Мир После (СИ)

— Я до сих пор не знаю, кто ты, — он резко сократил расстояние между нашими лицами; однако, сейчас, единственное, чего я хотела, это откусить его губу. Под корень, — Об этом ты обязательно расскажешь на одной из наших тренировок.

— Так за чем же тогда дело стало? — прорычала я.

— Ты была слишком слаба, — выдохнул он мне в губы, грубо прижимая второй рукой к своему телу, — Я не… — он неожиданно замолчал, затем как-то резко сжал зубы — так, что на скулах двинулись желваки, и вновь поднял взгляд, посмотрев в мои глаза, — Я был не прав — когда довёл тебя до того состояния, — четко проговаривая каждое слово, сказал он.

Я смотрела на него, недоверчиво щурясь, и не могла поверить.

Он сейчас… признал свою вину?..

— Да, я заметила, что с Барб ты общаешься иначе, — старательно пытаясь скрыть сарказм в голосе, процедила я.

— Барб ещё ребёнок, — отведя глаза в сторону и отступая от меня, без эмоций проговорил он.

— Но и с Лоей у тебя проблем не возникает, — мстительно припомнила, уже не имея сил сдерживать негодование, рвущееся изнутри.

— С Лоей всё проще. Она не трахает мне мозг и не задаёт тупых вопросов, — выругался Трой, тут же уходя в оборону и испепеляя меня бешеным взглядом.

— Я не трахаю твой мозг! — ощетинилась я.

— Ты делаешь это одним своим присутствием! — прорычал Трой прямо мне в лицо, вновь мгновенно сократив расстояние между нами.

Я застыла, не зная, что на это ответить.

Некоторое время мы молчали, свирепо глядя друг на друга, затем Трой отошёл на шаг и четко проговорил:

— С завтрашнего дня я забираю тебя к себе. Наши тренировки будут строго засекречены; я надеюсь, ты понимаешь, что это значит.

— Что, если я кому-то что-то сболтну — ты меня убьёшь, — устало и зло закончила я.

— Верно, — он посмотрел на меня, — с Астом я сам поговорю. То, что ты можешь… намного важнее его проблемы. Намного важнее всех наших мелких проблем.

— Трой, мне нужно знать, что ты собираешься делать, — ровно произнесла я, глядя в пол.

— Для начала, я собираюсь сделать тебя сильной, — сказал он.

Я резко подняла на него глаза: Трой стоял вполоборота ко мне, и выражение его лица не давало сомневаться — он выполнит задуманное.

— А потом мы обсудим все наши новые перспективы, — закончил метис, окинув меня очень странным взглядом.

Полагаю, эти слова подразумевали, что больше я от него ничего не услышу, — по крайней мере, сейчас. Я молча подобрала клинки с асфальта, отнесла их к столу и положила в ящик; во мне было слишком много эмоций, и я не могла вновь показать свою слабость — потому решила, что тренировочных боёв на сегодня хватит. Удивительно, но Трой не возражал…

Пока шла переодеваться в свою спальню, думала о том, что он сказал: признаться, я понятия не имела о подобном свойстве своей крови. Антидот от скверны? Это очень странно. Мне никогда не говорили, что именно со мной делают и к чему готовят, — я вообще старалась не вспоминать о Тех годах, — но сейчас, ввиду всех открывшихся обстоятельств… думаю, меня готовили к управлению Грешниками. Учитывая, что мои стигматы кровоточили только в их присутствии, это — самое вероятное объяснение. Перед глазами тут же всплывали картины десятилетней давности: я в лаборатории пятый год, моя комната полна всего, что может заинтересовать семнадцатилетнюю девчонку, мои приёмные родители — самые лучшие и самые добрые на свете, они живут вместе со мной в отсеке, следят за моим здоровьем, каждый день берут кровь на анализы, проверяют, есть ли изменения — ведь мой возраст так опасен своей непредсказуемостью, а заразиться скверной можно каждую секунду, и даже стерильный воздух подземной лаборатории не спасёт меня от этого… вируса.

Я остановилась.

Нет, в свои семнадцать я свято верила, что скверна — это наказание Божье. Но сейчас, зная о препарате, зная о симптомах этого… заболевания, я очень чётко поняла: скверна — это вирус. Искусственно созданная простейшая форма жизни, выпущенная кем-то из пробирки и погубившая большую часть человечества, — о, да, мои надзиратели в лаборатории очень постарались, чтобы я была хорошо образована.

