Бездушная

Бой часов раздался неожиданно для Лесси, разрушив хрупкое ощущение радости, окружившее девушку. Она остановилась, подняла голову, посмотрев на большой циферблат на башне.

– Тебе пора возвращаться? – догадался Ирбет, и в его голосе проскользнули грустные нотки.

– Думаю, да, – Лесси и самой не хотелось уходить, но вдруг её уже ищут?

Что-то подсказывало, лучше не рассказывать Корхиллу, где она провела эти утренние часы, и главное, с кем. Вдруг ему не понравится, особенно если догадки Силанны верны насчёт того, что она серьёзно нравится Карателю?

– Тебя проводить? – спросил Ирбет, подхватив её под локоть и отведя в сторону от остальных танцующих.

– Спасибо, не стоит, – Лессель покачала головой, хотя и хотелось подольше побыть с художником.

– Тогда возьми извозчика, – решительно заявил Ирбет, направляясь к ближайшей улице. – Так быстрее доберёшься.

Сказать, что у неё нет денег, Лессель не успела: Ир махнул рукой, подзывая ближайший свободный экипаж, и помог ей забраться, потом посмотрел на притихшую девушку долгим взглядом.

– Мы ещё увидимся, Лесси? – негромко спросил он.

– Конечно, – серьёзно ответила она, уверенная, что так и будет.

На лице Ирбета снова появилась улыбка, которая так ей нравилась. Он кивнул, ссыпал в ладонь извозчика несколько монет и махнул рукой:

– К Дворцу, приятель! Буду ждать, – чуть тише добавил он, погладив её ладонь, и экипаж отъехал.

По пути обратно Лесси поймала себя на том, что тоже улыбается, и гораздо свободнее и естественнее, чем недавно. Даже предполагаемая встреча с Карателем и его возможное неудовольствие теперь не вызывали опасений. Корхилл наверняка только обрадуется, что подопечная не скучала, пока он был занят. Лессель доехала до Дворца, вежливо поблагодарила извозчика и зашла в просторный холл, медленно направившись к себе. Больше не хотелось сидеть в одиночестве, пожалуй, теперь Лесси была не против общества той же Силанны, и когда, переступив порог своей комнаты, увидела там девушку, ничуть не удивилась. Только вот та выглядела нервной и встревоженной, и едва Лессель появилась, тут же бросилась к ней.

– Лесси, где ты была?! Корхилл хочет срочно тебя видеть! – выпалила она, и хорошее настроение бывшей Бездушной от этой новости улетучилось, как его и не было. – Пойдём! – Силанна схватила её за руку и потянула за собой из комнаты.

Лессель ничего не оставалось, как выйти за Лан.

Мимолётное удивление прошло, и я решительно постучался в дверь. Вообще, иногда такое случалось, что по одному адресу отправляли двух Карателей, просто я не ожидал, что со мной Кор пойдёт, только и всего. Друг тоже собрался, на его лице появилось сосредоточенное выражение – мы пришли выполнять свою работу, только и всего. Я уловил за дверью шум, услышал чей-то гневный голос, а потом звук тяжёлых шагов.

– Кого ещё принесло?!. – нашим взорам предстал мрачный, широкоплечий тип в рубашке с закатанными рукавами, всклокоченными волосами и горящими злобой глазами.

При виде нас на его лице мелькнуло замешательство, он на несколько секунд растерялся, чего нам и хватило. Чуть повернув голову, я негромко сказал:

– Полагаю, твой клиент, Кор.

Он кивнул и прежде, чем хозяин дома успел осознать, что происходит, друг решительно шагнул вперёд и крепко ухватил мужчину за руку. До меня долетел судорожный вздох, но я уже пошёл дальше, отыскивая своё задание и догадываясь, кого надо найти. Меня интересовала женщина, чьё имя значилось в свитке от Любви, и я свернул в коридор, повинуясь чутью, уверенный, что она ждёт меня именно здесь, а не на втором этаже. Коридор заканчивался приоткрытой дверью, из-за которой я уловил приглушённый всхлип, и ускорил шаг. Там обнаружилась небольшая, но чистенькая кухня, а за обеденным столом сидела, съёжившись, девушка едва ли старше Финиры. Длинные каштановые пряди закрывали лицо, рукав простого домашнего платья был разорван. Во мне завозилось раздражение, грозившее перейти в злость – по всей видимости, буквально перед нашим приходом здесь разыгралась нешуточная ссора…

Услышав, что кто-то вошёл, девушка вздрогнула, вскинула голову, и я на несколько мгновений замер, рассматривая наливавшийся на её лице кровоподтёк. Она же, прижав ладонь к щеке, вскочила, во взгляде отразилась тревога.

– Что с моим мужем?.. Он не виноват, не трогайте его… – быстро заговорила девушка, и я понял, что Любовь не ошиблась.

