Хозяин видений (СИ)

Проснулась в полной темноте и почему-то испугалась. Эрика рядом не было, я лежала одна на огромной, почти безграничной кровати и дрожала. А потом он вернулся — оказывается, просто ходил в душ. Я снова расплакалась, а он вытирал мои слезы. И целовал. Я касалась его горячей кожи — бесстыдно, жадно. Хотелось забыться, ощутить его кен в себе, стереть страхи и разочарования прошлого дня.

Эрик стер.

Не было ничего — только мы. Сплетение тел, сплетение энергетик, словно мы — одно целое, неотделимое, единое. И я подумала, даже если он уйдет, в нем еще долго будет жить частичка меня, а во мне — он. Вселенная по имени Эрик.

Рассвет нагнал нас внезапно — усталых и довольных. Эрик лениво перебирал мои волосы, а я жмурилась и наслаждалась, как довольная кошка.

— Расскажи о себе, — попросила осторожно, боясь спугнуть волшебство, витающее в воздухе. Рядом с Эриком все было синим и волшебным.

— Что ты хочешь знать? — улыбнулся он.

— Все. Но буду рада, если ты хоть что-то расскажешь. Например, про кан. Как ты узнал, что тебе предстоит туда попасть?

— После смерти родителей я сорвался. Творил такие вещи… — Он вздохнул. — Похуже, чем сегодня. А потом попал в мир, созданный Арендрейтом. И он дал мне прочесть предсказание. С тех пор я ищу свою пророчицу.

— И ты сразу поверил? Я имею в виду, скади… разве тебе не близка их судьба?

— Древний жрец умеет убеждать.

— Скучаешь по родителям? — Я приподнялась и заглянула ему в лицо. Хотелось видеть глаза, но Эрик их прикрыл. Впрочем, он не напрягся, а значит, его не задел вопрос. Не хотелось бы причинить боль.

— Уже меньше, — признался он. — Хищные смертны, как это ни прискорбно. Но в кане, говорят, можно победить и смерть.

— И ты никогда не увлекался? Я имею в виду, никогда не думал, что можешь остаться здесь, отойти от цели?

— Никогда. Зачем?

— Некоторые люди меняют нас, Эрик. Врываются в жизнь, как вихрь, сминая планы, словно лист бумаги, и выбрасывая их в мусорный бак. И все идет наперекосяк.

— Не совсем тебя понимаю, — нахмурился он и, наконец, открыл глаза.

— Ты никогда не влюблялся?

— Никогда, — не колеблясь, ответил он.

— И ни с одной из своих женщин не был по-настоящему эмоционально близок? Никогда?

— Была одна. Но я не привязался к ней, если ты об этом. — Он помолчал немного. — А ты сразу поняла, что влюбилась?

— Что, прости? — опешила я. Щеки полыхнули румянцем, а в голове будто все встряхнули, и мысли осыпались осколками. Он что… знает? Но откуда? Или нарушил обещание?

— Ты же любила Влада. Мне интересно, насколько быстро поняла, что он — тот самый.

Я облегченно выдохнула и ответила:

— Я была очень молода, Эрик. А он — старше, сильнее, увереннее. Я потеряла голову. Хотя, возможно, меня тянуло к нему, как к атли… Кто теперь разберет?

— А сейчас?

— Что сейчас?

Он резко опрокинул меня на спину, навис, в глазах — животная дикость, отчего у меня тут же сбилось дыхание.

— Хочу тебя, — прошептал он безапелляционно, и поцеловал. А я снова потерялась.

Что ждало меня там, в будущем? Одиночество, которое нечем скрасить, кроме ярких воспоминаний прошлого? Сны, врывающиеся счастьем в каждую ночь? Мрачные рассветы в холодной постели?

Так почему бы не сделать сегодняшние воспоминания ярче, окрасить их синим и впечатать в душу так, чтобы уже никогда не забыть?

Вдруг я поняла, насколько поменялась. Стало неважно, что я теперь — одиночка, что атли — больше не моя семья. Я больше никогда не стану прежней.

Кем я стану?

Глава 19. Суд и приговор

Шли дни, а видений не было. Только тревожные сны иногда о том, что я их вижу. Вернее, не их, а последнее — то, где чертовы часы.

Я возненавидела часы. Иногда возникало непреодолимое желание выбросить все в мусор. Хорошо, что у Эрика их не было — счастливые часов не наблюдают.

