Наследник Шимилора

— Ваше величество, я категорически настаиваю, чтобы вы легли. Вы же хотите вернуться в Вэллайд на своих ногах?

— Хорошо, Фериан. Спокойной ночи, господа.

Денис вышел вслед за мальчиком — проверить, как он устроился. Нолколеда вдруг подтолкнула меня в бок.

— Ну что же ты? Иди за ним!

Я недоуменно посмотрела на нее.

— Иди, иди, — настаивала немка. — Другого случая может не представиться.

Это правда, дошло вдруг до меня. Не исключено, что события станут развиваться по худшему сценарию. Райшманы возьмут Вэллайд, и тогда вероятнее всего всех нас ждет смерть. Или бегство. Или... возвращение на Землю. И не представится другого случая сказать самое главное. Я потерла ладонями лицо, пригладила волосы и потихоньку вышла вслед за Денисом.

Мы столкнулись у дверей каюты, предоставленной юному королю. Пока я смущенно собиралась с духом, Денис заговорил первым.

— Мне кажется, ты решила, что я на тебя обиделся. Это не так.

— Мне кажется, что между нами слишком много «кажется», — выпалила я. — Эти «кажется» сводят меня с ума. В общем, так. Я тебя люблю. Я очень ждала твоего звонка после той нашей зимней прогулки. Я отправилась в Лаверэль, чтобы найти тебя. Я поехала искать принца, а на самом деле искала тебя. Все, что я делаю и говорю, — для тебя. Потому что ты моя судьба. И никаких «кажется». Я уверена в этом. Да посмотри на меня, в конце концов!

Денис повернулся ко мне. Я прочла в темных глазах сожаление пополам с недоверием. Он покачал головой.

— Ты не боишься пожалеть о том, что сказала? Ты, наверное, думаешь, мы погибнем... А мне почему-то кажется, что мы банально останемся живы. И тогда тебе будет неловко за свою откровенность.

— Это почему это мне должно быть неловко?! — с негодованием воскликнула я. — По-твоему любовь можно запереть в старый сундук и сесть на него сверху, подобно скупому рыцарю? Да что от нее останется, от такой любви? Нет. Ты меня не любишь — пускай. Ты уезжаешь — попутного ветра в горбатую спину. Во всем виновата злая судьба — возможно. Но мне будет гораздо легче жить, зная, что где-то на свете есть человек, которому я подарила свою любовь. Дарить приятнее, чем принимать дар. Потому что совсем не обязательно обладать тем, что любишь.

Бывают слова-ключи. Когда ты произносишь их, ты освобождаешься. И расправляются плечи, и новым светом сияют глаза. Словно, потоптавшись у подножия горы, ты вдруг разом с легкостью взлетаешь на вершину.

Денис смотрел на меня, не отрывая глаз — наверное, эти перемены были мне к лицу. Я отчетливо видела, что происходит: отпустив его, я тем самым околдовала его еще сильнее. Сейчас он меня поцелует... Мне очень хотелось узнать, каковы его губы на вкус. И в то же время, я боялась, что поцелуй спугнет восхитительный миг истины, который был мне дарован. Не дожидаясь этого, я привстала на цыпочки, провела рукой по его волосам и шепнула:

— Все будет хорошо.

Вот и все. Потом мы вернулись в трюм, где продолжалась вечеринка. Я нагнулась над захмелевшим Мегедэлем Амадасом и предложила:

— Досточтимый Мегедэль, а не спеть ли нам еще раз вашу застольную песню?

Береговая охрана в бухте Нивальд являла собой печальное зрелище. Несколько патрульных судов, явно не годных даже к каботажному плаванью, покачивались у пристани. Моряки в расстегнутых мундирах играли в карты, сидя на пустых ящиках; тут же суетились их жены, развешивая белье или гоняя тощих кур. Когда мы на восьми рыбачьих баркасах причалили к берегу, никто даже не поинтересовался, кто мы и откуда.

Юный король в недоумении оглядывался по сторонам.

— Это что, моя береговая охрана? — ужаснулся он. — Эй, служивый, а где остальные суда?

Моряк, к которому он обратился, с трудом открыл заплывший глаз.

— Так где ж им быть, парень? В море ушли, на рыбалку.

— На рыбалку?!

— Ну да. Есть надо, детишек кормить надо? То-то и оно. Правда, сегодня из столицы депеша пришла: мол, королевский флот с обходом движется. Будет хлопот на наши головы... И с чего бы? Не прошло и года, как был обход... — и моряк зевнул.

