Любовь сильнее Тьмы (СИ)

— Звёздочка! — Громкий крик Кэльдара болью отдался в ушах, и девушка вздрогнула, поморщившись, а после заметила, как строго Моргомир взглянул на эльфа. — Что с ней? Она что, была… тут?

Арименэль кивнула, но после собралась с духом и взглянула встревоженно на брата. К счастью, серьёзно тот ранен не был, и уже только это вселяло в душу слабую радость, но не было сил даже обнять Кэльдара и подошедшего Мэлнилитона. Эльфийка безумно этого хотела, но понимала, что не сможет потом ничего сделать. И эта мысль больно резала душу — раньше ведь силы всегда находились, а сейчас… Лишь бы не рухнуть, испугав Моргомира и других, без того страшно волновавшихся.

Те обступили её, не решаясь подойти близко, смотря так, будто Арименэль сейчас исчезнет. Эльфы, стоявшие позади, перешёптывались, обеспокоенно глядя на эллет. Лаурелинмэ, усталая и очень бледная, подошла к Моргомиру, и тот обнял её. Эльдиэ перевела взгляд на Арименэль.

— С тобой всё хорошо? — Сколько раз эльфийка уже слышала это сегодня. Но, не желая волновать других, она вновь сказала, изнемождённо улыбаясь:

— Да, со мной всё в порядке, — девушка видела, как Лаурелинмэ устало улыбнулась в ответ, но эльдиэ всё время почему-то держалась одной рукой за окровавленную другую. — А ты что, ранена?

— Пустяки, — небрежно ответила эльдиэ, ловя на себе встревоженные взгляды, — всего лишь царапина.

— Лаурелинмэ, тебе лучше отправиться к целителям, вдруг клинок был отравлен, — обратился Моргомир с беспокойством к нолдиэ, и Арименэль мысленно согласилась с ним, вспомнив, что орочьи клинки бывают отравлены. — И тебе, звёздочка, — почти строго проговорил полуэльф, смотря на эллет, и эльфийка невольно улыбнулась, подумав, что любимый обращается к ней, как к маленькому ребёнку. Но было так… так… приятно, что ли.

— Арименэль, ты меня постоянно пугаешь, — проворчал между тем Кэльдар, с тревогой оглядывая сестру. — И Мэлнилитон тоже хорош. Вот доведёте вы меня однажды, и Средиземье узнает, как выглядит седой эльф.

— Кэльдар, хоть ты и мой с Арименэль старший брат, но всё-таки и ты заставляешь нас часто волноваться. — Мэлнилитон возмущённо сложил руки на груди. — Как хорошо, что наши родители не знают, что ты сегодня вечно лезешь в сражения. Впрочем, как и я, — нехотя признал он, пока остальные эльдар улыбались, — да и сестрёнка тоже… Похоже, это семейное. Привыкай, Моргомир.

— А мне и привыкать не надо, — полуэльф чуть усмехнулся, приобнимая Арименэль. — И хоть звёздочка действительно слишком часто подвергает себя опасности, я недостатков не вижу.

— Вот она, любовь, — закатил глаза Мэлнилитон и загробным голосом произнёс. — Всё, Моргомир, ты пропал.

— Давно уже пропал и не жалею об этом совершенно, — невозмутимо ответил полуэльф, но потом посерьёзнел. — Пора идти.

Арименэль даже улыбалась, пока слушала разговоры других, и чувствовала, как усталость исчезает, уступая место теплу и свету, словно наполняющим душу и сердце. Но девушка знала: это ненадолго, в скором времени снова пропадут силы.

Арлот с Амалором устало брели позади, и остальные кони тоже медленно шли за ними. Сейчас — после битвы — все были утомлены. У Арименэль снова поплыло перед глазами, и идущих неподалёку Гэндальфа с Элладаном и Элрохиром, Арагорна, Леголаса и Гимли она видела точно в тумане. Как и призраков из Димхольда, начавшим медленно исчезать, когда Эстель что-то сказал им.

— О, сколько здесь остроухих! — Гимли обернулся и смерил эльдар недовольным взглядом. — Леголас, не твои ли родственники?

— Гимли, что ты говоришь! — возмутился лихолесский принц, а потом виновато улыбнулся растерявшимся эльфам. — Он не со зла, простите его.

— Не порть мою репутацию, — как-то смущённо отозвался гном и легонько толкнул друга, заставляя замолчать. — Я вас, эльфов, терпеть не могу, — тут он попытался состроить свирепый вид, но видя улыбку Арименэль и слыша смех эльдар, прекратил это делать. — Эх, Леголас, зачем ты это сказал, они мне теперь не верят! — послышался тяжёлый вздох. — И правильно делают.

