Лед как пламя

Корделлианские солдаты, следуя приказу, уходят. Терон, склонив голову, слушает, как они поднимаются по лестнице. Когда дверь наверху захлопывается, он заходит в камеру.

— Тронешь ее, и я тебя убью, — рычит Мэзер, еще плотнее вставая ко мне спиной.

Пройдя мимо нас, Терон останавливается у правой стены, оставив дверь открытой. Мы с Мэзером замечаем это одновременно. Мэзер кидается к двери, потянув меня за собой. Мы почти достигаем ее, когда позади раздается звук, заставляющий меня затормозить. Громкий щелчок замка.

Я выдергиваю руку из пальцев Мэзера. На его лице написана тревога, но я поворачиваюсь к Терону. Тот стоит лицом к стене, уронив руки. Его запястье приковано цепью к стене. Он приковал себя к стене? Терон опускается на колени, глядя в грязный каменный пол. Его тело сотрясает крупная дрожь, и он покачивается взад-вперед.

— Терон? — зову я его сдавленным от отчаяния голосом.

— Я долго так не продержусь, — отзывается он.

Я кидаюсь к нему, а Мэзер — ко мне.

— Стой! Что ты делаешь? Нам нужно бежать!

— Нет! — кричу я, и слово эхом отскакивает от стен. — Я не оставлю его здесь…

— Оставишь, — хрипит Терон, впиваясь пальцами в трещины между камнями. Костяшки его пальцев белеют, на лбу выступают капли пота. Горящие в коридоре свечи окрашивают его неровным, мерцающим светом. — Я не должен отпускать вас. Я должен держать вас здесь, но… вам надо уходить. Немедленно.

Я осознаю, что происходит с Тероном. Это последняя крупица озарения перед тем, как Распад полностью овладеет им. Последний вздох перед погружением во тьму.

Я делаю шаг к Терону. К тому, чьи цели прямо противоположны моим. Нас ничего больше не связывает, но я знаю, что не могу позволить Ангре его забрать.

— Нет, ты пойдешь с нами, — подхожу я к нему. — У тебя теперь есть королевский накопитель, ты можешь использовать его магию, чтобы избавиться от проникшего в тебя Распада. Ты просто должен пожелать этого, Терон, ты просто должен…

— Я этого не желаю. — Он достает из-за пояса кинжал и отбрасывает в сторону так стремительно, словно кинжал — живое пламя, а он сам — сухое полено. — Я… я согласен с Ангрой. Мне нужна его магия, а не накопители. Довольно с нас накопителей. Я хочу, чтобы мир освободился, чтобы все стали равными, но я не хочу… причинять тебе боль. Я не причиню тебе боли. — Вырвавшееся из груди Терона рыдание сотрясает все тело. — Я не сделаю с тобой того, что сделал с моим…

Он сгибается, зарывшись руками в волосы, рыдания перемежаются рваными стонами. Я открываю рот, но не произношу ни слова. Что я могу сказать? Что могу сделать?

Опустившись перед ним на колени, я кладу ладонь ему на руку.

Терон теперь обладатель накопителя, и между нами образуется непостижимая магическая связь. Сознание открывается видениям, и я с болью в душе смотрю их.

Терон в Винтере перед нашим отъездом отдает приказ своим людям захватить Винтер в мое отсутствие. Что бы там Ноум ни думал, власть уже не была в его руках. Она была в руках Терона. Правда, Терон не осознавал того, что делает. Приказы и пожелания мгновенно приходили ему в голову и столь же стремительно покидали ее, точно свечу на миг зажигали и тут же гасили.

Терон в Саммере разговаривает с мужчиной в винном погребе. Губы вентраллианского раба изогнуты в неестественной, лживой улыбке. Он весь пропитан Распадом.

— Ты помнишь о том, что случилось? — спрашивает он, выходя их тени. — Помнишь о том, что он тебе показал?

Винный погреб исчезает, и его место занимает другое видение.

— Отец, остановись!

Юный Ангра кричит на отца — мужчину, который внешне напоминает нынешнего Ангру, только крупнее и выше. Они стоят у входа во дворец Эйбрила. Полумрак мешает рассмотреть все в подробностях. Мужчина поднимает руку и резко опускает вниз, и я слышу треск кости, ломающейся о камень. Ангра кричит. Его отец убегает, спотыкаясь во тьме, оставив сына у лежащего на полу тела.

