Наследник Шимилора

— Поднимайся, пошли, — Нолколеда схватила меня за руку. — Проходи вперед.

Мы поменялись местами, я бросилась догонять Сэфа, отчаянно махавшего нам рукой... Вдруг позади послышался грохот. Оглянувшись, я увидела, что между мной и Нолколедой зияет пропасть, а немка из последних сил хватается руками за край уцелевшего каменного пятачка и отчаянно ищет ногой опору.

Дороги, по которой мы шли, больше не существовало. Землетрясение выдвинуло из недр новые острые вершины, обрушив старые в бездну. Но вперед еще можно было пройти, можно было перескочить по остаткам каменного гребня... У моих ног промелькнула рыжая спина. Совершив невероятный прыжок, Чанг оказался на пятачке, с которого падала Нолколеда. Девушка ухватилась за ошейник. Пес растопырил лапы, заскреб когтями по камню, пытаясь удержаться.

На пятачке не было место двоим. Но чуть ниже я видела уступ. Леде до него просто не дотянуться. А мне? Смогу ли я перепрыгнуть туда? Раздумывать было некогда. Изо всех сил оттолкнувшись, я прыгнула. В прыжке успела подумать, что по законам земного тяготения давно бы уже оказалась в пропасти. Едва почувствовав камень под ногами, я припала, прилипла всем телом к скале, чтобы устоять.

— Давай руку, — прокричала я Леде, уворачиваясь от очередного каменного снаряда.

— Убирайся отсюда, — ответила та. — Ты меня не удержишь, упадем вместе.

— Руку давай, дура! — заорала я. — В гробу я видала твое благородство!

Крепкая рука обхватила мое запястье. Чаня, пыхтя, упирался лапами, на которых вздулись жилы. Еще немного, и я потеряю равновесие... Я хватаюсь практически за воздух... Наконец Нолколеда коленями вскарабкалась на пятачок. Пес, свесив язык, взгромоздился ей на руки. Я, вытирая пот, прижалась к скале лбом.

И тут горы под нашими ногами снова зашевелились. От пятачка откололся еще один кусок, отдаливший нас от спасительного гребня.

— Беги за нашими, — сказала Нолколеда Чане. — Ты перепрыгнешь.

— Я вас не брошу! — возмущенно заявил пес.

— Беги, глупый, — немка погладила его по голове. — У нас хотя бы руки есть, ухватимся за что-нибудь. Ты нам все равно не поможешь. А если еще тебя спасать придется... Давай бегом отсюда, пока я тебя сама не сбросила!

— Понял, понял, — кивнул Чанг и перепрыгнул обратно. Умоляюще залаял на той стороне и помчался вдогонку за нашими.

— По крайней мере, они будут знать, что мы еще живы, — вздохнула Леда. — Scheisse! Голову береги!

— Там можно пробраться низом! — сказала я. Немка, не раздумывая, спрыгнула ко мне. Поддерживая друг друга, оступаясь, отшатываясь от трещин, неожиданно возникавших под нашими ногами, мы пробирались на головокружительной высоте, а под нами чернела бездна. Камни сыпались из-под ног, покрывали синяками наши плечи и головы. Уже было непонятно, кто кому и сколько раз спас жизнь.

А потом горы замерли. С грохотом скатились в пропасть последние камни. Обессиленные, мы почти в обнимку упали на камень в неглубокой нише, переглянулись...

— Ну, у тебя и видок! — заявила Нолколеда, размазывая кровь по щеке.

— На себя посмотри, — огрызнулась я.

И тут мы расхохотались — да так, что следовало опасаться новых обвалов, — до визга, до слез. Это было замечательно: остаться в живых, уцелеть среди камня, сошедшего с ума, и вдобавок обрести подругу!

— Хочешь, я не поеду с ним в Дикие Земли? — сквозь смех спросила Леда. — Тебе будет легче?

— Нет, не легче, — с трудом выговорила я. — Я его тебе отдаю... напрокат.

— А-а, — с умным лицом кивнула она. — Ну, залог пусть останется у тебя.

И мы снова покатились со смеху

— Мы там волосы на себе рвем, а они, значит, ржут, как кони, — послышался возмущенный голос Сэфа. — Вылезайте сюда, родные.

Анапчанин пытался перейти к нам по остаткам гребня. За его спиной показалась голова Дениса. Их встревоженные лица вызвали у нас новый приступ хохота. Так смеяться могут только женщины, которые, наконец, перестали видеть друг в друге соперниц.