В конце апреля погода испортилась. Задождило. Когда Эрика не было, я подолгу сидела у окна и смотрела на низкое, темное небо в надежде что-нибудь почувствовать. Близость, единение, хотя бы намек на волнение. Жила спала, кровь, наверное, тоже.

Пришлось признаться себе: я больше не атли. Совсем. Даже защитник это подтверждает. Не мой защитник. Когда-нибудь у кого-то из атли родится ребенок, и дождь достанется ему.

Хотя до конца откреститься от атли я так и не смогла даже в синей комнате Эрика. Однажды вечером в дверь позвонили, и после этого звонка все пошло наперекосяк. Мнимая безопасность рассеялась, словно туман, обнажая острые рифы угроз.

Эрика дома не было, а в дверной глазок я увидела того, кто, как я думала, никогда и ни за что сюда не придет. Хотя бы из гордости.

Засунув руки в карманы, на лестничной площадке стоял Влад.

Сначала я малодушно хотела не открывать. Наверняка ведь ругаться пришел или пенять на мой долг. Но потом вспомнила о Герде. Сказал ли Владу кто-нибудь? А если нет, то он до сих пор мучается и думает, как избавиться от вампира. Небось, и атли никуда не выпускает — держит за семью замками ради их же безопасности.

Я обреченно вздохнула и открыла дверь.

— Поговорить нужно, — бросил Влад и втиснул меня в квартиру. — Эрик дома?

— Его нет, — нахмурилась я. — А тебе неплохо бы поучиться манерам. Например, спросить, хотят ли тебя видеть в гостях.

— Мне не до манер, Полина, — очень серьезно и почему-то совершенно не зло ответил он.

А ведь я ждала этого. Злости. Обиды. Неожиданных поступков. Ревнивых выпадов. А не отчаяния во взгляде. Впрочем, причины этого отчаяния он озвучил в следующую секунду.

— Глеб вляпался.

Я, как стояла, так и замерла. Прислонилась спиной к стене и, наверное, побледнела, потому что Влад прищурился и произнес:

— Ты что-то знаешь, да?

Я покачала головой и ничего не ответила. Это тайна Глеба, имею ли я право ее разглашать? Особенно Владу? Да Глеб прибьет меня, если узнает, что я сказала.

— Послушай, — мягко продолжил Влад, — я знаю, он твой друг, и у вас существуют секреты, которые ты даже под пытками не раскроешь, но если тебе есть что сказать о нем и ясновидице, скажи сейчас.

— Что с Глебом? — глухо спросила я.

— Его забрал Андрей два часа назад. А еще через два часа будет суд. Глеба будут судить за похищение ясновидца.

Холодный страх привычно обосновался в груди, заморозил легкие. Влад все смотрел — пронизывающе, вопросительно. А я молчала. Не потому что поклялась хранить тайну, а потому что не знала, что говорить. Можно ли говорить. И что это даст?

— Поля, прошу, у нас очень мало времени! Я бы даже сказал, его нет совсем. — Влад шагнул навстречу и положил руки мне на плечи. В глазах — неподдельная тревога, даже страх.

Что же я творю? Вообразила себя богом, решаю судьбы…

— Ника в Ельце, — прошептала я. — Вернее, была. А сейчас… я не знаю.

Закрыла лицо ладонями, попыталась успокоиться и думать. Думать не получалось. Совсем. Паника всегда мешает мыслям.

— Черт! — выдохнул Влад и отпустил меня. — Так это правда? Глеб похитил ее после суда?

— Глеб ее не похищал. Он ее выпил — после суда. Но Ника — не обычная ясновидица, она из тех, кто может влиять на нас.

— Влиять?

— Они восстанавливаются. Такие, как Ника. И могут убивать с помощью своего кена. Я видела одного такого. Если он захочет, у тебя снесет крышу, и ты его выпьешь. Но Глеб тогда сорвался не потому. Он злился — из-за тебя.

— Хочешь сказать, я должен сейчас испытать благодарность? — зло спросил Влад. — Он подставился. И, черт возьми, я совершенно не знаю, как его вытащить, Полина!

— Ника была в беде. Марк продавал ее хищным за каждую провинность. Наверняка ты даже не задумываешься о таком, когда берешь их кен, — ядовито выдохнула я.

— Ты права, не задумываюсь. Ясновидцы нужны мне, чтобы выжить и сохранить свое племя. Поэтому я оставил сопереживание сольвейгам — им-то не нужно питаться.