Обычная сказка

    А я… я чувствовала Его нежную привязанность ко мне, чувствовала себя  – маленьким зверёнышем, греющимся на ярком солнышке после череды  холодных дней  – так же тепло и ослепляющее светло мне было … И у меня не было мыслей, которые бы связали нашу дружбу с пугающим словом «потом»…

Часть 1. Глава 7

< 07 Зима I – allegro non molto >

       А потом, в конце одного прекрасного зимнего дня (прошел почти год, как мы стали общаться), когда солнце уже приготовилось соскользнуть на ночной покой, Он пришел какой-то странной, тяжелой походкой, с опущенной головой, и, путаясь в словах и не глядя мне в глаза, объяснил, что, видимо, в ближайшем будущем перестанет сюда являться, потому что скоро женится, невеста вот в его дом приехала – пока погостить, сейчас знакомится с родителями, которые так счастливы, ведь уже давно пеняли ему, что он никак не обзаведётся семьёй, а все бегает в лес непонятно зачем, какие такие могут быть дела в лесу круглый год…Его голос звучал все громче – словно в громкости он пытался  найти опору для собственных слов, и, наконец, достиг апогея в почти обвиняющем крике: «Ты и сама понимаешь – у нас с тобой ничего не может быть! ты же дух, призрак, ты – ничто! Да ты меня даже обнять не можешь!… Фактически – тебя нет, тебя вообще нет!».

       Он кричал на меня, а глаза его до краев были наполнены черной тоской… Выкрикнул последнюю фразу, резко развернулся и ушел, не оборачиваясь, не прощаясь, быстрыми шагами, с опущенной головой… Из моего Леса и из моей жизни…

                                              ***

        Я стояла, машинально положив руку на ветку, чуть припорошенную снежком, и смотрела вслед быстро уменьшающемуся силуэту на фоне закатного солнца. Рядом со мной появился Старец, и раздалось, громовое: «Смотри, несчастная, что же ты наделала!!!». Я проследила за его взглядом… Из-под моей полупрозрачной руки тихонько катилась вниз маленькая капелька растаявшего снега…

                                              ***

– Знаешь, какое дитя в человеческой семье бывает самым любимым? Самое болезненное, с которым больше всего хлопот и забот… Я сразу понял, когда ты появилась – ты не такая, как все дриады, по сути своей ты ближе к людям, чем любой из нашего народа… И все-таки что-то тебя позвало именно в эту жизнь…Ты принесла мне столько всего …  – Старец вздохнул, и этом вздохе снова была многовековая усталость.

         Я молчала. Меня заполняла черная глухая пустота, как будто в мое дерево ударила молния, выжгла мое сердце, мою сущность, остались только угли…

– Послушай же меня, бедное мое дитя!…У тебя есть надежда… Дриада может стать обычным человеком… После того, как умрёт…– Старец замолчал, будто ему было невыносимо трудно продолжать.

       На меня будто пролился ледяной дождь! Я подняла глаза на Старца, а он горестно покачал головой, снова тяжело вздохнул и исчез.

       Все с той же черной пустотой внутри, я приблизилась к своему дереву и вошла в него… нет, не вошла – втиснулась. И только тут поняла, что выбрала дорогу, по которой уже нельзя вернуться …Я начала «врастать»…

Часть 1. Глава 8

< 08 Лето I – allegro non molto >

      Он вернулся домой, рассказал счастливой этими его словами невесте, что больше никогда не пойдет в «ТОТ лес», и … заболел. Болезнь была странная – озноб, температура, и больше ничего… И еще – бредовые видения. То чудилось, что он снова беспечно болтает со своей лесной русалкой, и наблюдает за нехитрыми, светлыми радостями труда и забот ее народа… То русалка являлась ему внутри ее дерева – как за узница за прозрачной дверью, молчаливая, с глазами, полными слез. Сердце его разрывалось от жалости в такие минуты. Невеста почти неотлучно сидела рядом с ним, слушала его странные бредовые речи, промокала холодным полотенцем горячечный лоб, а он, однажды очнувшись, схватил ее за руку и счастливо прошептал «Так ты все-таки настоящая? Не призрак?». Потом на лице его отразилось короткое горькое понимание правды: «А, это ты…» – и он снова впал в забытье.

      Так прошло несколько дней. И, когда уже и невеста, и его родные, полностью отчаялись вернуть его – неожиданно для всех Он снова обрел ясность ума, перестал бредить… Только вот по ночам стал сниться ему один и тот же сон: молча стоит перед ним его русалка лесная, смотрит прямо ему в глаза. А потом говорит с такой мольбой, что сердце заходится: «Сруби меня!… Пожалуйста!!! Сруби!!!....»

                                     ***

      Он держался еще несколько суток, пытаясь уверить сам себя, что это просто галлюцинации, остаточные явления бреда… Потом, прямо среди ночи, взял топор покрепче, с которым раньше (до встречи с русалкой) лучше всего управлялся с деревьями, хорошенько наточил его – и двинулся к знакомому месту.

                                     ***

       С первым ударом, как показалось, от дерева пошел страшный, мучительный стон, расходясь по всему лесу как звон огромного колокола. Чудилось – народ его русалки покидает свои спящие деревья и собирается вокруг него. Но вместо слышимой раньше приветливости – укор и гнев исходят от них опаляющим  жаром …Он в ужасе бросил топор на землю, закричал отчаянно: «Она сама меня просила!!!!».

       И точно слабая и печальная музыка послышалась от того ствола, на котором белел первый след от топора. В ней была и сдерживаемая боль, и защита и успокаивающее что-то  для него, и какие-то объяснения без слов для всех остальных, и отчаянная мольба о продолжении этого страшного дела…

      Одновременно между Ним и разгневанными дриадами появилась полупрозрачная фигура старика в длинном одеянии. Старик развел руки, как бы защищая Его, и послышалось жесткое, четко произнесённое низким голосом «НЕТ!». Так говорил бы огромный трехсотлетний дуб, если бы можно было его слышать.

      Отступил призрачный народ, растаяли и без того неясные, расплывчатые силуэты в свете луны… Исчез старик. Снова взял Он в руки топор, глубоко вздохнул и замахнулся…

                                           ***

      Последний удар, последний всплеск острой боли, последняя пытка-попытка задушить в себе «Я больше не могу!!!!!» – и дерево, приютившее меня, столь много времени бывшее частью меня, ближе которого в этой жизни ничего не было, падает. Боль исчезла, теперь я чувствую только паническую потерянность и одиночество.

      Одновременно мое тело, ставшее заметно легче и прозрачнее, чем раньше, с немыслимой, и все возрастающей скоростью уносится прочь какой-то незримой силой: вверх или горизонтально – я не различаю, поскольку все вокруг меня видится размытыми световыми пятнами… И до самых краев заполняет меня страшная, невозможная – в жизни – тоска потери. Но это длится всего несколько мучительных секунд…