Любовь или свобода 4: Начало долгого пути (СИ)

— Ничего, — Лог забрал из рук сползающего на пол Сийрея пистолет. — До казни доживёт.

— Ты монстр! — Северина стояла, гордо подняв голову.

— Кто бы говорил! — Эниер, наконец, смог безбоязненно встать. Он готов был смотреть куда угодно, но не ей в глаза.

— Я?! Я всего лишь боролась за свои права! Вы — безжалостные мужчины, перевернули всю планету под себя! Из-за вашего властолюбия и эгоизма вымерла половина вашего населения! Да, я говорю о женщинах!

— Джулиан, вы где? — Памир вызвал с помощью часов брата. — Я не хочу больше терпеть её присутствие.

— Сейчас будем, — раздался голос мужчины.

— Что, не желаешь послушать про свою расу?! — Северина начала говорить ещё запальчивее. — Памир, ты же не дурак, должен понимать, что несколько тысячелетий назад, когда эльсы не терроризировали космос, у них были женщины! Да только эти несчастные создания стали первой жертвой вашего мужского честолюбия!

— Что ты несёшь?! — не выдержал Ринт.

— Не нравится правда?! — Северина торжествующе тряхнула своими великолепными волосами. — Я не смогла выяснить, почему точно, но как только эльсы получили доступ к другим планетам, род женщин — эльсианок — прервался! Я могу назвать только одну причину — у них не было власти! И что же?! Я должна повторить их судьбу? Никогда! Я, первая за долгое время, женщина, в которую попала капля эльсодской крови!

— Ты свихнулась! — Ринт закусил губу, не в силах справиться с ненавистью к самому себе. Даже сейчас ему хотелось её тела. — Сама цветов своих, что ли, надышалась? Ты обычная землянка!

— Которая абсолютно видит в темноте! — Северина просто сияла от самодовольства. — Я умная, ловкая, красивейшая женщина, в которой течёт эльсодская кровь, должна прозябать под игом кобелей, как и все эльсианки тысячи лет назад?! Я, рождённая для величия, должна терпеть, как отец не полностью ценит меня, но зато обожает тебя, Памир, самого недостойного из эльсов?! Никогда! Разумеется, я начала действовать. Величие всегда достаётся ценой многих жертв! Знаешь, как я радовалась, когда избавилась от тебя?! Нужно было только убедиться, что ты не прибежишь домой и не сорвёшь мне все планы! Ко мне попали твои письма Джулиану. Пришлось навестить тебя в школе, чтобы удрать не надумал!

— А что с планетой?! — Памир жестом остановил вошедших Джулиана с солдатами. — Что тебе сделали сежеллины, раз ты решила послать туда войска?!

— Ничего, — Северина хищно улыбнулась. — Знаешь, почему я так поступила? Потому что я могла! Представь себе, целая армия подчинилась воле женщины! Да ваши старейшины умерли бы на месте, узнай, кого слушали! Но они никогда бы не узнали! Поймали бы Рунира или Сирейя, если бы ты не вмешался! Никто не заподозрил бы женщину!

— Уберите её отсюда! — Юный Лог гневно полувытащил меч. — И этого раненого прихватите тоже, пока я не прирезал обоих!

— Тебе придётся жить с мыслью, что всего тебя лишила женщина! — выкрикнула напоследок Северина. — Вам обоим!

Только, когда её безумный смех стих в коридоре, Памир устало опустился на стул и закрыл лицо руками.

— Нет, мне придётся жить с мыслью, что отца убила моя сестра.

Джулиан, оставшийся в комнате, приобнял младшего брата. Если Памир пытался сделать вид, что держится, то Джулиан выглядел полностью разбитым. Почувствовав себя абсолютно чужим на семейной встрече, Эниер поспешил покинуть кабинет, пробормотав что-то невнятное.

— Вот оригинал записи случившегося в этом доме, — младший Лог протянул брату микроплёнку. — Ты лучше знаешь, кому его передать.

— Как ты всё это выносишь? — Джулиану было не до записи. — Всё, что на нас навалилось…

Памир не ответил. Он крепко сжал ладонь брата.

— Мы редко видимся. Отцу тебя очень не хватает. Он не протянет до конца недели. Может, возьмёшь несколько выходных дней?

— Ты же знаешь, что я не могу, — Джулиан устроился на краю стола. — Я в совете ещё никто. Если возьму выходные, на меня косо посмотрят.

Юноша горько усмехнулся.

