Хозяин видений (СИ)

— Глебу Измайлову тоже Марк тебя продал?

— Нет! — воскликнула Ника. — Я сбежала. Глеб не нарушал закона сохранности территории.

— Это очень трогательно, но ты же понимаешь, что такой союз не имеет будущего? Я никогда не одобрю.

— Понимаю, — кивнула она. — Я… мы не станем. Обещаю.

— Хорошо, — заключил Альрик. — Я верю тебе. Можешь идти. Но лучше бы тебе вернуться в клан или найти себе другой. У меня есть хороший предводитель на примете, могу посодействовать.

— Спасибо, мастер! — Ника порывисто поклонилась и быстро покинула зал.

— Люблю радовать людей, — потянулся Альрик и лукаво подмигнул Владу. — Сохранить жизнь иногда так занимательно, не так ли?

— Тебе лучше знать, — невозмутимо ответил Влад.

— Ну почему же? Ты тоже на этом поприще преуспел. Вон же оно — доказательство — сидит. — Он указал на меня, и я влипла в спинку кресла. — Впрочем, Полина отдала долг, не так ли? Как тебе живется вне семьи, девочка?

— Живется, — сквозь зубы процедила я.

— Скучаешь?

— Какое это имеет отношение…

— Ты, кажется, пришла помочь Глебу, — перебил он. Расслабленно улыбнулся. — Так ответь, скучаешь ли ты по атли? Насколько я понял, тебя вынудили уйти.

— Вынудили, — кивнула я. — Мишель.

— Ты отреклась?

Я покосилась на Влада. Его невозмутимости можно было позавидовать: он выглядел совершенно спокойным и, казалось, равнодушным. А ведь ему так же тяжело, как и мне. Смотреть на Альрика, говорить с ним. Интересно, чего добивается древний манипулятор? Что мы тут друг другу в любви признаваться станем? Серьезно? Так Влад признается — ради Глеба. Соврет о чем угодно. Неужели Альрик не понимает, что Влад Вермунд замечательный актер?

А я? Эрик говорил, у меня талант, просто неразвитый.

— Нет, — ответила невозмутимо. — Влад изгнал меня.

— Умно, — похвалил Альрик. — Впрочем, ты всегда отлично просчитывал многоходовки. На помощь Эрика рассчитывал?

— Думаю, сам справлюсь, — пренебрежительно бросил Влад.

Альрик покачал головой.

— А вот это глупо. Ревность сама по себе глупа. А ведь я предупреждал, но ты сам выбрал. Были времена, когда женщины знали свое место, сейчас же… Но, как говорится, все, что ни делается, к лучшему.

— Это все? Или мы и дальше будем обсуждать мою личную жизнь?

Альрик повернулся к Эрику, наигранно вздохнул и доверительно поделился:

— Злится. Из-за вас. Вы хоть бы за ручки держаться перестали, а то нетактично выходит.

Захотелось врезать ему. И если не трубой, которая почила на глубине нескольких сотен метров рядом с расчлененным телом драугра, то кеном сольвейга. Встать, раскрыться и ударить. И плевать на последствия! Лишь бы заткнуть его, лишь бы он перестал говорить.

Эрик, к слову, ладонь мою не выпустил. По непроницаемому лицу что-то понять было сложно, и я пожалела, что боги не наделили меня даром чтения мыслей.

— Но может, для тебя все решится благополучно, — как ни в чем не бывало, продолжил Альрик, снова обращаясь к Владу. — Эрик, насколько мне известно, уйдет в кан. Потеря для мира, но ничего не поделаешь — кан забирает лучших из лучших. Девушка поплачет и одумается. Так ведь, Полина? Если захочешь вернуться в атли, у тебя будет возможность. Я отменяю все распоряжения Мишеля. Посвятиться можешь хоть завтра. — Он склонился ко мне ближе и добавил: — Хочешь обратно, домой?

— Щедрое предложение, я подумаю. Благодарю… мастер, — поддразнила я и встала.

Эрик выпустил мою ладонь, и стало неуютно. Нет, страхов больше не было — они ушли вместе с палачом, который унес Глеба. В душе мутной жижей плескалась горечь, пульс противно отдавался в висках. Влад не сводил с меня пристального взгляда и, казалось, тоже изучал реакции.

А Эрик… Эрик выглядел задумчивым и отстраненным.

— Что будет со смотрителем? — тихо он спросил Альрика.

— Мишель — охотник, Эрик. Он виноват, и будет наказан, обещаю. Но смотреть на это вы не будете.

