Время между нами

— Ла-Пас?

— Sí. — Он внимательно наблюдает, а я отчаянно пытаюсь скрыть свое смущение.

Ла-Пас

? — У вас уже есть чек на пятьсот долларов, и у вас будет великолепная принимающая семья. Поездка получается практически бесплатной. Уверен, что у вас все лето уже распланировано, но это действительно отличная возможность, и если вы все-таки заинтересованы в этой поездке, то я мог бы воспользоваться кое-какими старыми связями.

Арготта продолжает смотреть на меня в ожидании ответа. Но поскольку он так и не дожидается его, то откидывается на спинку стула и скрещивает руки на груди. Я бы хотела поехать, но не думаю, что могу. А что если Беннетт вернется? Я не могу уехать. Я должна ждать его здесь. Но тут все мое тело начинает бить мелкая дрожь – я вспоминаю слова, которые прочла сегодня в записной книжке Беннетта, слова, которые я напишу ему спустя семнадцать лет: «

Скажи мне, чтобы я не ждала, когда ты вернешься

».

— Сеньорита, с вами все в порядке?

Это, я думаю, изменит все.

Чувствую, что на самом деле я сейчас где-то очень далеко, и когда начинаю говорить, кажется, что я делаю это не своим голосом.

— А это ведь хороший шанс, так ведь? Чтобы уехать?

—

¡Exactamente!

— восклицает сеньор Арготта и вскидывает руки вверх. Я замираю. — Поезжайте! Разве вас может что-то остановить? Поезжайте и посмотрите мир, сеньорита!

Он улыбается мне, и я улыбаюсь ему в ответ. Потому что вот оно! Тот самый момент.

Не знаю, как это происходило в прошлый раз. Может быть, Арготта не напоминал мне о заявлении. А может быть, все места были заняты с самого начала. Но вполне возможно, что все происходило точь-в-точь, как сейчас, только вот она, то есть я, решила остаться здесь на все лето, переживая и ожидая возвращения Беннетта. В прочем, я теперь почти даже уверена в этом, что

Анна

стояла вот так же напротив сеньора Арготты, благодарила его за предложение, но говорила, что должна отказаться. Но я так поступать не собираюсь.

— Заявление еще у вас? — спрашивает он, и я киваю. На самом деле точно не знаю, где оно, но уверена, что найду его. Не могу дождаться момента, когда попаду домой и начну рыться у себя на столе. — Даю вам время до понедельника. Дайте мне знать, чего вы хотите.

Возможно, моим родителям и нужно ждать понедельника, но мне определенно нет. Подбегаю к сеньору Арготта и обнимаю его.

— Большое вам спасибо, сеньор! — Когда я отстраняюсь от него, он выглядит слегка шокированным, но когда до него доходит, что мое объятие означает «да», на его лице не написано ничего, кроме восторга.

— Вы сделали правильный выбор, сеньорита.

Я очень надеюсь, что это правильный выбор. Но пока я не знаю этого наверняка, а знаю только одно: он – другой.

И тут до меня доходит. Я нахожусь в самой гуще изменения событий.

В зависимости от времени года парк Шиллер Вудс может быть красивым или мрачным – чудесным местом для проведения свадьбы или подходящим для съемок фильма ужасов. Отец заворачивает за угол, и я вижу – то, что еще недавно было шапкой талого снега, превратилось в ярко-зеленый луг. Выхожу из машины и делаю глубокий вдох, сейчас парк пахнет по-новому.

— Как же я скучала по этому! — произношу я и закрываю дверцу машины, впервые за последние недели чувствую себя по-настоящему довольной. Папа, кажется, удивлен, видя меня такой счастливой, но я просто не могу сдерживаться – так мне нравится все происходящее. Тренеры по кроссу нашего дивизиона создали вот такую гонку - не соревнование, а просто обязательное мероприятие, где, после шести месяцев бега по треку, бежишь по липкой грязи вместо пористого покрытия, прыгаешь через поваленные деревья вместо металлических барьеров – все это заставляет тебя вспомнить о своей истинной страсти. Я уже столько раз участвовала в этом соревновании, что даже сейчас помню, какой вязкой будет тропинка, помню все повороты каждой из трех следующих миль, где будут сложные места, а где – препятствия.

