Убить дракона (СИ)

- Прости…

Маленький ножик - большой соблазн. Длинный меч - вроде и грозное оружие, а в неумелых руках бесполезнее палки… Самара впервые в жизни подумала, что ей, чтобы не причинять вред, стоило бы выжечь глаза. Может, помогло бы.

______________

*Маслины собирают с сентября по декабрь.

**Физиология трупа - вещь в реальном мире несуществующая, приходится гнать отсебятину. Но если исходить из того, что Самара нормально видит, не промывает постоянно глаза и склеры у нее белые, можно предположить, что слезная жидкость таки вырабатывается.

========== Глава 10. ==========

Zwei Bilder nur ein Rahmen

Ein Körper doch zwei Namen

Zwei Dochte eine Kerze

Zwei Seelen in einem Herzen

Führe mich

Halte mich

Ich fühle dich

Verlass mich nicht

Ich verlass dich nicht

Rammstein, “Führe Mich”

Глава общины задумчиво разглядывал недавно обретенную сестру, странно притихшую сегодня, и смешанные чувства бушевали в его душе.

Она, безусловно, была ему интересна, - как всегда интересует человека нечто новое в его окружении, как притягивает женщина мужчину, почти лишенного общества прекрасного пола, как манит укротителя непокорный зверь, отстаивающий свою свободу…

Но он ее и ненавидел. За сияющие глаза, за непроизвольно сквозящую в голосе улыбку, за появившуюся вдруг порывистую легкость в движениях - конечно, в пределах, доступных больной… все это напоминало, заставляя сердце кровоточить, обо всех радостях любви, о женщине, которая, возможно, уже и траур не носит по погребенному заживо мужу. И бессильная ненависть переплеталась с завистью ко всем влюбленным на свете, стоило ему нечаянно скользнуть взглядом по волосам сидящей рядом девушки.

- Кто заплел тебе косу? - спросил наконец прокаженный.

- Не все ли равно, - Самара дернула плечом, отводя волосы за спину.

Тяжелый толстый жгут, змеей спускающийся вдоль спины, ей нравился, хоть и непривычно поначалу было, что ничто не загораживает обзор. Но говорить о нем не хотелось.

А мысль, что кто-то - кто угодно - даже случайно - может коснуться ее волос, и вовсе вызывала омерзение. Эти волосы были уже не совсем ее, они хранили бережные прикосновения мужских рук; хрупкий отпечаток, который так легко разрушить… так не хотелось разрушать.

Особенно теперь.

… - Расскажи что-нибудь, - попросил Лоран.

Он только что вылез из воды и теперь отдыхал, растянувшись на теплой гальке, положив голову на нагретые солнцем колени девушки. Устал, конечно… в такие минуты он едва ли вслушивался в слова, смутно различал интонации. И все равно каждый раз просил что-то рассказывать. “Мне нравится слушать твой голос”, - словно извиняясь, пояснил в первый раз.

И Самара говорила обо всем на свете, иногда принимаясь петь. Ее голос, хриплый и неверный, не имел ничего общего с чистым голоском девочки, пророчившей когда-то смерть на восходе солнца - тем чаще хотелось улыбаться, зная, что даже это воронье карканье может нравиться.

- Я расскажу тебе сказку о драконах…

Когда-то очень давно они жили там, откуда я родом. Были среди них гиганты, чьи следы на ладонь уходили в землю, и карлики - чуть тяжелее воробья. Красивые и уродливые, добрые и злые, они так же различались меж собой, как жившие тогда же люди.

Поначалу два народа жили в мире - или, во всяком случае, не трогали друг друга. Но потом между ними вспыхнула ненависть. Людям вообще свойственно ненавидеть все непонятное. Да и среди драконов… всякие попадались.

В то время в цене была воинская доблесть. Рыцари шли на смерть и прославляли имена своих женщин, бросая им под ноги головы врагов. Были среди них и такие, кто шел на противников много более сильных и опасных - на драконов, например… Многие умирали. Но некоторым любовь давала такую силу, что они возвращались с победой… - Самара мечтательно вздохнула. - Можно тысячу лет спорить о морали и всем таком прочем, но ты представь только, с какой силой надо любить, чтобы этой силой сокрушить дракона?..