Теперь я понимала Троя, который считал, что мой мозг функционирует на уровне инфузории туфельки: перед моими глазами было всё — буквально все доказательства того, что это не дядя с небес покарал нас за грехи наши, — но я была слепа. Я видела, как метис вкалывает себе лекарство от Кары Небесной, и продолжала думать, что скверна — это то, что дано нам свыше, и то, что не нуждается в объяснении, потому как наши ограниченные грешные умы не способны понять всех помыслов Божьих… Создатель, какой же идиоткой я была! Я грешила, прекрасно осознавая, что мне до святости, как до луны, и при этом не задавалась вопросом, какого черта эта херня не распространяется на меня!..

Причём, я допускала мысль, что моя неподверженность скверне связана с годами, проведёнными в лаборатории, и продолжала закрывать глаза на то, что творилось вокруг: на людей, резко уверовавших в Бога, на пастырей, получивших в руки невероятную власть, но при этом не рассказывающих, откуда они вообще взялись, и откуда знают, как избавляться от скверны…

Я встала под душ, скинув всю одежду на пол, и некоторое время просто стояла, ощущая, как вместе с грязью тёплые струи смывают с меня всю ложь, которой я была окружена. Нет, я не могла винить себя в тотальной безмозглости, в конце концов, никто не отменял важнейшего из правил появления скверны: она поражала тело человека лишь в тот момент, когда он позволял себе грешные мысли. При такой аксиоме было не трудно впасть в заблуждение…

Я встряхнула головой и вышла из душевой кабины. Об этом следует спросить у Троя — как такое вообще возможно…

Звуки, доносящиеся из коридора, заставили меня замереть на месте, а затем бесшумно подойти к двери, обмотавшись полотенцем: говорили двое. Точнее, даже не говорили — спорили.

Аст и Трой.

— Это не обсуждается, — холодный голос племянника главнокомандующего.

— Я её нашёл, — ленивый ответ Троя.

Следующие его слова я не смогла разобрать: говорившие слишком быстро удалялись от моей спальни.

Вопросом этичности я мучилась только первую секунду, а во вторую — уже бесшумно выходила из комнаты и кралась вперед, следуя за своими командирами. Словно издеваясь надо мной, эти двое и не думали останавливаться, а продвигались всё дальше, уходя в восточное крыло, где я не была ни разу.

Когда, наконец, остановились и вошли в одно из помещений, я осторожно сократила расстояние между нами и замерла, прислонившись спиной к стене рядом с приоткрытой дверью.

— Зачем она тебе? — голос Троя заставил меня затаить дыхание — слишком прямо и бесстрастно он прозвучал, — Я спрашиваю серьёзно и хочу услышать серьёзный ответ.

— Ты? — кажется, Аст был удивлён не меньше меня, — Куда подевался твой «мне на всё насрать» настрой?

— Вернётся сразу же после того, как ты ответишь, — усмехнулся метис, а я едва удержала себя от того, чтобы не закатить глаза.

— Я не сдам её Централи, — ответ Аста вынудил моё сердце опуститься в пятки.

Он знает обо мне? Нет. Он знает, кто я? Или он догадывается, кто я? Что происходит? Трой ему что-то рассказал?

Сердце застучало так громко, что я всерьёз опасалась не расслышать дальнейшие слова; на лбу выступил пот.

— С чего ты взял… — начал, было, Трой, как Аст его перебил:

— Трой. Мы слишком давно знакомы, чтобы изображать перед друг другом недоумение. Она — беглянка; она сама мне об этом сказала. А после того, что случилось в лесу… я почти уверен, что она, как и я — плод экспериментов нашего общего знакомого.

Я стояла, стараясь не сорваться на бег в следующую же секунду, при этом очень четко понимая — бежать некуда. Меня догонят. И будет только хуже.

А Аст продолжал:

— Я не знаю, что именно с ней сделали, но уверен — это как-то связано с тем, что в том лесу Грешники пробежали мимо, словно нас там и не было.

Плохо. Всё очень плохо. Он понял слишком много: он сопоставил все данные и пришёл к верному выводу без какой-либо посторонней помощи.