Голубая луна (ЛП)

— И как я узнаю, что ты не оживляешь волчьего бога?

— Никак, — вздохнул он. — Тебе просто придется мне довериться.

— Не думаю, что смогу.

Он мгновенно опечалился, и на секунду я почувствовала укол совести. Потом перевела взгляд на тотем и вспомнила одно из любимых высказываний Зи, в котором не было ни одного ругательства: «Надуешь меня раз — позор тебе; надуешь два — позор мне».

— Позор мне, — пробормотала я.

— Саркастична до самого конца. Моя девочка.

— Я не твоя девочка.

Он сжал губы и прищурился. Мне удалось вывести его из себя, а это обычно непросто.

— У меня нет времени на споры. Ты будешь хорошей девочкой, или мне надо связать тебя и заткнуть тебе рот?

Никогда в жизни не позволила бы ему такое со мной сделать, даже ради развлечения.

— Буду паинькой.

Кадотт фыркнул и, огибая меня по дуге, направился к кругу из камней в дальнем конце поляны. Так как мое оружие было у него, я ни черта не могла предпринять — пока что. Кроме того, по словам Клайда, для совершения ритуала Кадотту необходима моя кровь. И когда он придет за ней, я буду готова.

Я присела на ступеньки крыльца. Кадотт разжег костер в центре круга, потом посыпал сверху чем-то вроде грязи, но после этого пламя сначала стало зеленым, потом фиолетовым, а потом кроваво-красным. Ни одна известная мне грязь не способна на такое.

Я не сводила глаз с огня и Кадотта. Отблески пламени плясали на его коже. Мышцы напрягались и расслаблялись — на животе, бедрах, руках. Он был настолько красив, что вызывал у меня томление.

Кадотт начал монотонно напевать на языке оджибве. Слова затихали и снова нарастали — прекрасная песня, слов которой я не понимала. Он танцевал вокруг каменного круга, пока огонь разгорался все ярче и жарче.

Эта странная ситуация — обнаженный мужчина, танцующий в лесу — грубо вернула меня к реальности. Я начала нервничать. Глянула на восток, но небо на горизонте по-прежнему оставалось розовым. Не было даже намека на серебристый свет луны.

Мое внимание привлек шорох в кустах справа. Бросив взгляд в ту сторону, я увидела волка.

— Уилл!

Он замер, проследив за моим взглядом, и выругался. Вокруг нас появлялось все больше волков, выскальзывавших из-под кустов — по периметру поляны расположились по крайней мере пятьдесят животных.

Внезапно Уилл оказался возле меня, подталкивая к двери. Умная мысль, тем более что волки начали приближаться: на негнущихся лапах, со вздыбленной шерстью на загривках, злобно рыча.

— Что им нужно?

— А ты как думаешь? — Он постучал по тотему, по-прежнему висевшему у него на шее.

Спотыкаясь друг о друга, мы ввалились в домик. Уилл захлопнул дверь как раз в ту секунду, когда в нее с глухим стуком врезалось тяжелое тело.

Я глянула на окно, и Кадотт тут же бросился захлопывать деревянные ставни и закрывать задвижки.

— Помоги мне! — закричал он, перебегая от окна к окну.

Ему не нужно было повторять дважды. Остатки солнечного света пропали, когда мы полностью закрыли окна.

Раньше эти двойные ставни меня удивляли, а теперь я благодарила за них Бога. Если бы в домике Кадотта были только наружные ставни, защищавшие от непогоды, мы бы уже были мертвы или пускали пену изо рта.

Окна дрожали от натиска волков, пытавшихся попасть внутрь, дерево прогибалось, но выдерживало.

— Черт! — пробормотал Кадотт.

Я глянула на него и обнаружила, что снова отвлеклась на эту идеально гладкую кожу и игравшие под ней мускулы.

— Ты можешь что-нибудь на себя набросить? — повернувшись к нему спиной, спросила я.

— Что? А, конечно.

Уилл ушел в свою комнату и тут же вернулся, на ходу натягивая ярко-желтую футболку. Верхняя пуговица его джинсов была расстегнута, и я подавила желание припасть ртом к видневшейся полоске кожи — неподходящий момент. Возможно, подходящего уже никогда и не будет. От этого я расстроилась больше, чем следовало. Кадотт использовал меня, врал мне, а я по-прежнему его хотела. Любила.

