Орлиное гнездо (СИ)

- Но ведь ты хочешь отвоевывать Царьград, - сказала Иоана. Корнел рассмеялся.

- Скажи лучше – грежу, - отозвался он. – Это как детский сон! Едва ли и молодой король когда-нибудь расщедрится на такую войну – для него это тоже детский сон, ведь мы с Матвеем ровесники!

- И о битвах ты мечтаешь, - сказала Иоана.

Корнел кивнул.

- Да, - сказал он, сияя детской улыбкой. – Таков уж я!

Да: таковы именно православные, подумала Иоана. Таковы именно лучшие дети Валахии!

Они обнялись, и обоим, как земля обетованная, предстали белые стены и золотые купола под розовеющим небом. Над Царьградом разгорался восход.

- Когда-нибудь, - очень серьезно сказала Иоана, - Господь простит и обнимет нас всех.

* Евангелие от Матфея.

* Денежная единица Венгрии: речь идет о золотых форинтах Матьяша I.

========== Глава 37 ==========

Вскоре после смерти Марии – которая вызвала шепоток среди прислуги, как своих, так и венгров, но на самом деле была не так уж и удивительна – Раду Кришан опять засобирался… домой. В Семиградье. Теперь никто из них, гонимых судьбой, не мог бы сказать: где их настоящий дом.

Иоана видела, как отец постарел, замечала, что путешествия даются ему все тяжелее. Но чем больше дряхлела плоть господина Трансильвании, тем жарче, злее горел его дух. Этот костер получал все больше пищи. Иоана знала, что отец не умрет, не закроет глаз, пока не увидит их отомщенными, а свой род – в былой славе…

Таковы мужчины, таковы особенно благородные мужчины, временами горько думалось ей. Они не успокоятся, пока не добьются своей цели, в чем бы та ни состояла – и скольких бы жизней ни стоила! Вот в чем причина всех войн!

Но разве сама она не благородной крови – разве может она примириться с их положением, с их унижением? Оставить неотомщенными деяния князя?

Никогда! Иначе Иоана будет не лучше простолюдинов, что только и могут жить по Писанию, прощая врагов, которым не могут вредить, и смиряясь с тем, куда гонят их то западные, то восточные владыки.

Иоана с великим сожалением простилась с отцом, который посетовал, что она, со своим маленьким сыном, не может приехать на свадьбу брата, готовившегося сыграть ее в Пасху. Петру Кришан женился на трансильванской венгерке – но на венгерке православной: и такие тоже бывали. Раду и Петру гордились тем, что вместе подыскали ему такую партию. Невеста Петру была благородного происхождения, но гораздо ниже жениха… впрочем, если Кришанам удастся осуществить задуманное, ее происхождение почти не будет иметь значения. Оно забудется: как забывают девичьи имена все женщины, переходящие в род мужа.

Конечно, Иоаны это не касалось.

Пока Раду Кришан господин в своей семье, он будет решать, чье происхождение важно, а чье – нет, и кого и как в этой семье почитать.

Боярин уехал – а дети остались, в том же положении: Корнел все улучшал свое мастерство убийцы, но мало против кого имел его направить. Армия Корвина была нестройна и непостоянна – и разнородна как по содержанию, так и по назначению: сейчас в Венгерском королевстве происходило то же, что делалось и никак не могло сделаться в беззаконной Валахии, феодальное ополчение заменялось регулярным войском. Однако насколько схожи были пути этих государств, сюзерена и вассала, настолько же они были и различны.

Главной силой Матьяша Хуньяди были не свои, а наемники - “Черное войско”, состоявшее из чехов. С разрешения его апостолического величества Корнел стал учиться также и у этих наемных убийц: перенимая все боевые навыки, какие только было возможно. Однако применить их на деле ему удавалось мало – весною его опять направили загасить мятеж против короля, и это его отряд, состоявший из самых лихих венгров и чехов, осуществил, почти не понеся потерь; но в местечках и городах Корнелу противостояли далеко не такие воины, каков был он сам и каковы были витязи Дракулы.

