Лед как пламя

«Как мне всех спасти?»

Потому что я хочу спасти мир, а не один только Винтер. Я хочу, чтобы все в Примории освободились от Ангры, магии и зла, чтобы мы имели хоть какой-то шанс на победу.

Может, магия подскажет, как спасти Кэридвен от людей ее брата? Может, подскажет, как обойтись без ордена в спасении Винтера? Может, она все исправит, потому что я задала верный вопрос? Я всей душой ощущаю, что это верный вопрос. Я все делаю правильно.

Магия слышит меня. Я чувствую, как она пробуждается от моих слов, мягко мне поддаваясь. Ответ приходит так, словно я всегда его знала — внезапным осознанием, поглощающим все остальные мысли.

Я останавливаюсь, придавленная тяжестью ответа. Ответа, который я так жаждала услышать…

Нет. Нет, я этого не хочу. Не хочу.

Я падаю на колени и хватаюсь за голову руками, будто могу залезть в свой мозг и вытащить знание наружу.

Ханна спросила, как спасти свой народ, и магия сказала ей, как спасти Винтер. Ханна позволила Ангре сломать накопитель и убить ее, потому что хотела разделить магию со своим народом. Она пожертвовала собой, не понимая, что нужно было задать другой вопрос, что пожертвовать нужно было гораздо большим.

Я чувствую ладонь Коналла на своей руке, слышу голос Лекана, который говорит, что мы недалеко от цели нашего пути. Мое тело двигается само по себе, голова идет кругом от проносящихся мыслей, и я бегу, бегу, бегу по Ринтиро.

В магии все зависит от того, что ты выбираешь. Использовать магию или подчиниться ей. Взять ее из магического источника или выпустить на волю, сломав накопитель. Самая могущественная магия — это сам выбор. А самый страшный выбор, какой кто-либо может сделать, — самопожертвование. Люди взяли магию из магического источника. И так же, как никому не приходило в голову подчиниться своему накопителю, никому не приходило в голову вернуть магию обратно. Самый невозможный выбор для всех — отдать накопитель магическому источнику. Стать обычным, слабым человеком. Предпочесть безопасность мира собственному могуществу. Лишь акт бескорыстного пожертвования — возвращение накопителя магическому источнику — приведет к его разрушению и исчезновению магии. А поскольку Распад тоже является магией, то и он полностью исчезнет. Ничего сложного для обладателя накопителя, желающего спасти мир: найти источник, бросить туда накопитель и выйти в новый мир.

Но накопитель Винтера — я.

И чтобы уничтожить магию, я должна по собственной воле броситься в бездонный источник энергии и силы. В источник, который убивал людей, если они слишком близко к нему приближались. Я должна буду умереть.

Лекан останавливается у стены, и я понятия не имею, где мы оказались. Где-то в закоулках Ринтиро. Солнце ярко светит над головой, и я не вижу ничего, кроме его слепящих золотых лучей. Тут тепло. Не так удушающе жарко, как в Саммере, но достаточно для того, чтобы я вспотела. Хотя, может, меня бросило в пот не от жары, а от ужаса.

Лекан всматривается в мое лицо:

— Вы в порядке?

Я не могу сформулировать ответ. Все мои мысли поглощены полученным знанием. В это мгновение я так ненавижу Ханну. Мне хочется рухнуть на дорогу и стереть из памяти слово «умереть», потому что только его я теперь и вижу. Ханна хотела позволить мне умереть ради Винтера. И чтобы спасти всех в Примории я опять же должна умереть.

Если бы Ханна не задала накопителю неправильный вопрос, если бы она не позволила Ангре сломать накопитель, убить ее и превратить меня в накопитель Винтера, то у меня бы все получилось. Я бы смогла спасти всех и себя, и мое сердце не разрывалось бы сейчас от боли.

Я прислоняюсь спиной к ближайшей стене. Шероховатые камни задевают рукава, когда я закрываю лицо ладонями. Я хочу жить. Хочу найти способ спасти всех и ЖИТЬ. Неужели я так многого желаю?

Лекан тянет мои руки вниз, убирая от лица. У него теплый взгляд, брови печально опущены.

— Караван находится прямо за углом, — кивает он в сторону. — Я понимаю, это не ваша война, королева Винтера, но мне необходима ваша помощь.