Светлые волосы каскадом струятся по плечам женщины, одна сторона ее головы превратилась в кровавое месиво. Я видела ее на картинах во дворце Эйбрила. Она смотрит на Ангру так же, как Ханна смотрела на меня. Эта женщина — его мать.

Видение тает, и Терон, отшатнувшись, ударяется о полки в винном погребе Саммера.

— Нет, — шепчет он, прижав ладони к вискам.

Но его голос слаб, в нем сквозит неуверенность, будто часть его помнит, что показывал ему Ангра. Будто часть его трепещет от этого воспоминания и наслаждается им.

Отец Ангры убил свою жену. Ангра использовал сходство их судеб, чтобы сломить Терона.

— Нет! — кричит Терон.

— Ты такой же, как он, — продолжает раб. — Он идет. И он придет за тобой.

Сверкает лезвие.

Терон стоит над трупом, кровь толчками выходит из перерезанного горла мужчины.

Терон ничего этого не помнит, Распад швыряет его из стороны в сторону, пытаясь поглотить сознание.

Что-то из предлагаемого Распадом совпадает с его желаниями. Например, могущественная сила, которую можно распространить по всему миру. Другое он отказывается принимать — например, захват Винтера и принуждение пойти по безопасному, по его мнению, пути. Ради меня.

Но сейчас он все вспоминает. Он видит все это вместе со мной, моя связь с его магией вытаскивает из Терона воспоминания, в то время как с каждым новым ударом сердца Распад пробирается в его разум и оседает на дне.

И теперь Терон больше не в силах противиться Распаду. Он сопротивлялся ему, боролся с ним почти с той же страстью, с какой хотел открыть магический источник. Однако одно его желание перевесило все остальные, и именно им воспользовался Ангра, чтобы добиться повиновения Терона.

Желание объединенного мира, где все обладают магией.

Терон стонет, и я отстраняюсь от него. У меня перехватывает горло.

— Ты нужна мне здесь, — тихо говорит он. — Так надо. Это правильно. Это всех спасет…

— Терон?

Он поворачивается к Мэзеру и низким голосом велит:

— Уведи ее отсюда!

Мэзер подчиняется. Повесив корделлианский кинжал себе на пояс, он подхватывает меня под руки и поднимает. Я брыкаюсь, охваченная уверенностью в том, что никогда больше не увижу Терона. Ангра уничтожит его, Распад убьет в нем все хорошее. Он исчезнет, как все, к чему прикасается Ангра. Как часть нашей жизни, которую он у всех отобрал. Если только я не спасу всех. Я не смогу жить в мире, в котором Терон будет игрушкой Ангры. И тогда единственный выход — не жить.

Мэзер выносит меня в коридор, захлопывает дверь в камеру и опускает тяжелый затвор, запирая в ней Терона. Стоит ему это сделать, как стоны Терона перерастают в крики и начинает греметь цепь.

— Освободите меня! — кричит Терон. — Солдаты! Пленники бежали! Освободите меня!

Я приваливаюсь к двери камеры, слушая крики Терона, погрузившегося в безумие Распада. Ощущение, что я его потеряла, снедает меня изнутри. Все, что я могу делать, — безучастно смотреть в пустоту коридора.

Мэзер подбегает к камерам, в которых заперты винтерианцы. Он пытается поднять тяжелый засов, тот со скрипом поддается, но лишь слегка.

— У нас мало времени! — в панике бросает он мне. — Нам нужно…

Мэзер умолкает.

У подножия лестницы стоит мужчина. Черные волосы лежат тугими завитками, по бордовой мантии кружевом идет золотой узор, высокий воротник поднят до самых ушей. Щеку от виска до подбородка пересекает шрам.

Когда мужчина делает шаг вперед, Мэзер бросается к нему с единственным оружием, которое у него есть: корделлианским накопителем. Я вскидываю руку, останавливая Мэзера.

Рарес. Придворный библиотекарь Якима.

— Ты… — выдавливаю я.

Его присутствие озадачивает. Мой разум переполняют не состыковывающиеся друг с другом детали. Его взгляд в Якиме — изучающий, заинтересованный. Его нынешний наряд — столь похожий на какой-то другой, на…