Оба Испиреску знали, ради чего живет Корнел - этот один из лучших рыцарей как среди своих, так, пожалуй, и среди венгров. Если Корнел не добьется своей цели, если его жажда мести обратится внутрь – исход может быть страшен…

А между тем, по королевству пронесся слух, что король женится. Да: он женился на чешке, Каталине Подебрад, дочери правителя, силой которого Корвин желал заручиться для получения своей короны. Теперь уж и вовсе стало не до войны и не до смещения чужих князей. Пусть эти князья служат свою службу на границах, охраняя мир в Венгрии в священные дни бракосочетания его величества короля, – и пока они исполняют свой главнейший христианский долг, богоизбранный король будет благосклонно принимать их… деяния.

По случаю королевской свадьбы были устроены торжества по всей стране, для великих и малых. Венгрия была богата, а король умел быть щедрым, когда это требовалось. Восторженный народ осыпали деньгами, выкатывали бочонки вина, пекли огромные калачи и жарили на вертелах целые бараньи туши…

Корнелу и Иоане была оказана честь смотреть на свадебное шествие в первых рядах – и Иоана ужаснулась виду королевы, ее мраморному обреченному личику и опущенным глазам: Каталине едва-едва исполнилось двенадцать лет. Матери Иоаны к ее собственному венчанию исполнилось тринадцать… но один год для девушки может быть как целая жизнь!

Корнел стоял рядом с женой, красивейший среди рыцарей короля - в отделанном белым горностаем алом бархатном плаще, с серебряной цепью на шее, с мечом на поясе, каждое из звеньев которого было чудом ювелирного искусства. Рукой, унизанной перстнями, он держал руку жены – которая сама была разодета как королева или, на худой конец, королевна…

- Ты так хорош сегодня, - прошептала она ему под очередное громовое “Да здравствует!”.

Корнел поглядел на жену без улыбки.

- Я чувствую себя сегодня больше венгром, чем когда-либо, - тихо ответил он ей по-валашски.

Иоана приобняла его в знак примирения, и широкий рукав ее верхнего платья заломился, открыв чудное нижнее: с вотканными полосами золота. Ее талия все еще оставалась стройной. Она кормила дитя до сих пор – потому и не зачинала снова, хотя они с мужем больше не сдерживались.

- Что ты думаешь об этой свадьбе? – спросила она, посмотрев на венценосную пару, Матьяша, подобного блистательному белокурому богу, и его девочку-жену, белую от страха и усталости. Между ними не было и не могло быть того, что горело между нею и Корнелом… что за недоля!

- Они исполняют свой долг, - тяжело вздохнув, ответил Корнел.

Иоана пожала его пальцы – загрубелые, украшенные шрамами под перстнями: нет, у его величества короля, благодетеля своей страны, конечно, была не такая закаленная невзгодами рука!

- Наше время тоже придет, - сказала Иоана, - вот увидишь!

- Как бы я хотел надеяться… - прошептал муж.

В честь королевской свадьбы был также устроен рыцарский турнир в Вышеграде – и, конечно, Корнел был приглашен. Иоана, так мало видевшая искусство мужа, настояла на том, чтобы последовать за ним: их сын был уже достаточно велик и крепок, чтобы хорошо перенести дорогу. Иоана, как знатная венгерская жена, поедет в карете…

Корнел вначале противился – но потом уступил. Да ему и самому очень хотелось показать себя перед женой.

Его величество занял тот самый прославленный вышеградский дворец, который Иоана называла лучшей тюрьмой Венгрии: Корнел уже бывал здесь и остался довольно равнодушен к красотам королевских покоев, а Иоана не могла сдержать восторгов.

- Погоди со своей радостью, - посоветовал ей муж, - пока не свершилось то, для чего мы приехали!

Тут только Иоана осознала, что здесь, в Вышеграде, Корнел может в одночасье лишиться всего того, что заслуживал годами… Как страшен и неверен путь воина! Но она обвила руками широкие плечи мужа и твердо посмотрела ему в глаза.

- Ты победишь, кто бы против тебя ни вышел! – сказала Иоана. – В этом и сомнения быть не может!