Караван. Кэридвен. Я должна ей помочь. У нее гобелен… Где-то скрывается орден. Может быть, Искупителям известен другой способ спасти всех. Может быть, им известно то, что может мне помочь. Может быть, может быть, может быть. Больше я не буду терять время на разные «может быть». Хватит с меня. Хватит. Единственное, в чем я сейчас уверена, — в том, что Кэридвен нужна моя помощь. И это затмевает все. И тяжесть нового знания. И магию, таящуюся внутри и жаждущую освободиться после того, как я подчинилась ей. Нет. Больше я ей не подчинюсь. Я не принимаю ее ответ.

На глаза наворачиваются слезы.

— Хорошо, — говорю я Лекану.

29

Мира

Лекан склоняет голову в знак благодарности и начинает что-то говорить, но меня отвлекает движение в стороне. Я резко разворачиваюсь, а Коналл здоровой рукой хватается за кинжал. К нам с перекошенным от ярости лицом бежит Кэридвен.

— Что вы здесь делаете? — рявкает она.

Не думаю, что ее злость направлена на нас. Просто она разгневана, и ей трудно сдерживаться. Вперед выходит Лекан.

— Мы пришли не дать тебе наделать глупостей.

Я судорожно вздыхаю. Сосредоточься. Сосредоточься. Не думай ни о чем другом. Я солдат. Генерал учил меня контролировать свои эмоции. Я могу это сделать.

Я не хочу умирать…

— Лекан не мог тебя найти. — Я сжимаю руки в кулаки, подавляя дрожь в голосе. — Я подумала, что ты решила помешать своему брату приобрести новых рабов.

Верхняя губа Кэридвен дергается, и принцесса переводит взгляд с Лекана на меня.

— Не новых рабов, — поправляет меня она, — а рабов вообще.

Лекан осознает сказанное прежде меня. Он бросает взгляд на дорогу за аллеей и, видя, что путь еще свободен, сердито замечает:

— Тебе его не одолеть, Кэри.

— В Саммере — точно не одолеть, но в Вентралли он взял с собой лишь часть своих людей. Или я воспользуюсь выпавшей возможностью, или упущу ее. Ты прекрасно знаешь, что этому пора положить конец.

Лекан проводит рукой по волосам, зарываясь пальцами в густые рыжие завитки.

— Как ты хочешь ему помешать? — спрашиваю я, и тут до меня доходит.

Она хочет убить своего брата.

— Кэридвен, — выдыхаю я так, словно мне заехали кулаком под дых.

— Не смей, — обжигает она меня взглядом. — Не смей осуждать меня. Он — последний наследник Саммера, и если он умрет, то мы освободимся от магии. Саммер избавится от дымки навеянных наслаждений, и если я однажды рожу сына, то сделаю все возможное, чтобы он был лучшим королем, чем мой брат. Ты понятия не имеешь, каково так жить. И я не могу…

— Почему сейчас? — мрачным тоном интересуется Лекан. — Если дело в Джессе…

— Он тут ни при чем! — чуть не срывается на крик Кэридвен, но вовремя спохватывается и понижает голос до шепота. — Симон… он… Ты же видел это, Лекан. Неужели ты этого не видел?

Лекан качает головой.

— То, что он делает с рабами-несаммерианцами, — объясняет Кэридвен. — Он может управлять ими, точно вещами. Не знаю, как у него получается, но нельзя позволять ему продолжать это делать. Особенно если его влияние распространяется на другие королевства. Это уже слишком.

— Подожди… Чужеземные рабы в Джулае вели себя как саммерианские, потому что ими управлял Симон? — уточняю я.

Кэридвен кивает. Я думала, все рабы ведут себя так, потому что смирились со своей судьбой, но… Симон управляет несаммерианцами. Только один человек был способен влиять на людей из чужого королевства: Ангра.

— Нет, Кэри. Они просто одурманены наркотиками, — неуверенно возражает Лекан. — Разве нет?

Юркнув между мной и Леканом, Кэридвен направляется по дороге, на которой расположился караван. Лекан хватает ее за руку, останавливая, и разворачивает к себе, но она выдергивает руку и указывает на него.

— Ты мне нужен на земле, — заявляет она и поворачивается в мою сторону. — Ты у меня в долгу, королева Винтера. Шакрам тебе лучше пускать с крыши. А вот твой охранник пусть идет со мной.