Пурпурные крылья

— Энн, ты умеешь плавать?

Она отрицательно покачала головой, все еще не в силах вымолвить ни слова.

— Будь наготове, впереди нас ждет пруд.

Звуки преследования становились все ближе и ближе. Я полез в воду. Энн яростно затрясла головой.

— Энн, ты не утонешь. — Она колебалась. — Доверься мне.

В отдалении уже были слышны стук копыт и лай собак.

— Энн, сейчас же!

Она последовала за мной в воду. Я глубоко вдохнул и поцеловал девушку, разделив с нею свое дыхание. Над нами, я слышал Маршалов и лай собак.

— Мы упустили их.

— Может быть они под водой?

— Так долго?

Услышав звук взводимого курка винтовки, я толкнул Энн глубже под воду. В пруд полетели пули.

Глава 16

Доехав до Бруклина, Алек с Таней свернули налево на Жаклин Робинсон Паркуэй. Погода была облачной, пошел дождь, а деревья раскачивались от порывистого ветра. Ненастная погода усиливала гнетущее напряжение, повисшее в воздухе между ними. Алек решил повременить с вопросами до нужного момента.

Он остановил машину на красный свет светофора.

— Кем тебе доводится Шон?

— Шурином.

— Вздор!

У нее скрутило желудок.

— Зачем тебе это знать?

— Ты готова была накинуться на него с кулаками.

— И что с того?

— Вы ненавидите друг друга.

— Ну не можем же мы всех любить, не так ли?

— Прекрати увиливать, Таня.

— Это давняя история.

Он включил дворники.

— И в чем же она заключается?

— Мы встречались.

— Продолжай. — Не сводя глаз с дороги, Алек перестроился в правый ряд, а затем, резко вывернув руль, повернул налево.

Окинув взглядом косые струи дождя, Таня тяжело вздохнула.

— Должно быть, это было сравнительно недавно?

Поворачивая оконную ручку, она покачала головой.

— Мне казалось, ты можешь читать мои мысли?

— Вмешательство в частную жизнь вызывает массу проблем.

— Мы встречались три года назад. Ему хотелось изменить меня. А мне меняться не хотелось. Он женился на моей сестре. Вот и весь сказ.

— Он женился на твоей сестре.

— Не прошло и года.

Гнев Алека сбивал ее с толку.

— Это было давным-давно. У меня скоро появится племянница, и я не могу вечно злиться.

— Ты до сих пор чувствуешь… что-то.

«Ага, унижение», — подумала Таня, но вслух лишь сказала:

— А ты действительно знаешь, как заставить людей раскрывать свои души.

— Я должен был узнать.

— Чушь собачья! — Она смотрела прямо перед собой.

Алеку захотелось вымыть ей рот куском мыла. Ему ненавистно было слышать подобные высказывания от женщин, а из ее уст это звучало особенно скверно.

— Таня, я пытаюсь извиниться.

— Ты ревнуешь, Алек.

— Некоторые человеческие черты неискоренимы, а ты же представляешь собой загадку, решить которую — можно только надеяться.

— Как и ты.

— Опять закавыка по поводу Констанс?

— Хочешь раскрыть свою душу, как только что сделала я?

— Нет, не хочу, и больше не спрашивай меня об этом.

— Так не честно.

— Знаю, но я лю… — он умолк, силясь сдержаться и не начать все заново. — Больше не спрашивай меня об этом.

— Договорились, я больше не спрошу тебя.

Переступив порог пентхауса, Таня побежала вверх по лестнице в свою комнату. Алек последовал за ней.

— Положи это обратно, откуда достала.

Таня бросила свои сумки на кровать.

— До твоего появления моя жизнь была проста. Моей семье ничего не грозило. Я была в безопасности. А теперь? Посмотри, что творится. Теперь я не в силах оградить их от происходящего, не так ли?

— Я лишь хотел любить тебя, а не усложнять твою жизнь. — Он смотрел, как она беспорядочно кидает вещи в сумки. Он чувствовал, как в ней растет гнев и чувство собственной беспомощности. Его долг — быть с ней и обеспечить безопасность, несмотря на ее протесты.

— Ты не можешь уйти.

— И почему же, черт возьми?

