Мир После (СИ)

С этой мыслью я и провалилась в целебный сон, чувствуя себя опустошенной и защищённой одновременно. Кажется, в какой-то момент он прошептал мне: «теперь ты всё знаешь…»

А может, мне послышалось…

Проснулась я до одури отдохнувшей. Кажется, на дворе шёл первый или второй час дня… Открыла глаза и потянулась, а затем с лёгким удивлением обнаружила отсутствие одежды. Дамас был в своём репертуаре. Он просто не мог дать мне заснуть в форме… ещё и простынкой укрыл. Не мужчина — мечта.

Словно отзываясь на мои мысли, наёмник вошёл в спальню и улыбнулся мне тёплой улыбкой. Я улыбнулась в ответ.

А затем встала и начала неспешно одеваться. Все мои щиты вновь были при мне — словно я пополнила резерв нервных клеток от одной только ночи в кровати с близким мне мужчиной. В углу комнаты обнаружилась ванная, так что я смогла и умыться, и почистить зубы, и даже привести в порядок волосы перед тем, как вышла из спальни Дамаса: вряд ли мне кто-то что-то скажет, но я не хотела портить отношения с остальными наёмниками — с которыми уже успела подружиться.

Когда выбралась на улицу — не смогла скрыть довольной улыбки. Солнце сегодня грело не по-осеннему, но свежий воздух и спокойный, не резкий ветер делали погоду приятной — так что хотелось замурчать от удовольствия. Я неспешно покинула территорию наёмников, прошла через внутренний двор перед воротами и кивнула головой необычно притихшей Барб, тренировавшейся до моего появления на полигоне вместе с Вельзом.

Затем зашла на базу, ощутив легкий голод, когда проходила мимо кухни, и свернула к своей комнате. Тишина в коридорах показалась мне довольно необычной — словно все звуки вымерли, и я в здании оказалась одна. Но я знала, что это было не так, и, вновь улыбнувшись своему хорошему настроению, вошла в свою спальню, чтобы переодеть одежду. Тренировок мне сегодня никто не назначал, но это не значило, что я сама не захочу потренироваться на легкоступах — вообще в последнее время стала находить это занятие довольно успокаивающим и полезным для нервов…

Я быстро приняла душ, надела новое бельё, порассуждала, стоит ли надевать форму или ограничиться тренировочными штанами и футболкой — в итоге остановила свой выбор на последнем, — вышла из ванной в комнату, подсушивая волосы полотенцем, и замерла…

На пороге моей спальни стоял Трой, и выражение его лица было крайне странным… не знакомым мне: словно он находился на грани, но из последних сил держал себя в руках… В его глазах застыло нечто сродни легкому безумию. И при этом он был спокоен, как море во время штиля.

Он осмотрел меня с ног до головы, вынуждая вспомнить, что из одежды на мне было только нижнее бельё, а затем перевёл взгляд на лицо, остановившись на глазах.

— Где ты была, — не вопрос, просто слова без интонаций.

Именно поэтому я и не стала отвечать — думаю, он сам знает.

— Ты была у него? — а теперь вопрос, но при этом голос звучит как-то отчуждённо, словно он говорит сам с собой.

— С тобой всё в порядке? — спросила абсолютно искренне.

Такой Трой пугал меня намного сильнее, чем Трой несдержанный. С таким я не знала, как общаться.

— Моим состоянием интересуешься?.. — как-то глухо усмехнулся он.

— Да, — серьёзно кивнула я и потянулась за одеждой — стоять перед ним в белье отчего-то было неловко; но я вновь была самой собой, и не показала ни грамма из одолевавших меня эмоций.

Я вновь была непробиваемой.

Благодаря Дамасу.

Вот только мой манёвр был грубо остановлен — отмашкой по руке. Я резко притянула обожженную ударом ладонь и с недоумением посмотрела на Троя, но тот поедал взглядом моё обнаженное тело, и в глазах его было больше злости, чем желания.

— Ты была у него… — повторил он, и я видела, как искажается его лицо от плохо сдерживаемой ярости.

В следующее мгновение его глаза сменили руки — и моё тело замерло от жестких, грубых, болезненных прикосновений, то и дело сменявших медленное скольжение его прохладных пальцев. Наверное, так чувствовался бы на коже его взгляд, будь он осязаем. Вот только взгляд не оставлял после себя синяков. И взгляд не заставлял меня медленно изнывать от странного чувства отчаяния, поселившегося внутри. Зачем он мучает меня? Зачем он мучает себя?..

