История Нового Каллена — Недосягаемая (СИ)

Вот он — мой дьявол. Мое нежелание смотреть в несовершенное прошлое. Вот она, моя невосполнимая потеря, которая, как черная дыра, засасывает внутрь все светлое и чистое во мне. А снаружи остается шаткая, полупрозрачная оболочка, набитая соломой и поролоном, способная вести себя только как неуверенная, нервная, капризная и своенравная девчонка с лицом совершенно другого человека. Человека, который, похоже, все-таки погиб на борту Боинга.

Свернувшись под мягким, тяжелым одеялом, я дрожала в мучительном ознобе, невидящим взглядом уставившись в темноту. Таня, ты любишь не того, кого спасла. Ты хочешь видеть во мне ответственного и здорового ребенка. А я по-настоящему, глубоко больна. Травмирована несправедливым убийством всей моей семьи. Требовательной и дальновидной матери, которую так часто напоминал мне доктор Каллен; спокойного и внимательного отца, который понимал меня во всем, помогал найти выход из самой безнадежной ситуации, прямо как эмпат Джаспер; моего бесценного брата, черты которого я будто выискиваю на лицах всех окружающих меня людей. И никакие бездумные поездки на другой конец штата, никакие ссоры с одноклассниками и первоклассный виски не могут заглушить ту боль, ту агонию внутри меня, которая терзает меня уже почти три года.

Если бы только найти лекарство, яд, святую воду, способные искоренить эту боль, я бы пошла на что угодно. Мне не нужен никакой священник. Я всеми силами хотела сама вытравить, задушить демона внутри себя и почувствовать вкус жизни. Снова. Как здоровый человек.

Уже засыпая, я машинально отметила странное убеждение: я думаю о смерти родных, как о убийстве, а не о катастрофе. Никогда я не пыталась убедить себя в неисправности самолета, мной двигало глубокое осознание присутствия чужой воли. Есть ли в этом хоть какая-то значимость? Смогу ли я вернуться в человеческий мир, если наконец-то четко осознаю, что именно случилось?

I need a doctor, call me a doctor to bring me back to life.

========== Глава Девять ==========

Комментарий к Глава Девять

Прошу прощения за такую огромную задержку. Возникли сложности с одним фрагментом, исправляли в последний момент.

Всем приятного прочтения.

P.S. DOCtor2319, я очень хотела написать бонус главу по вашему образу и подобию, но пока не нашлась со словами. Спасибо, что создали ту прелестную вещицу. Однажды, возможно, я повторю ваш опыт и перед этой главой появится маленький бонус.

– Leigh

Я поймала себя на том, что стою без движения вот уже несколько минут и наблюдаю, как о глубокую мраморную раковину разбиваются прозрачные капли, набухая на тонком ободке блестящего крана. Темные и острые ветви деревьев безуспешно царапали панорамные окна за моей спиной, отражались в многочисленных зеркалах, противопоставляя свой голый осенний хаос мнимому покою внутри крепости вампирского мира. Размеренное падение капель внушало мне спокойствие.

Вчерашний день измотал меня, как марафон, проведенный в пустыне, и я была бы рада забыться во снах, которые никогда не запоминаю. Но сегодня мое сознание упрямо держалось за реальность, и та с такой тошнотворной болезненностью отзывалась в памяти, будто меня бросили на раскаленную докрасна сковородку, будто голышом заставили пройти по Пятой Авеню в Нью-Йорке.

Я была пленницей в собственном теле, была не в силах контролировать даже навязчивые мысли, последний оплот моего растерзанного «Я». Мне не переставало приходить в голову — я несчастна, я несчастна, я несчастна. Что даже нежные объятия Марвел, роскошные платья всех цветов и фасонов, которые мне некуда надеть, даже самые дорогие подарки не вызывают и намека на искреннюю улыбку. День ото дня я задыхаюсь от одной только мысли о том, что когда закончатся отвлекающие меня безделушки, когда Таня невольно отдалится еще сильнее, я не перенесу этой выжигающей пустоты внутри себя. Я не найду еще одного стимула жить.

Однажды я согласилась на лекарства, что настойчиво предлагала мне Кейт. Сперва я начала спать еще хуже, длинными холодными ночами куталась в шерстяной плед и дрожала не от озноба, а от бурлящего котла непрошеных эмоций. Я едва могла сосредоточиться даже на шоу о кухонных баталиях под руководством Гордона Рамзи [1], теряла нить разговора с Таней, питалась одним только чаем, который к концу дня отправлялся в унитаз вместе с попытками матери накормить меня хоть чем-нибудь более существенным.