Мы с партнерами по команде столпились вокруг стола, стоящего в нескольких футах от линии старта, делаем растяжку и попутно оглядываем площадку, рассматривая наших основных соперников, папа тем временем отправляется на поиски кофе. Спустя несколько минут он возвращается с бумажным стаканчиком и сложенной картой.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он меня, кладя карту на стол и склоняясь над нею.

— Хорошо. — Он поднимает на меня глаза и, видимо, ждет, что я добавлю еще что-то, но я молчу. Что ни говори, но чувствую я себя действительно хорошо. Чувствую, что постепенно прихожу в себя с того самого момента, как два дня назад приняла решение поехать в Ла-Пас. Осталось только как-то сказать об этом родителям.

— Ну и где она? — едва слышно спрашивает меня отец.

Поднимаю и протягиваю руку, указывая ему направление, для верности подтвердив его еще и подбородком.

— Вон там. Номер тридцать два. В голубой футболке. — Еще сильнее вытягиваю руку, даю ему время отыскать ее глазами. Присмотреться к ней.

— Хммм. — Он внимательно рассматривает ее, что он хочет разглядеть, я не знаю. — Что ж, не забывай держать темп. Не сдерживайся только в самом конце, чтобы нагнать ее. Вот тогда и поднажми. Обгоняй и держись впереди. Не выпускай голубую футболку из виду, а на последней отметке сделай рывок.

Он зачем-то оглядывает толпу. Сегодня ему не из-за чего переживать – в этот раз моя стипендия не стоит на кону.

— Все поняла.

— Где будет твоя последняя отметка? — спрашивает меня отец, снова возвращаясь к карте.

Показываю пальцем точку на карте:

— Вот этот водяной насос. Он, кажется, находится на расстоянии одной восьмой мили от финиша.

Отец внимательно изучает остальные объекты на карте и, наконец, одобрительно кивает.

— Да, хорошо. Думаю, это наилучший вариант. Ладно. Пойду, займу свое место среди волнующихся родителей. — Он поглаживает меня по спине. — Будь осторожна, ничего не повреди.

— Постараюсь. — Глубоко вдыхаю и делаю выпад вперед. Пока растягиваюсь, оглядываю приколотый на груди бумажный номер с цифрой «54», слышу, как мои партнеры по команде и соперники постепенно собираются вокруг. Встряхиваю ногами и занимаю свое место.

Мы стоим бок о бок на старте. Еще только семь утра, но мы все уже вспотели от жары и влажности, пока делали растяжку и осматривали трассу. Звучит выстрел из стартового пистолета и мы, старательно контролируя скорость, бежим по траве в лес. Как же я скучала по этой грязи и слякоти! Постепенно вбегаем на крутой склон, заваленный ветками деревьев и камнями, и углубляемся в лес, где почва становится еще более неровной.

Первую милю мы бежим единой группой, потихоньку обгоняя друг друга, пока не добегаем до узкой тропинки между деревьев. В конце первой мили мы пересекли мелкий ручей и перепрыгнули несколько коряг. Я жму вперед – взбираюсь и перепрыгиваю, я знаю, что вокруг меня бегут люди, но с каждой пройденной милей, мне кажется, они постепенно исчезают – я бегу мимо них и старательно пробираюсь в начало группы.

Вот так-то лучше. Хотя я и не чувствую привычной легкости в ногах, но во время бега, среди этого леса и неба, моя голова начинает проясняться. Здесь, двигаясь в группе, я чувствую, что держу все под контролем, но нельзя сказать, что прилагаю все усилия, чтобы выиграть эту гонку.

Бегу и чувствую, как ноги размеренно стучат по тропинке, как бьется сердце у меня в груди, смотрю на девушек впереди себя. Мы только что повернули и начинаем спуск по узенькой тропинке, вижу, что лидер вот-вот достигнет водяного насоса. Мою отметку. Начинаю медленно увеличивать скорость так, чтобы пять девочек впереди меня не успели ничего заподозрить. Проскальзываю мимо одной девушки. Потом другой. И вот, преодолев отметку в четверть мили, я уже третья, концентрируюсь на девушке в голубой футболке и начинаю преследование изо всех сил, что у меня еще остались. В какой-то момент чувствую, что возвращается знакомое ощущение. И ноги начинают двигаться быстрее. В голове звучит вопрос Эммы: «И где же твоя борьба?».