— Я убежал из военной школы, чтобы попасть на Сежелл, потом угнал корабль и вернулся на Эльсод, нарушил субординацию и кучу приказов, выдумал невероятную историю, пытаясь проникнуть в дом, рисковал и рискую своей жизнью и жизнью друга… — он бросил на брата пронзительный взгляд. — А ты не можешь отпроситься с работы, рискнув репутацией, чтобы утешить умирающего отца. Не спрашивай, как я всё это выдерживаю, тебе мой источник недоступен.

— Как всегда, без стеснения, выкладываешь правду? — Джулиан не обиделся, привыкший к этой черте Памира. — Тебе будет тяжело жить. Ты не находишь, что всё можно было сказать по-другому, не так жёстко?

— Прими мои слова как есть. От красивых фраз правда другой не станет. Они лишь введут тебя в заблуждение о самом себе.

— Знаешь, Памир, а тебе даже идёт подобная прямолинейность. Пожалуй, я не смогу представить другим своего младшего брата, — Джулиан поднялся, направляясь к двери. — Если тебе понадобится моя помощь, только скажи. Ты всегда можешь на меня рассчитывать.

— Я знаю, — Памир обнял его на прощанье.

— Перед уходом я зайду к отцу. У меня не найдётся другого времени попрощаться. Про Сежелл буду держать тебя в курсе.

Памир остался один. Он чувствовал себя ужасно усталым и одиноким. Даже злиться не осталось сил. Чтобы хоть немного прийти в себя, Лог залез в ванну и облился ледяной водой прямо в одежде. Свежесть и холод заставили его мозги работать. И первое, что он понял, это то, что у Эниера, скорее всего, как всегда куча вопросов, которые тот горит желанием задать. Но наверняка постыдится говорить сейчас и станет выжидать, пока, по его мнению, не пройдёт достаточно времени. Нет уж! У Памира не было никакого желания возвращаться к неприятной теме ещё и потом. Пусть лучше они решат сейчас всё до конца.

Поленившись переодеться, Лог отправился в гостиную, где, как подозревал, находился Энир. Бывший граф не ошибся. Ринт беспокойно носился из угла в угол, мысленно обзывая Северину всеми ругательствами, которые мог придумать. Увидев мокрого друга, он открыл рот, но через секунду закрыл его, передумав что-либо говорить.

Лог небрежно развалился в кресле, поливая водой с одежды дорогущий ковёр, и спокойно произнёс:

— Приступай.

— Э-э? — приступил Эниер.

— Говори, спрашивай, — Памир прикрыл глаза. — Я же знаю, что тебя так и распирает что-то сказать. Лучше сейчас, потому что если ты хоть раз заикнёшься об этом потом, я тебе врежу.

— Я думал, ты собираешься убить Северину, — тут же выпалил Ринт.

— Да, собираюсь. Я это уже, считай, сделал. Отправил в совет, где её казнят. Наверное, выберут одну из самых болезненных смертей.

— Я думал, ты не удержишься и собственноручно убьёшь её, — пояснил Эниер.

— Я не очерню память моих жертв, коснувшись мечом Северины.

— А о чём она говорила? Женщины-эльсы? — Эниер сам готов был себе врезать за то, что терзает друга, но не мог не воспользоваться его разрешением спрашивать.

— Я не историк. И никогда не интересовался историей Эльсода. Но то, что она говорила, имело смысл. Мы же не с первобытного времени выходим в космос, значит, должны были как-то продолжать род. Если ты не хочешь сказать, что эльсы размножались делением и почкованием, то логично предположить наличие женщины. Возможно, эльсианки, а может, какая другая раса, сосуществовавшая с нашей.

— Но куда они делись?

— Эльсы передают свои гены по половому признаку. Мы единственная известная во Вселенной раса, способная зачать детей с инопланетянами. Сыновьям достаётся отцовская, дочерям — материнская. Возможно, дело было так: поднявшись в космос, эльсы увлеклись инопланетными женщинами, заперев своих дома. Тогда действует простая логика. Понимаешь?

— Девочки принадлежали к расе матери… — До Эниера дошло. — Раз с эльсианками перестали спать, то они просто со временем вымерли…

— Вполне вероятно, — подтвердил Лог. — Есть ещё и другие теории. Нашей расе много миллионов лет. Я где-то читал версию, что наша планета… не родная. Существовала другая планета Эльсод, которая стала непригодна для жизни и вынудила нас к переселению. Если эльсы существовали рядом с другой расой, вполне вероятно, она могла погибнуть тогда, или наоборот, остаться на месте, поскольку их жизни ничего не мешало… Одним словом, теории и ещё раз теории. Правды никто не знает, это было слишком давно.