— Трой, я принимаю твоё предложение. Я остаюсь в команде, — сказала сдержанно, надеясь вернуть ясность его уму, — Трой…

Но он словно не слышал, он продолжал смотреть на моё тело, а на его лице медленно расползалась скверна.

— Трой, — я попыталась взять его лицо в руки, чтобы он посмотрел мне в глаза, но получила болезненный удар по ладоням. Вновь.

— Что это? Ревность? — он как-то болезненно усмехнулся, — Почему я хочу убить тебя?..

То, как легко он это сказал, заставило меня испуганно отступить — за что я тут же поплатилась наличием новых синяков в районе талии; метис грубо вернул меня назад, сжав пальцы на обнаженной коже:

— Стоять. На. Месте.

— Трой, приди в себя, прими своё чертово лекарство, закинься наркотой, но Бога ради, перестань причинять мне боль, — процедила я, едва сдерживаясь, чтобы не застонать.

Теперь я не думала о синяках — я боялась, как бы он не сломал мне пару рёбер.

— Вот как ты думаешь обо мне, — и он вновь не спрашивал, кривя губы в страшной улыбке.

— Что тебя так злит? Что я спала у Дамаса? — не выдержала я, — Какого черта это вообще тебя волнует? Ты сам всё сказал вчера — между нами ничего не может быть. У тебя для удовлетворения потребностей есть Лоя, так что отпусти меня, прошу тебя.

— Ты спала с ним? — словно не слыша меня, спросил он.

— Да чтоб тебя! — выругалась я, ощущая себя жертвой, загнанной безумным хищником, который ещё не решил, что будет делать со своей добычей: играя, ломать её или сразу жрать; кожа уже горела от его пальцев, то и дело смыкавшихся и до боли сжимавших её, а внутри всё натянулось от злости и безысходности: — Ты не можешь быть таким собственником! Ты не имеешь на это права!

Как только сказала это, поняла — он не слышит. Он не хочет слышать. Ему важнее взращивать в себе ту тьму, что вырывалась наружу чёрными пятнами… Долбанный мазохист. Чёртов псих, не желающий лечить свой больной разум.

Высвободиться от него не получится, вступить в бой — чревато последствиями, причем для меня… Оставалось только одно: вернуть ему трезвость ума, пользуясь эффектом неожиданности. И я мягко прильнула к Трою, едва сдерживая страх перед реакцией мужчины… однако, он не ударил… напротив, его руки начали буквально вжимать меня в его тело, а глаза, на почерневшем от скверны лице, прикрылись от наслаждения — стоило мне провести носом по его шее… заставляя расслабиться, принять всё, как есть…

Я незаметно прикусила губу, стараясь скрыть болезненное ощущение, и, как только почувствовала во рту вкус собственной крови… властно впилась в его губы, размыкая их своим языком и вливая в его рот естественный антидот. Его язык тут же отреагировал, встречая мой, а я с ужасом ощутила, как всё моё тело сжимается от лавины эмоций, нахлынувшей вслед за ним: низ живота свело от такой сладкой судороги, что я простонала, не размыкая губ и не прерывая чувственного, болезненного поцелуя, сминавшего моё сознание, разрушавшего все стены у меня внутри… Я не заметила, как его руки начали доставлять удовольствие, а не причинять боль, и теперь моё тело не просто горело, оно пылало от его прикосновений; но мне было мало, мне всё равно было мало, я хотела ощутить его кожу, хотела ощутить вес его тела на себе, — от этой мысли всё моё существо едва не зарычало в предвкушении. Мои руки уже были в его волосах, осталось только спустить их на его грудь и начать расстёгивать куртку, но я не могла: всё моё сознание сосредоточилось там, где его влажный горячий язык вторгался в мой рот, отчего кружилась голова, а перед глазами темнело, — и отзывалось внизу, напоминая о том месте, где его язык принесёт ещё больше наслаждения.

Внезапно Трой отстранил меня и посмотрел в глаза уже совершенно незамутнённым влиянием скверны, — но при этом абсолютно пьяным от желания, — взглядом.