Но шли дни, разворачиваясь в бесконечно мучительные недели, после которых мне, в конце концов, стало хоть чуточку легче. Когда казалось, что я вымоталась до галлюцинаций и круглосуточной паранойи, я наконец сумела выспаться. Когда исхудала до выступающих на щеках скул, принялась готовить под руководством Джейми Оливера [2] и изредка говорить. Я поделилась с Кейт своим секретом об Арчи, тогда же рассказала ей и о моей родной матери. Но такие резкие перемены не обрадовали, а напугали меня. Казалось, эта легкость, это спокойствие не были заслужены. Словно из-за моей беспечности и радости где-то далеко страдают те, кого я не смогла спасти, кто остался мертв раз и навсегда.

С тех пор я перестала принимать Ксанакс, уговорила Таню как-нибудь поехать и развеяться в Канаду и по пути вновь погрязла в бесконечно болезненном чувстве вины. Ей приходилось оставлять меня одну в отелях, чтобы найти себе пищу, а я, терзаемая изнутри стаей голодных бродячих собак, в полубессознательном состоянии взбиралась на крыши монолитных Хилтонов и Мариоттов, пытаясь разглядеть чернеющие небеса, умолить маленького принца вернуться или забрать меня вслед за собой…

_____

[1] Гордон Рамзи — знаменитый британский шеф-повар, один из ведущих популярного шоу «Лучший повар Америки».

[2] Джейми Оливер — английский повар, ресторатор, телеведущий, популяризатор домашней кулинарии и здорового питания.

_____

…Вчерашняя вспышка матери вскрыла меня скальпелем как один большой гнойный нарыв; жалость Карлайла заставила почувствовать себя ничтожной и беспомощной; искреннее дружелюбие Эмметта совершенно противоречило событиям того дня. А ночью меня поджидал ядовитый и самый раздражающе реальный сон, который только могло породить мое уязвленное, растрескавшееся сознание.

Эсме была не на шутку встревожена, когда застала меня одиноко стоящей на небольшой веранде в кабинете Карлайла. Внизу расположился крутой склон, ведущий будто бы в никуда, тяжелые ветви и мощные стволы вокруг скрипели и раскачивались от порывов ледяного ветра. Я уставилась вниз с обрыва, наблюдая, как ветер пытается разорвать хвойные кроны в клочки. Это означало лишь одно: обещавший помочь доктор Карлайл исчез из дома по неотложным делам. Его не было в тот самый момент, когда я отчаянно в нем нуждалась.

Обеспокоенная Эсме отогрела меня, продрогшую на балконе, и попыталась расшевелить. Она была чуткой и нежной, словно желая показать, что слова Тани совершенно не повлияли на ее мнение о моей персоне. Приемная мать как будто надеялась поучаствовать в моем восстановлении, моем долгожданном преображении в ответственного и здорового человека. Под ненавязчивые разговоры о музыкальных предпочтениях, литературе и любимых фильмах мы полили в доме цветы, составили список покупок на неделю, а затем провели несколько часов в ее личной студии, которую я увидела впервые. Эсме оказалась скрытым человеком искусства: на стенах висели ее собственные фотографии и карандашные наброски архитектурных сооружений по всему миру, целую полку заняли эскизы восхитительных нарядов.

В обществе Эсме мне и правда стало спокойнее. Я неохотно признала, что одиночество не идет мне на пользу, и уж лучше отвечать на вопросы Эсме, заниматься приготовлением обеда в ее компании, и отдыхать в уютном кресле, пока она просматривает почту и пишет длинные письма в ответ, чем прозябать в комнате, уставившись на фотографию Марвел в телефоне, на которой внезапно обнаружился издевательский прищур. Ближе к вечеру я почти убедила себя в том, что без приключений дождусь возвращения домой. Я добьюсь хоть толики понимания с каждым из Калленов, буду славно проводить время с Софи и, наконец, абстрагируюсь от Мэнголда. И, как только ступлю на порог шале, наконец попрошу помощи у Кейт все-таки родной и давно знакомой. Карлайл Каллен был слишком влюблен в собственный авторитет, чтобы мне пришло в голову беспокоить его после всех учиненных мной неприятностей. Если не случится ничего противоестественного, я обязательно заглажу произведенное впечатление и не стану впутывать Карлайла в бесконечные проблемы человека, больного ПТСР.