Пыльными дорогами. Путница (СИ)

Собралась было бежать, как вдруг дорогу преградил здоровый мужик, вышедший неизвестно откуда. Толстый живот с трудом прикрывала засаленная рваная рубаха. Разило от него грязью и застарелым потом.

- Дому Предсказаний следует делиться с людьми, - строго проговорил он. - Доставай кошель по-хорошему, а не то...

Я оглянулась и похолодела.

Меня окружили чуть ли не два десятка нищих разных возрастов. Мужики, бабы со злющими горящими глазами, грязные дети, усмехающиеся вместе со взрослыми. Старики и старухи, шепчущие проклятия.

- Отдавай свой кошель, ведьма! - крикнула растрепанная молодая девка в одной только рубахе, босая. - Не то оборву косы твои рыжие!

- А эту цацку мне давай! - прежняя старуха сорвала с шеи знак Дом.

- Верни, старая карга! - хотела кинуться я.

- Обожди, чародейка, - чьи-то руки схватили меня за плечи. - Ребяты, а ну!

Четверо кинулись ко мне. Сорвали с плеч плащ, с пояса кошель с несколькими монетами. Та самая девка примерялась к платью с вышитыми узорами.

- Добрая ткань, - пропела она. - И стоит видать как купеческий дом!

- Уйди, шлёнда! - я изловчилась и ударила паршивку ногой в лицо. Девка с криком упала, а как поднялась, так по лицу ее бежала кровь от разбитого носа.

- А ну-ка держите ее! - крикнула она и, мигом поднявшись, ударила меня в живот.

Я задохнулась от боли и бессильно обвисла в руках толстяка. Миг померк и стал будто красным. Во рту появился привкус крови от прикушенного языка.

- Глядите-ка, чародейка, а будто и смертная! - засмеялась моя противница.

Она схватила меня за косу.

- Как есть ведьма!

- Будет тебе, Льянка, ладная девка, пригодится еще, - хохотнул другой мужик, снимая с меня башмаки.

- Дружина! - прокричал кто-то.

Нищие мигом стали разбегаться кто куда.

Льянка, тварь поганая, ударила меня по лицу. После крепкие руки разжались, и я упала на землю.

Всадники спешились и быстро ринулись ко мне. Пятеро пеших, в доспехах с княжьим знаком, рванулись следом за нищими.

Один поднял меня и бросил на плечи свой плащ.

- Жива ли? - спросил.

- Жива, - прошептала в ответ разитыми губами.

Страх сильнее, чем боль. Сроду меня не бил никто так. Лянка пару раз приложила да толстяк тот еще добавил. Тело так и ноет.

- Что ж тебя в проулок этот понесло, Вёльма?

- Откуда имя знаешь? - сумела удивиться я.

- У князя на пиру видел, - ответил стражник, помогая подняться. - Ученица Всеслава ты. Лица их хоть видела?

- Я быстро кивнула.

- Ну и ладно. Остафий, - обратился он к своему товарищу, - Я девку отведу в Дом Предсказаний да допрошу, и ты после туда приходи.

Тот согласился.

- Как звать-то тебя? - спросила я, чуть придя в себя. - А то мое имя знаешь, а я твоего нет.

- Некрасом зови, - ответил стражник.

Я сидела, закутавшись в теплую варварину шаль. От тряски зуб на зуб не попадал - вот что значит перепугаться до смерти.

Василек теплым комком прижался к боку и громко мурчал, успокаивая меня. Варвара хлопотала, делая мне лекарство. Всеслав, разозленный случившимся, схватил посох и ушел куда-то.

Некрас, что спас меня от разбойников, ушел вместе с товарищем своим, Остафием. Тот пришел позже, сказал, мол, нескольких поймали и бросили в темницу, еще раз расспросил меня.

- В рубашке родилась, - подмигнул Некрас и ушел.

Про случившееся вмиг прознал весь Дом Предсказаний.

Ладимир и Осьмуша примчались стоило мне вернуться. Первый укорил меня за то, что без него пошла, обнял, пообещал теперь ни на шаг не отходить, а второй обещал страшные проклятия всем, кто смел Вёльму тронуть.

Строго-настрого наказав мне без него и шагу не ступать, Ладимир ушел к Ростиху. Осьмуша посидел еще немного и тоже ушел. Остались только я, Варвара да Тишка.

Шут не носился, не шутил, сидел спокойно на полу у моих ног и напевал под нос грустную песенку.