— Здесь, в этом доме, ты находишься под моей защитой. Покинув его, ты станешь легкодоступной добычей.

— Лучше уж это, нежели чем оставаться здесь и ничего не делать.

— Ты не понимаешь, о чем говоришь. К тому же, мы добились успеха, с тех пор, как ты появилась в моем доме.

— Добились успеха?

— Мы привели его в бешенство. Мы сорвали их планы. Разве ты не видишь?

— Я вижу, что ты пытаешься предотвратить мое убийство. Но это не ускоряет решение наших проблем. — Она вновь принялась швырять вещи в чемодан. — Зачем тебе приспичило найти меня? — Сглотнув ком в горле, она сдержала слезы. Ей не хотелось плакать перед ним.

— Как я уже говорил, потому что хотел любить тебя. Я больше не мог без тебя жить. Согласен, с моей стороны, это было эгоистично. Если тебе от этого станет легче, назови меня самым эгоистичным дерьмом в мире.

Она тотчас же почувствовала себя виноватой и себялюбивой, а его брань вызвала у нее улыбку, несмотря на охватившее ее отчаяние.

— Ты не дерьмо.

— Так и есть. Мое появление привнесло в твою жизнь много боли и неразберихи. Я не знал… Я надеялся, что это не повториться. Мне чертовски жаль.

— Нет, это мне очень жаль. Я просто почувствовала себя такой беспомощной, а ведь я всегда защищала свою семью, оберегала маму. Я всегда была той, кто одним лишь взглядом приводил в замешательство грабителей, наркоторговцев или же моего отца. А теперь, я даже мало-мальски не в состоянии помочь им, потому что это выше моих сил и возможностей. Я не могу помочь даже самой себе.

Алек привлек ее в свои объятия и начал покачивать, пока рыдания не перешли в редкие всхлипы. Какое-то время они стояли крепко обнявшись. Ей не хотелось покидать его объятий. Наконец, Таня отстранилась от него.

— В чем дело?

— Мне жарко в этом пальто.

Глава 17

Таня проснулась первой, подивившись, что у Алека не было кошмарных сновидений на рассвете. Она приняла душ и одела джинсы, теннисные туфли и свитер. Настало время для прогулки. Клаустрофобия, из-за беспрестанного нахождения в доме в ожидании нападения, добралась до нее. Солнечный свет манил; ей необходимо выбраться наружу. Таня припала к окну, глазам тут же стало больно от яркого света, и они заслезились. Однако ей хотелось побыть в окружение людей, а так как она взяла выходной, это было именно тем, чем она и собиралась заняться. После набега на ящик комода, — надеясь, что Алек не воспримет это, как вторжение в личную жизнь, — Таня нашла пару защитных темных очков.

Неожиданно для самой себя она зевнула. «Кофе — вот, что мне нужно», — подумала Таня, трепетно относившаяся к своей кофеиновой зависимости. Она сбежала вниз по лестнице на кухню и обнаружила, что у Алека закончилось кофе. «Нужно сходить за кофе», — решила она и, подойдя к телефону, написала записку для Алека. Положив записку на видное место, где она не останется для него незамеченной, Таня схватила один комплект ключей и вышла из квартиры.

В здание, где располагалась квартира Алека, все спали. Ее это не удивило. Местные жильцы — дневные сони. В глаза ударил солнечный свет, заставив ее слегка сощуриться. «Странно», — подумала Таня и одела затемненные очки. Прохладный бриз необычайно освежал. Она последовала за потоком пешеходов, двигающихся в едином направлении к метро. Поток спустился вниз по лестнице на станцию, образовав небольшую толчею и суматоху. Некоторые люди держали в руках кофе, как заветный эликсир жизни. Таня не могла дождаться того момента, когда и в ее руках появится чашка кофе. Ей нравилось держать в руках невзрачные бумажные стаканчики с надписью « Я люблю Нью-Йорк». Она убедилась в их надежности на практике.

Девушка шла, глядя себе под ноги — в Манхэттене у каждого, и даже у ее бабушки, есть собака, — перешагнула через свежую кучу собачьих какашек.

— Прошу прощения, леди.

Она подняла глаза и увидела юношу, выгуливающего восемь собак. У него в руках были пакет и небольшая пластиковая лопатка, которой он собирался убрать какашки.