…К сожалению, они убивали лучших. Другие, мерзкие хитрые твари, не выходили в открытый бой. Они прятались, изворачивались, нападали исподтишка. Так выродился род драконий, став родом чудовищ.

И они научились жить рядом с людьми. Среди людей… в сердцах людей, - голос дрогнул и сорвался.

- Какая страшная история, - юноша легонько сжал ее пальцы. - Почему именно ее ты выбрала?

Почему… а чтоб она знала.

- Ты расстроен? Прости.

- Нет, ничего страшного, - он сел, все еще не выпуская из ладоней обмотанную тканью кисть. - Просто я пришел, чтобы отдохнуть и забыть ненадолго…

- Забыть что?

- Я уезжаю.

Нежить вспомнила, как уезжала из детского дома. И потом - с острова в холодном море. Она всегда уезжала только навсегда.

- Куда? Надолго?

- На три недели. Может, чуть больше… - молодой человек заговорил быстрее. - Я не хочу ехать, но мы… ну, наша семья, мы с отцом… должны появляться в свете хотя бы иногда. Мы и так живем очень уединенно, мало кого у себя принимаем, редко появляемся в столице… не знаю уж, кому так нужно нас видеть, меня в свете презирают, отца жалеют… знала б ты, как нас это злит. Но надо иногда показываться, чтобы не пренебрегать совсем уж правилами приличия… послушай, это же всего на три недели, ну не плачь, ну что ты… - и выпустил ее ладонь… лишь затем, чтобы погладить по голове.

Утопленница сжалась в комок, обхватив руками колени:

- Я не плачу, - право же, две влажные полоски на бинтах не следовало брать в расчет. - Ты ведь еще не уезжаешь, правда?

- Еще нет…

…Он уехал вчера на закате. Еще горели губы от короткого поцелуя, еще звенели в ушах слова прощания: “Если станет совсем-совсем грустно - посмотри на небо… оно для всех одно. Я тоже буду смотреть - и знать, что ты смотришь…”

А тут прокаженный с вопросами. Ему-то какое дело?..

========== Глава 11. ==========

Auf den Ästen in den Gräben

Ist es nun still und ohne Leben

Und das Atmen fällt mir ach so schwer

Weh mir, oh weh

Und die Vögel singen nicht mehr

Rammstein, “Ohne dich”

Небо меняло цвет. Медленно, но неуклонно в оттенках синего и алого плыло над землей само Время, не разбитое на часы и минуты.

Небо меняло цвет, отражаясь в прозрачных глазах нежити ежечасно, ежеминутно. Давно погас костер, закоптивший своды неглубокой пещеры, и кострище остыло. Рыба сгнила до костей, мазь присохла к стенкам склянки. Зачем идти куда-то, зачем что-то делать, когда можно просто смотреть на небо? И думать, что, может быть, именно сейчас это небо отражается в других глазах, огромных, как у ночного зверя.

Притворяться - зачем, для кого? Все равно ее никто не видит… и порой, засмотревшись на бескрайнее небо, утопленница даже забывала дышать.

От высыхающего тела поднимался густой винный дух, напоминая о колючем холоде, таком приятном; пожалуй, можно бы сходить в город, но пить одной - скучно.

А небо все меняло цвет, и, когда оно снова - в который раз - заалело над морем, поднял голову дракон.

- Не рано ты сегодня, - заметил прокаженный, подбрасывая хворосту в огонь. - Да и в прошлый раз не явилась.

На удивление безразлично звучал сегодня его голос, не требуя ответа, просто отмечая случившееся.

- Не хотела, - тихо, не глядя на больного, ответила девушка.

- Понимаю, - бесцветный шепот, еле слышный за треском дерева.

Некоторое время сидели молча. И странным казалось это молчание - тихое, бесконечно уставшее. Впервые не чувствовала Самара тяжелого цепкого взгляда.