Собравшись с силами, мы все-таки выбрались наружу. Там стоял солнечный день, и внизу, в полусантоне, блестела голубая гладь реки, окруженная кедровой рощей. Бар, прикрыв глаза ладонью, внимательно всматривался вдаль. Потом он покачал головой.

— Да... Интересные дела... Из-за землетрясения мы прошли другой дорогой, господа. Это не река Брэф. Это Родерон. Значит, мы вышли гораздо восточнее, чем собирались. Здесь начинается хребет Риверан. В пятнадцати корсах отсюда — бухта Драконов. Но я не уверен, что ее обитатели все время сидят дома...

Мы скатились по обрывистому берегу вниз, к реке. Носильщики осторожно спустили Лесанта, который с любопытством вертел головой по сторонам. Я оглядела наш потрепанный отряд. К сожалению, мы лишились еще троих миллальфцев. Нас же пока берегли лаверэльские боги...

Я с удовольствием вымыла лицо, руки и шею речной водой. Каменная пыль осела повсюду, но о купании нечего было и думать: Родерон был холоден, как лед, и красив. Вдоль берега росли молоденькие голубые кедры; их хвоя серебрилась на солнце. К сожалению, больших деревьев здесь не оказалось, и не из чего было соорудить плот. Так что нам предстояло пешком спуститься вниз по течению реки.

Мы шагали, с удовольствием вдыхая свежий горный воздух. Оказывается, за пару дней в подземелье можно забыть, как чудесен белый свет... И ничего, что ранняя северная осень уже уронила в реку первые желтые листья. Ничего, что после лазанья по горам новые сапоги были протерты до дыр. Дом был невероятно близко — что бы он нам не сулил. И даже от недавней потери перестало щемить сердце. Мне все время слышалось легкое цоканье копыт Буррикота, как будто сенс Зилезан по-прежнему следовал за нами... И я дала себе слово — когда все более-менее образуется — вернуться в Норрант и забрать ослика. Ну, и, конечно, мою дорогую Помми. В прямом смысле слишком дорогую, чтобы можно было оставить ее в деревне.

Шаг за шагом, с камня на камень, вниз по течению... Очень скоро Родерон порадовал нас удивительным зрелищем. Разбившись на несколько рукавов, он обрушил их с гор, образовав настоящую симфонию водопадов. Падая с разной высоты, они грохотали в разных тональностях. Одни скатывались величавым широким потоком; другие прыгали по скалам тонкой сверкающей струей; третьи пульсирующим фонтаном вылетали из ущелий. Мы любовались молча: в оглушительном шуме воды пропадали любые слова. И я не сразу заметила темную тень, скользнувшую в небе над горой, откуда мы только что спустились...

— Дракон! — крикнул Сэф мне в ухо.

Я задрала голову наверх. Огромный ультрамариновый ящер парил над нами, опустив гибкую шею и поводя рогатой головой. Он не пытался напасть на нас, но я сразу поняла, как неуютно чувствуют себя суслики, когда ястреб кружит над степью...

Прибавив шаг, мы удалились от водопадов. Потоки снова слились воедино, и вдоволь наигравшаяся река спокойно продолжала бежать между скал.

— Интересно, а много здесь драконов? — небрежно поинтересовалась я.

— И хорошо бы знать, чем они питаются, — добавил Сэф. — Честно говоря, не верится, что с такой мордой они щиплют травку. Интересно, насколько прочная у них чешуя?

Тема драконов интересовала всех. Увы! Уже некому было прочитать нам популярную лекцию об их нравах. Тем не менее, Бар уверял, что дикие драконы охотятся над морем.

— Драконы — рыболовы. Впрочем, мелочь их не интересует. Я слышал, они таскают из воды тюленей, даже молодых китов.

— Надеюсь, мы для них — мелочь, — поежился Сэф.

А я снова посмотрела вверх и подумала, что, скорее

всего, нас провожает молодой и любопытный представитель драконьего племени. Я его не боялась — наверное, потому, что не могла поверить, что он настоящий. Просто большой бумажный змей, раскрашенный синей краской. А потом дракон, сложив крылья, вошел в пике...

— В укрытие! К скалам! — крикнул Денис. Миллальфцы пристроили на плече ружья, целясь в гигантское существо. Я понимала, что мы должны защищаться, но не могла заставить себя достать пистолет. Такой красавец, жалко! И, кроме того, неизвестно, возьмут ли его лаверэльские примитивные пули. А раненый, он станет гораздо опаснее...