Нехорошо это, когда такое светлое чувство начинает оправдывать жестокость, считая, что ударивший прав. Нельзя бить, тем более женщину, и её муж получит по заслугам. Девушка хотела пройти мимо меня, но я мягко поймал за руку, чувствуя, как по татуировке прокатилась тёплая волна.

– Всё хорошо будет, госпожа, – тихо произнёс я, глядя ей в глаза, ощущая, как чужая любовь хлынула в меня широким потоком.

В самом деле искренняя, хотя к ней примешивался горьковатый привкус, и я длинно выдохнул, принимая в себя всё лишнее. Давая возможность этой девочке посмотреть трезвым взглядом на того, кому она так бездумно отдавала себя и своё чувство, оправдывая даже то, что нельзя. Она замерла с широко раскрытыми глазами, часто дыша и уже не пытаясь вырваться, а я не отпускал, терпеливо дожидаясь, пока татуировку перестанет покалывать. Не знаю, как дальше сложатся отношения здесь, уйдёт ли девушка, протрезвев и открыв глаза, или всё-таки простит, осознает ли её муж, что нельзя так относиться к той, кого сам выбрал, или нет. Но хочется верить, что всё сложится хорошо в конце концов, так, как надо.

Я отпустил девушку, и она безвольно осела на стуле, так и глядя перед собой невидящим взглядом и приоткрыв рот. Ничего, скоро придёт в себя, глядишь, и перестанет покорно принимать всё, что делал с ней муж. А мне бы добраться до Дворца и дальше до Собора… Перед глазами всё плыло, сердце бешено колотилось в груди, а на губах то и дело появлялась глупая, широкая улыбка. Хотелось обнять весь мир, подарить свою любовь каждому, и я поспешно вышел из кухни, чудом не натыкаясь на углы и косяки. Как выбрался из дома, не помню, в голове плавал розовый туман, и я старался смотреть поверх голов прохожих, на дома, балконы, небо, в конце концов. Чтобы не видеть хорошеньких женщин, с которыми хотелось поделиться распиравшим меня чувством прямо сейчас, не сходя с места. Я мельком отметил, что Кора уже нет, а хозяин дома сидит прямо на полу, привалившись к стене и прикрыв глаза, выскочил на улицу и забрался на вирессу. Теперь – в Собор, как можно быстрее. Иначе сорвусь.

Мало заботясь о том, что могу кого-нибудь ненароком сшибить, я послал вирессу в галоп: кровь шумела в ушах, сердце колотилось в горле, и чужие чувства требовали удовлетворения, бушевали в теле, скручивая мышцы болезненными судорогами. Видимо, слишком уж сильно и слепо любила та девушка, если меня сейчас так ломало, и где-то на середине пути пришлось даже закрыть глаза – мимо по тротуару проходила хорошенькая девушка в сопровождении мужчины, и меня накрыло до темноты перед глазами. Воздуха стало не хватать, пальцы судорожно сжали поводья, и я на несколько мгновений выпал из реальности, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не спрыгнуть с вирессы. Когда она неожиданно остановилась, я понял с облегчением, что приехал к Дворцу, и осталось последнее – добраться до Собора. И лучше бы по пути никого не встретить из девушек…

Не знаю, как она почувствовала, что я вернулся, как нашла меня в переходах и залах Дворца. Может, специально поджидала, а может и правда, случайность. Финира появилась на моём пути, бесшумно выступив из дверного проёма – наверное, сидела в одном из двориков. Её серьёзное лицо и пристальный взгляд не оставляли сомнений в том, что она понимала, что делает. По крайней мере, удивления я не видел. Мысленно застонал, запнувшись, и с трудом выговорил:

– Н-нира… Н-не надо…

Голос вышел хриплым, с отчаянными нотками, а чужие чувства уже захлестнули с головой, грозя поглотить тот крошечный осколок сознания, ещё остававшийся мной. Им нужна была вот эта хрупкая светловолосая девочка, именно она, и никто больше. Финира же лишь шагнула вперёд, словно не услышав меня, и молча протянула руки, глядя прямо в глаза. Это оказалось последней каплей, и я, судорожно вздохнув, в несколько шагов приблизился к ней, подхватил на руки и закрыл рот жадным поцелуем. По телу прокатилась волна жара, татуировка отозвалась горячей вспышкой, а уж когда Нира с готовностью обняла меня, отвечая, прильнув ближе, я перестал контролировать себя, отпустив на волю то, что превращало кости в мягкий воск и требовало выхода. И почему-то передать это ей, Финире, казалось сейчас единственно правильным, ведь она не оттолкнёт, не скривится после всего, и не отвернётся равнодушно к стене. То, что моя магия отозвалась, а чужое внутри потянулось к Нире, сыграло решающую роль, и я стремительно направился к спальне, не отрываясь от мягких, податливых губ девушки.