За спиной затрещали ставни, и я вздрогнула.

— Можно мне мое ружье?

— Ты меня застрелишь?

— А ты меня укусишь?

Он приподнял бровь:

— Может, позже.

Я нетерпеливо фыркнула, и Кадотт вздохнул.

— Я думал, ты меня любишь.

— Это была твоя основная задача, правда?

— Ну конечно, я хочу, чтобы ты меня любила. — Он выглядел растерянным.

— Потому что для того, чтобы стать волчьим богом, тебе нужна кровь любящего тебя человека.

— Мне нужно что?

— Только не говори, что ты этого не знал! — закричала я. — Прекрати мне врать, Уилл!

— Ты думаешь, я тебя обманывал? Когда сказал, что люблю тебя?.. А смысл?

— Ты влюбил меня в себя.

Уилл сжал губы в тонкую полоску:

— Ни у кого нет такой власти. Ты или любишь, или нет. Я не могу тебя заставить что-либо чувствовать ко мне, как бы мне ни хотелось.

Вернулась та вселенская печаль, которая привлекала меня в Уилле столько раз, но я не собиралась позволить ему соблазнить меня снова.

Пройдя в кухню, я покопалась в бардаке на столе и подняла кулек с пластиком.

— Откуда это взялось? — Грусть в его глазах сменилась растерянностью.

— Не строй из себя дурака. Ты выкрал это из комнаты с вещдоками.

— Я? Да у твоего шефа случился бы удар, появись я рядом с участком. Мне это подкинули.

— Вот только не надо изображать святую невинность. — Я прошла в комнату и вытащила книгу об обрядах оджибве. — А как насчет этого?

— А что такое? У меня эта книга есть давным-давно, но она совершенно бесполезна без вырванной странички. Поэтому я заказал новую. — Кадотт нахмурился. — Но она так и не пришла. Вот что получается, когда заказываешь букинистическое издание по интернету.

— Так удобно, что там нет именно нужной нам странички, правда?

— Ну, это точно странно. Я купил книгу в магазине подержанных вещей и ни разу ее не просматривал, вплоть до прошлой недели. Тогда-то и обнаружил, что в ней не хватает одной страницы. — Он тряхнул головой. — А ты на самом деле считаешь, что я собирался вызвать волчьего бога?

— Я не знаю, что думать.

— Те волки напали на нас обоих. Разве они бы меня тронули, если бы их создал я? И разве я бы не обратился, будучи оборотнем? Прямо как они?

Я развела руками и покачала головой — я больше ни в чем не была уверена.

Уилл пересек комнату, и я напряглась: мне не хотелось его прикосновений. Я не была уверена, как поступила бы: хорошенько стукнула его или крепко обняла. В данный момент ни то, ни другое не казалось действенным.

Кадотт протянул мне пистолет и пожал плечами, когда я посмотрела на него.

— Если хочешь меня пристрелить, Джесси, — вперед. Я уже устал убеждать тебя, что между нами происходит нечто особенное.

Я едва успела открыть рот, чтобы сказать... даже не уверена, что именно, как зазвонил мой сотовый. Манденауэр.

— Я тебя жду, Джесси.

— Придется еще подождать — я слегка в... ловушке.

— Где?

— У Кадотта.

— Сейчас буду.

— Тащите кучу боеприпасов — здесь, по крайней мере, штук пятьдесят тварей. И...

— Да?

— Будьте осторожны.

— Для меня пятьдесят — это раз плюнуть, Liebchen (пер. с немецкого — милая) И он повесил трубку.

Кадотт перешел в другой конец комнаты, держа мое ружье. Он стоял ко мне спиной, понуро опустив плечи.

— Я не закончил ритуал, — сказал он.

— Знаю.

— Мы не можем позволить им забрать тотем.

— Это я тоже знаю.

В комнате повисло молчание, периодически прерываемое глухими ударами волчьих тел о двери и окна. Мне хотелось расспросить его о многом, но Уилл был прав — я ему не доверяла.

Вдруг на улице раздались выстрелы. Мы переглянулись.

— Что-то слишком быстро для Манденауэра, — сказала я.

Кадотт открыл задвижку на одном из окон и выглянул наружу.

— Это шериф.

Видимо, проследил за мной. Черт!

Я пересекла комнату и выглянула наружу. Таки Клайд. Он пристрелил нескольких волков. Те скулили, но не подыхали.