Тонкий лёд (СИ)

На кухне работали тоже монахи. Они подняли крышки на котлах, показывая похлебку. Такого отвратного впечатления, как в приюте, пища в народной больнице на нас не произвела. В большой глиняной миске лежал хлеб грубого помола.

— Козье молоко и сыр мы приносим из обители. Не каждый день, но иногда балуем наших больных. Особенно по праздникам. К сожалению, у нас не стадо коз, потому часто делиться с пациентами мы не можем, — сказал нам один из монахов.

— У вас в обители есть козы? — полюбопытствовал диар, бросив на меня веселый взгляд.

— Разумеется, ваше сиятельство, — важно кивнул брат, и я тихо хмыкнула.

— Это очень хорошо, что вы принимаете живейшее участие в своих подопечных, — ответил Аристан.

— Они же дети нашей Матери, — улыбнулся монах. — Но для исцеления, конечно, нужна более сытная пища, чем мы можем дать нашим больным.

— Постельное белье и пижамы все больше изнашиваются, — вмешался брат Лассар, скорбно разведя руками. — Дрова на зиму…

— Приготовьте список нужд и передайте его в городскую управу с пометкой «Д’агнару Альдису в руки». Тогда он не затеряется, — ответил мой муж. — Моя супруга и ее благотворительный комитет будут присматривать за вашей больницей.

— О-о, — протянул брат Лассар, — это было бы чудно. Мы давно нуждаемся в помощи и опеке. Ее сиятельство, безусловно, добрая женщина.

— А где врачи? — произнесла я, избегая комплиментов. — Пока мы никого из них не увидели.

— И вправду, — подхватила агнара Кетдил.

— Сейчас в больнице присутствует только агнар Тальзар, — ответили монахи. — Но он в морге со своим учеником…

— Пациентами он сегодня занимался? — спросил диар.

— Сегодня его вмешательства не требовалось…

— Ясно, — кивнул его сиятельство, и я отметила, что он недоволен.

Уже когда мы покинули больницу, диар обернулся, в задумчивости рассматривая серое здание.

— Вы заметили, что женщин в этой больнице нет? — вдруг спросила агнара Тагнилс. — Только мужские палаты.

— Должно быть, боятся разврата, — хмыкнула агнара Бьярти.

— Детей там тоже нет, — отметила агнара Кетдил. — Палаты большие, а кроватей мало.

— Сама атмосфера давит, — подала голос Карли. — Серые стены, узкие окна. Там о жизни даже не думается.

— И врачи заинтересованы только в препарировании, — вздохнула я. — Ужасно. А ведь не только простому народу бывает нечем платить за лечение, но и благородным агнарам. Но никто из знати не обратится сюда за помощью…

Я отвернулась от своих спутников, вдруг вспомнив маменьку. Возможно, она была бы с нами и по сей день, если бы у нас нашлись деньги на хорошего врача. Но нищета привела папеньку на порог дома знахарки, пользовавшую маменьку травяными настоями и заговорами. Если бы была возможность получить помощь в такой вот больнице, наверное, папенька и привез сюда старшую агнару Берлуэн, но это место имеет не ту славу, куда хотелось бы везти больного человека.

— Флоретта, — супруг встал у меня за спиной и накрыл ладонями плечи, — не печальтесь, теперь уже ничего невозможно исправить. Однако вы правы, эту больницу строили по желанию моей бабушки, она была добрейшей из женщин и желала помочь тем, кому уже не на что надеяться. И вы дамы, вы тоже правы, — он приобнял меня за плечи и развернул лицом к нашим спутницам. — Будем менять устои больницы и прежде всего прибавим жалование врачам. Я отправлю запрос в столичное училище, попрошу направить нам выпускников. К сожалению, опытных врачей мы сразу привлечь не сможем, а вот тех, кому нужно набираться опыта — заполучить несложно. Повысим жалование, поможем с жильем, закупим медикаменты. Со временем обустроим операционную и прочие необходимые кабинеты. И женские палаты обяжем также открыть. В конце концов, там находятся братья, вот пусть и следят за нравственностью. Да, своим личным приказом запрещу использовать умерших пациентов, как пособие. Исследования разрешу только врачам, работающим в больнице на постоянной основе, а не приходящим.