— Пойдемте, пойдемте, ваше величество, — шепнул Лесанту Денис. А Бару сказал: — Значит, королевский флот покинул устье Рабуса... Канцлер не теряет времени.

Нам действительно незачем было привлекать к себе внимание лишними расспросами. Но я разделяла негодование принца. Мне было обидно за Шимилор. Нельзя же быть такими непугаными идиотами! А скажи им сейчас, что через два-три дня вражеский флот расстреляет их из пушек, так ведь не поверят! Или в панику ударятся.

— Платят им мало, — пояснял по дороге Бар. — В пять раз меньше, чем на королевском флоте. И дворян здесь нет даже среди офицеров: форма не такая красивая. Вот они и превратились в рыбаков и фермеров. Но раз в два года, когда королевский флот проходит вдоль побережья, они драят пуговицы до блеска, латают свои посудины, поднимают флаги и стоят на вытяжку перед адмиральским кораблем.

— Я все сделаю по-другому, — заверил нас Лесант. — Я выделю из казны деньги на содержание настоящей армии и флота. Никому больше не придет в голову напасть на Шимилор.

— Если в казне еще что-то осталось, — вздохнул Бар.

— Ну, тогда... Тогда я увеличу подати. Я... введу обязательную воинскую повинность. Пусть каждый взрослый шимилорец научится держать оружие в руках!

— И прослывете в веках Лесантом Жестокосердным, ваше величество.

— А что же делать? — воскликнул юный король.

— Выбирать, — жестко ответил Бар. — Что вам важнее: любовь подданных или благоденствие их потомков.

Лесант замолчал, обдумывая услышанное. Между тем к полукорсе от берега перед нами раскинулась степь.

Сейчас, в конце лета, лишь плети лиловых колокольчиков да яркие охапки ромашек нарушали однообразие сухого ковыля. А вдалеке, дрожа в нагретом воздухе, бродили бесчисленные конские табуны.

Жарко... Я надела рубашку на голое тело — успею еще находиться в корсете. Завязала ее узлом на животе, закатала рукава по-ковбойски. Любопытные полевки порскали из-под моих сапог, осторожные суслики пересвистывались на пригорках.

Первыми нас встретили пастушьи собаки. Огромные, косматые, бело-рыжие, они сгрудились в стаю, утробным рычанием предупреждая Чаню: не делай глупостей, чужак.

— Нужны вы мне, блохастые, — небрежно бросил наш герой, демонстративно их не замечая. Потом торговцы лошадьми увидели потенциальных покупателей. Они гурьбой бросились нам навстречу. Каждый тянул в сторону своего загона, обещал, что у него — самые красивые, самые быстрые, самые выносливые кони.

У меня и в самом деле разбежались глаза. Каких коней здесь только не было! Серебристо-голубые рысаки из Лайдолая, мохноногие норрантские тяжеловозы и, конечно, скаковые умопомрачительных мастей: серые с алой попоной, оранжевые с голубым, черные с золотом, белоснежные в лиловых яблоках. Была и бело-красная кобылка, точно такая, как моя Помми. Сэф предложил купить ее, но я отказалась. Я ведь решила, что вернусь за Помми. А зачем мне две одинаковые лошади? В конце концов, я остановилась на невысоком жеребчике с маленькой умной мордой. Он был скромного густо-лилового цвета, но с ослепительно-оранжевыми пятнами на груди и на лбу. Принцу Денис подвел белоснежного скакуна. Он был поистине достоин короля!

Дальше нам предстояло расстаться. Я, Нолколеда, Денис и Сэф вместе скакали в Вэллайд. Миллальфцы и люди Мегедэля, кто верхом, кто на телеге, разъезжались разными дорогами. Лесант ехал отдельно, с Баром и Мегедэлем Амадасом. На случай, если в городе ждут «самозванца», короля решено было переодеть в женское платье. Пожалуй, это стало для храброго мальчишки самым тяжелым испытанием. Из него получилась прелестная златокудрая барышня, но никто из нас не решился сказать ему комплимент.

Торговцы пустили нас в свой шатер переодеться. Я быстро вытряхнула из мешка все лучшее, что смогла найти в Кровэле: бархат, атлас, перья, кружева... Через час, простившись с остальными, наша четверка первой отправилась в путь.