знал, как лагерь существовал, какое это имело значение? Он отдал её письмо императору. Она слышала, как спокойно билось его сердце, когда рыдала у него на груди. Оно работало как отлаженный часовой механизм.

* * *

Что-то ударило её. Кестрел открыла глаза, но не увидела ничего, кроме низкого чёрного потолка своей камеры.

Ещё один удар по ребрам, уже сильнее.

Палкой?

Кестрел выбралась из своего липкого сна, а затем медленно (каждое движение причиняло боль, она была мешком костей, ушибов и синих тряпок)

поднялась до сидячего положения.

— Хорошо, — раздался голос из коридора, в котором явно слышалось облегчение. — У нас мало времени.

Кестрел сдвинулась в сторону решётки. Факела в коридоре не было, но на таком далеком севере никогда не наступала полная темнота, даже в глухую ночь. Она смогла рассмотреть сенатора, чья трость была просунута между прутьев решётки.

— Вас прислал мой отец. — Её затопила радость, мурашками побежав по коже. На глаза навернулись слёзы и ручейком устремились вниз по щекам.

Сенатор нервно улыбнулся.

— Нет, принц Верекс. — Он протянул ей что-то маленькое.

Кестрел продолжила плакать, но уже иначе.

— Тише. Я не могу вам помочь. Вы знаете, что со мной будет, если я вам помогу. — В его руке был ключ. Она взяла его. — Он от ворот.

— Выпустите меня, заберите с собой, пожалуйста.

— Не могу, — прошептал он очень взволнованно. — У меня нет ключа от вашей камеры. И вам придется выждать несколько дней после моего отъезда. Нельзя, чтобы ваш побег связали со мной. Вы меня поняли? Иначе вы меня уничтожите.

Кестрел кивнула. Она была согласна на все, лишь бы он не бросал её одну.

Но он уже отступил от камеры.

— Обещайте.

Она хотела прокричать ему, чтобы он остановился; она хотела просунуть руки сквозь решётку и вцепиться в него, заставить его остаться, чтобы он выпустил её сейчас же, немедленно. Но услышала, как произнесла:

— Обещаю. — А потом он ушёл.

Кестрел долго сидела, глядя на ключ в своей ладони. Она думала о Верексе. Её пальцы сомкнулись вокруг ключа. Она выкопала в грязи ямку и спрятала его туда.

Она свернулась калачиком, положив руки под щёку, положив голову прямо на спрятанный ключ. Девушка поджала колени как можно ближе и ощупала узлы на веревках, которыми было привязано её разрезанное платье к ногам. Разум Кестрел, пусть медленно, но все-таки начал работать. Она не спала. Она начала обдумывать план — настоящий план, на этот раз — и она представляла, будто часть её добралась до Верекса. Она обняла друга. Поблагодарила. Положила голову ему на плечо и глубоко вздохнула. Кестрел сказала ему, что теперь стала сильнее. Она сможет. Теперь она могла сделать это, потому что знала, что не забыта.

* * *

Сенатор уехал. Прошло несколько пустых, наполненных жаждой дней. Как-то раз стражница, приглядывавшая за женщинами-заключёнными поймала Кестрел за тем, как девушка пролила свою воду с наркотиком на грязный пол, но лишь одарила её взглядом, каким мать смотрит на дитя, которое плохо себя ведёт. Никто ничего ей не сказал.

Кестрел беспокоило, что она слабела всё больше. Она не знала, как ей выжить в тундре в таком состоянии. Но ей нужно было держать свой разум ясным. Девушке повезло, что пришло лето. Тундра была наполнена пресной водой. Она была полна жизни. Девушка могла бы опустошать птичьи гнезда. Питаться ягелем. Постараться не попадаться волкам. Она будет делать всё, что потребуется, лишь бы выбраться отсюда.

Её телу не нравилось отлучение от наркотиков. Её трясло. Хуже всего приходилось ночью — она ждала своей дозы. Утром было не так трудно притворяться, что ешь и пьешь все, что дают, но ночью ей действительно хотелось съесть всё это. Даже при мысли об этом у неё пересыхало в горле.

* * *

Ради сенатора она выждала обещанное время. И одной теплой ночью в своей камере развязала и сняла веревки, обвязанные вокруг ног. Она неторопливо воссоздала самодельные штаны, перевязав их с другими узелками, которые стражница завязала ей в её первый день появления в лагере. Штаны получились более или менее такими же, как были.

Кестрел связала две веревки в крепчайший узел. В один из тех, что научил её отец. У неё получилась веревка длиной в четыре её руки: от кончиков пальцев до запястья. Веревка вышла что надо. Она свернула её и спрятала под платье.

Утро вечера мудренее.

* * *

Кестрел сделала свой ход после того, как заключённые вернулись из шахт.

В размытых зеленью сумерках Кестрел притворялась, что принимала пищу. В её сердце всё ещё остался след от утренних препаратов; это сбивало с толку. Но пульс был стабильным и сильным. Кестрел должна была бы нервничать, но она была спокойна. Она была уверена. У неё все получится. Она это знала.

Стражница с заплетёнными в косы серебристыми волосами повела Кестрел и остальных заключенных в их тюремный блок. Они свернули в коридор Кестрел. Девушка незаметно достала из платья свои связанные веревки. Она сжала их в кулак и опустила руку на бедро. Стражница запирала женщин в их клетушках одну за другой. Затем, повернувшись спиной, она встала перед темницей Кестрел и открыла её.

Кестрел подошла к ней ближе, крепко сжав веревку между руками. Веревка перелетела через голову женщины и сжалась на горле.

Женщина заметалась. Кестрел пришла на ум дикая мысль, что она поймала огромную рыбу. Она стянула верёвку ещё сильнее, не обращая внимания на крики. Даже после того, как жертва прижала её спиной к стене, она не отпускала. Она затягивала веревку всё сильнее и сильнее, пока женщина не обмякла и не упала.

Кестрел бросилась в камеру и лихорадочно откопала ключ от ворот. Когда она вернулась в коридор и увидела женщину на полу, ключ выпал из ее руки. Она увидела других заключённых, стоявших там с пустыми лицами, но их тела покачивались, а пальцы дрожали. Они понимали достаточно, чтобы увидеть, что нынешний вечер отличался от других вечеров. Однако, похоже, ни одна из женщин не знала, что с этим делать.

— Пойдёмте со мной, — сказала Кестрел, при том, что это предложение было достаточно глупым, граничащим с самоубийством. Как она незаметно проведет их через ворота? Ей не спасти весь лагерь. И как они выживут в тундре? Их все равно переловят. Но... — Пойдемте со мной, — повторила она. Она двинулась назад по коридору, к выходу. Кестрел поманила их за собой. Они не шелохнулись. Когда девушка схватила одну из женщин за предплечье, та отдернула руку.