Эллет тихонько засмеялась, а остальные эльфы уже и не скрывали смеха. Гимли некоторое время обиженно смотрел на Леголаса, но потом перевёл взгляд на эльдар. Лихолесский принц и Арагорн тем временем поздоровались с Кэльдаром, Мэлнилитоном и другими эльфами, кивнули Лаурелинмэ и взглянули на Арименэль, узнав её. Гимли тоже девушку помнил.

— Смотрите-ка! Кого я вижу! Арименэль! Помню я тебя, славно мы тогда у Андуина сражались. И сейчас, гляжу, ты славно постаралась, — гном окинул засмущавшуюся эльфийку одобрительным взглядом. — Что, нашла своего Моргомира?

— Нашла, — тихо произнесла Арименэль, опустив голову. Она не видела, как Арагорн с Леголасом посмотрели на Моргомира, не слышала, что сказали ему.

Почему-то стало труднее дышать, голова закружилась, что-то сдавило горло, и эллет судорожно ухватилась за руку любимого, словно ощущая пустоту под ногами. А потом — лишь мелькнуло перед глазами небо и поглотила жуткая темнота.

***

Арименэль пришла в себя не сразу и долго не могла понять, где она находится. Вокруг пахло травами и лекарствами, зачастую очень горькими, но воздух всё равно казался очень свежим. Эллет несколько минут лежала без движения, пытаясь вспомнить, что случилось раньше — получается, она всё же потеряла сознание.

Эльфийке стало не по себе от мысли о том, что она наверняка заставила других изрядно поволноваться, и девушка наконец открыла глаза и огляделась. Белые стены, всё белое вокруг. Сама эллет одета в светлое платье.

— Очнулась, — раздался голос Моргомира.

И девушка, едва заметив его, ахнула, в одно мгновение приподнялась и радостно обняла полуэльфа, не обращая внимание даже на вспыхнувшую боль во всём теле. Моргомир тоже обнял её, но очень осторожно, точно боялся раньше дотронуться.

Всё отступило на второй план, и снова какое-то счастье, уже привычное и близкое, наполняло сердце, хотелось… хотелось улыбаться и просто радоваться, не думая ни о чём. Уже не задаёшься вопросом: «Почему так душа трепещет, и почему чувствуешь себя такой нужной, такой счастливой?» И не кажется странной такая нежность, освещающая всё вокруг.

— Заставила ты меня поволноваться, — слова Моргомира прозвучали почти без укора, но почему-то стало стыдно и досадно, словно эти слова — смысл всего. И чувствуешь себя такой виноватой, потому что понимаешь и чувствуешь на себе всю тревогу и весь страх, и это страшнее всего, страшнее собственных мыслей. — Прости, мне стоило тогда поскорей отвести тебя в город, — Моргомир легко поцеловал её распущенные волосы, и снова всё в душе затрепетало.

— Ты ни в чём не виноват, — тихо произнесла девушка, чуть отстраняясь. — Меня прости.

— Ну, уж тебе-то точно не за что извиняться, — еле слышно засмеялся Моргомир, снова притягивая к себе любимую и вновь целуя.

Но заскрипела еле слышно дверь, и на пороге, как и тогда, в Ривенделле, возник Кэльдар. Правда, уже не один, а с Мэлнилитоном. Арименэль, сперва испугавшись, дёрнулась, а потом вместе с Моргомиром возмущённо (опять же, как и тогда!) взглянула на смутившихся эльфов.

— Кажется, я снова невовремя, — пробормотал Кэльдар, опустив глаза, а Мэлнилитон лишь усмехнулся. — Есть в Средиземье титул «Того, кто приходит в самый неподходящий момент»? Приду, всё испорчу, — эльда трагично закатил глаза, и Арименэль, слушая брата, хихикнула, даже перестав на него сильно сердиться. — А раз ты, Мэлнилитон, со мной, значит придётся делить этот титул и с тобой, — продолжил эльда трагичным тоном, за что поймал на себе возмущённый взгляд Мэлнилитона.

— Или немного о том, почему я не любил эльфов, — пробормотал тихо Моргомир, не выпуская Арименэль из объятий. — Придут и действительно всё испортят.

— Так раньше про нолдор говорили, — со смехом заметила эллет, смотря на всё ещё возмущённого любимого и — неожиданно для самой себя — нежно поцеловала его в щёку. Лицо Моргомира разом посветлело, и полуэльф ласково посмотрел на девушку.