— Я слышала, что в столице имеется училище для сестер милосердия, — заговорила агнара Данкир. — Они могли бы помочь врачам не хуже братьев. К тому же женщинам-пациентам будет привычней и приличней уход от других женщин. Братья же могут продолжать ухаживать за мужчинами.

— Где вы на все это найдете средства, ваше сиятельство? — агнара Тагнилс развела руками. — Это же немалые суммы.

— Деньги найдете вы, дорогие дамы, — широко улыбнулся Аристан. — Ее сиятельство и вы откроете фонды, которые станут неплохим подспорьем казне диарата. Данбьерг не маленький, работы вам хватит. Если вы согласны и дальше участвовать в затеях моей супруги, то одними платьями и игрушками отделаться не удастся. Решайте, благородные агнары, мы с ее сиятельством вас торопить не будем, как и неволить. Для добрых дел нужно открытое сердце и собственное желание.

— Безусловно, я хочу войти в комитет, — ответила агнара Тагнилс. — Все эти благотворительные лотереи, которые устраиваются на балах, хороши, но они имеют цель лишь показать себя с лучшей стороны. Да и жертвуют чаще на храмы, чем на людей. Обещаю принять живейшее участие в затеях ее сиятельства и сделать все, что от меня зависит, чтобы добиться успеха.

— Я тоже, — важно кивнула агнара Данкир.

Остальные дамы в стороне не остались.

— Тогда продолжим нашу инспекцию, — поклонился им диар. — Сегодня мы побываем еще в трех местах, где наша помощь нужна в первую очередь.

Следующей нашей целью стала ночлежка. Здесь мы пробыли недолго и, признаться, покинули ее с невероятным облегчением. Дух, витавший в маленькой комнатке, где стояли железные кровати в три яруса, был ужасным. От застоявшегося запаха грязных тел и заношенной одежды не спасали даже надушенные платки. Диар принял решение перенести ночлежку в более просторное помещение с большими окнами, где будет проводиться частое проветривание. По общему мнению, было необходимо сделать при ночлежке и умывальню, где бродяги и нищие могли бы привести себя в порядок.

— Этак они мне мор в диарате устроят, — покачал головой Аристан. — Здесь зараза витает в воздухе.

Щелочь и простое мыло диар велел внести смотрителю ночлежки в список необходимого. Кухню пока решили не организовывать, потому что в Кольберне имелась и благотворительная столовая, куда мы отправились после ночлежки. Кормили здесь раз в день — ужином. Впрочем, мы обнаружили двери столовой закрытыми. Судя по паутине, столовая была закрыта не первый день.

Его сиятельство обвел взглядом улицу и вдруг залихватски свистнул. Полицейский, наблюдавший за нами издалека, поспешил приблизиться. Он поклонился и расплылся в подобострастной улыбке.

— Ваше сиятельство, — полицейский вытянулся перед диаром, ожидая, что он скажет.

— Это что? — небрежно кивнул на запертую дверь Аристан.

— Замок, ваше сиятельство, — уведомил полицейский.

— Я вижу, что замок, — усмехнулся диар. — Я спрашиваю — почему закрыто?

— Так уж давно закрыто, — ответил мужчина. — Говорят, что закрылась столовая.

— Как любопытно, — Аристан хмыкнул. — Деньги продолжают перечисляться на закрытую столовую… И как давно сие заведение закрыто?

— Так уже больше полугода, ваше сиятельство.

— То есть полгода смотритель столовой получает деньги на содержание столовой, получает жалование, а столовая закрыта… Под стражу! — неожиданно резко рявкнул диар. — По моему личному приказу. В острог его, в камеру. Исполнять!

— Слушаюсь, ваше сиятельство, — снова вытянул руки по швам полицейский и сорвался с места, на бегу утирая шею носовым платком.

— Сгною подлеца, — пророкотал совершенно незнакомый мне мужчина с лицом моего мужа. После дернул подбородком, ослабляя галстук, и склонил голову. — Прошу прощения, дамы, вышел из себя. Более такого не повторится.

Лицо Аристана приобрело привычное невозмутимое выражение, и он сделал приглашающий жест в сторону кареты.

— Здесь нам пока делать нечего, предлагаю проследовать к окончательной цели нашего сегодняшнего путешествия.