— Мне нужны гарантии. После того, как я уйду в кан, девушка не должна пострадать от его посягательств.

— Это так трогательно. Ну как тут не умилиться! — всплеснул руками Альрик и тоже встал. — Полина больше не пострадает от Мишеля, даю слово. Думаю, Влад проследит.

Эрик помолчал еще несколько секунд и кивнул. Поднялся. И мне показалось, от него повеяло холодом. Он вползал в мою грудь с каждым вдохом, делая последующий еще болезненнее. В душе поселилась обреченность.

Я слишком рано забыла, что он уйдет. И вот он сказал, а я… я оказалась не готова. Даже услышать это было больно. Настолько, что хотелось выть прямо там, в огромном зале заседаний штаба охотников.

Надеюсь, ты пресытился, гад древний! Надеюсь, захлебнешься. Когда-нибудь ты захлебнешься заимствованными у других чувствами. Не выдержишь. Своих-то давно нет…

К атли мы ехали молча. Влад и Эрик спереди, и я с Глебом на заднем сиденье. Я держала его голову на коленях, гладила по волосам и пялилась в окно. На яркие витрины, смеющиеся компании, обнимающиеся парочки. На глянцевые спины встречных машин.

Нужно было отвлекаться, чтобы не заплакать. Плакать хотелось безумно, но я же взрослая, мне нельзя. Ничего нельзя — думать, решать, влюбляться. Есть один путь для женщины — следовать за племенем. Беречь домашний очаг.

Но что, если женщина — сольвейг? Где ее племя? Где дом? Куда приткнуть сердце, которое вновь научилось биться? Когда так хочется, чтобы оно билось! И не отмеренный богами промежуток времени — ничтожно малый по сравнению со всей жизнью, а всегда. До последнего вдоха — жить, любить, поглощать любовь. Питаться любовью, как хищные — кеном ясновидца. Да что там, как драугры — жадно, ненасытно.

Глеб пришел в себя, когда его вносили в дом. Простонал имя Ники, открыл глаза. Мужчины уложили его в гостиной на диване. Вокруг столпились атли, Даша подошла к Владу и что-то зашептала на ухо. Катя плакала, причитала и не выпускала руку Глеба. Любит. Любит по-настоящему, как умеет. А он ее — нет. Ну что за несправедливость? Ведь на отношения с девушкой, которая нравится Глебу, Альрик наложил табу.

Если бы он… если бы у них все сложилось, у меня была бы надежда, что и я смогу однажды улыбнуться и сказать: я счастлива, мне ничего не нужно.

Я украдкой бросила взгляд на Эрика. Он сидел рядом с Глебом, сосредоточенный, серьезный. Лечил. Эрик всегда знает, что делать…

— Ника… — повторил Глеб и нашел меня взглядом. — Поля, нужно ее найти.

— Нашли мы твою Нику, — ответил за меня Влад. — Лежи спокойно, Измайлов.

— Она… в порядке?

Я кивнула.

— С ней все хорошо.

Я не могла быть в этом уверенной. Альрик мог разыграть этот спектакль для нас, а потом отдать ее Мишелю снова. И простить ему все — все же Мишель смотритель. Древний. Охотники никогда не прогнутся под хищных. Никогда…

— Ты сделал это? — Глеб повернулся к Эрику, и на его лице заиграла легкая улыбка. Все, что способен был выжать из себя его измученный организм.

— Сделал что? — не поднимая на него глаз, спросил Эрик. Мне почудилась в его голосе усталость — не наигранная, глубокая. И апатия. Хотя, возможно, я переносила свои эмоции на него. Мы столько раз обменивались, что уже неясно было, где я, а где — он.

— Выцыганил мою жизнь у Альрика, — пояснил Глеб. — Спасибо.

Эрик улыбнулся уголками губ.

— Поправляйся. — И встал. Повернулся почему-то к Ларе и сказал: — Нужно поговорить. Приготовь мне кофе.

Едким разочарованием по душе расползлась горечь. Он даже не взглянул на меня, и от этого я почувствовала себя маленькой потерянной девочкой, одинокой и беззащитной.

Наверное, Рита была права на счет обменов. Куда это привело меня? Куда приведет? Впрочем, есть ли разница? Это было. Было! И никто у меня этого не заберет.

Я тряхнула головой, отгоняя мрачные мысли, и подошла к Глебу. Катя все еще сидела в изголовье, на этот раз она гладила Глеба по волосам. Меня уже не смущало ее присутствие, мое — защитницу вроде тоже. Да и не все ли равно? Он чуть не погиб…