- Вот, испей, дрожь уймется, - подала кружку Варвара. - Давай помогу, не то расплещешь. Ох, светлые боги, вжизнь такого не было, чтоб чародеев били!

Шут широко улыбнулся и положил голову на мои колени.

- Давай я тебе сказку расскажу?

Поднял голову и сел, развернувшись ко мне лицом.

- Уйди, дурень, ей не до твои сказок!

- Злющая ты баба, Варька! - скривился шут. - Я ж как лучше хочу.

- Знаю я, как ты лучше делаешь! Шел бы уж к князю!

- И что ж это? - шут упер руки в бока. - Я уйду, а лисица горевать станет.

- Есть кому ее утешить!

Тишка фыркнул.

- Он ей сказку не расскажет.

Варвара только махнула рукой.

- Говори уж, окаянный!

Тишка важно надулся, напуская на себя умный вид. Я даже усмехнулась, завидев такое. Шут еще больше заважничал:

- Дед мой, старик беспамятный, которому надвое бабка сказала будто проживет он три сотни лет, сказ такой вел. Жила на краю села девка - ладная такая была, пригожая, всякий кто увидит, любовался только. Бедная та девка была - ни гроша за душой, ни платья в сундуке. Босая ходила, зарабатывала тем, что поденную рабоут у купца тамошнего выполняла.

Многие проезжие, кто видел ее, заглядывались на нее, на свидания в сумерках звали. Девка только смеялась, но ни к кому не ходила. Замуж многие звали ее - и кузнец Прон, и пастух Сёмка, и пахарь Неждан, да и сын того ж купца, Стоян. Той бы, дуре, согласиться да пойти. Оно и понятно - живет на отшибе, с матерью старой. Вышла бы замуж и будет ладно. Так нет же, все она отказывалась. Говорила, мол, судьбу свою ждать буду, не объедешь и на коне ее, родимую. Ну а как звали ту девку, дед мой запамятовал.

Здесь шут поерзал, сел удобнее и продолжил:

- В общем, год ждала, другой ждала, женихи уж на других женились, детей завели. В деревне все над девкой смеялись, мол, упустила счастье свое. А она им: «мое счастье посчастливей вашего будет, только на порог еще даже не ступало». Опять смеялись над ней. Прошел еще год, девке уж два десятка лет минуло. Селяне уж и думать о ней забыли - мол, умрет старой одинокой в нищете.

Зимой холодной, пока вьюга пела за окном свою песню, постучался в дверь крайне хаты гость - больной весь, замерзший, с дороги сбившийся. А в хате той как раз девка наша с мамкой своей жила. Приняли они гостя, обогрели. Тот на другой день взял и слег в горячке. И пока хворал он, вьюга ни на день не утихала. И как выдюжал ничуть не утихала, и как на ноги встал. Старики в селе говорили, не было сто лет такой лютой зимы.

Совсем ожил гость, по хозяйству помогать стал, отблагодарил хозяйку за заботу, а как уезжал, пообещал девке-красавице, мол, вернусь за тобой. И уехал.

Ждала она до лета, после до осени, до весны - не было гостя ее. В деревне все больше потешались над ней, а девка, знай смеялась. «Вам моего счастья не понять. Ждать его буду и пока не дождусь, с места не двинусь, не постарею, чтоб красавицей счастье встретить, не захвораю, чтоб здоровой быть, не умру случайной смертью, потому как на роду счастливой быть написано.»

В голос смеяться стали над ней, а меж тем примечали, что не хворала она, годы не властны над красотой были, сколько не случалось бед, ни в одной не страдала. Решили люди, что темным колдовством девка балуется, ведьмой прозвали.

Умолкли только когда через три года вернулся гость ее незваный. «Вернулся я к тебе, - сказал, - уж прости, что долго шел, так ведь князь на службу призвал, в земли далекие». Собралась девка и уехала, мать старую забрала. Люд только дивился, мол, вот как выходит иной раз.

Шут поглядел в потолок и добавил:

- А все оттого, что как веришь в счастье, так оно и приходит. Сильно веришь - большое счастье, слабо - стороной и малое обойдет. Ну как, понравилась сказка?

- Хорошая сказка, - кивнула я.

- Все бы тебе сказки говорить, - пожурила его Варвара. - Лучше б...

Не закончила. Дверь отворилась.

- Вот что, Вёльма, собирайся и домой пошли, натерпелась уж сегодня, - решительно проговорил Ладимир, садясь рядом со мной. - Будет тебе одной по улицам ходить.