Мир После (СИ)

Но я её почти не чувствую. Широко раскрытыми глазами я смотрю на то, как первые из Грешников, почти успевшие достать Троя, медленно разворачиваются и начинают уходить; я перевожу взгляд на метиса: тот не отрывает глаз от толпы заражённых, неспешно покидающих поляну, затем медленно разворачивается ко мне…

Мне резко становится плохо. Силы уходят вместе с кровью из моих стигмат. Кажется, Трой понимает это: он подходит ко мне, опускает мою замершую в воздухе, вытянутую руку, затем надевает на ладонь перчатку, подхватывает моё тело на руки и неспешно несёт с поляны по направлению к базе.

— Что ты будешь делать? — спрашиваю на грани сознания.

Теперь он знает мой секрет. Он может сдать меня Централи. Может шантажировать, вынуждая выполнять все его приказы. Он может сделать всё, что угодно — я в его абсолютной власти.

— Для начала — напьюсь, — хрипло отвечает он.

Перед моими глазами все начинает плыть, и я проваливаюсь в темноту.

Пробуждение… пробуждение вышло странным. Во-первых, я хорошо себя чувствовала. Во-вторых, из одежды на мне обнаружилось только нижнее бельё. В-третьих, моё тело было абсолютно чистым, а ладони — перемотаны новыми бинтами; обе. И в-четвертых, я отчетливо ощущала в организме какие-то лекарства; подняла руку — так и есть, в моей вене недавно был шприц.

Мне что-то вводили внутрь.

— Всего лишь антибиотики и общеукрепляющую витаминную смесь, — Нора появилась рядом с моей постелью беззвучно, а я, наконец, уделила внимание тому, где я нахожусь.

— Это не моя спальня, — замечаю немного охрипшим (должно быть, после долгого сна) голосом.

— Да, ты в больничном крыле, рядом с палатой Тони. Я приглядывала за тобой с тех пор, как Трой принёс тебя, — спокойным грудным голосом ответила Нора.

— Вы меня мыли? — спрашиваю, хотя заранее знаю ответ.

Но Нора меня удивила:

— Нет, — она слегка покачала головой и положила сухую ладонь мне на лоб, — Этим занимался твой командир.

— По… почему? — неожиданно начиная заикаться, спросила я.

— С ним сложно спорить, — Нора сухо улыбнулась, проверяя мой пульс самым древним из способов.

Больше она ничего не сказала, из чего я сделала вывод, что Трой утаил от всех своё небольшое открытие…

— Сколько я пролежала в отключке? — спросила, поднимаясь на постели, когда медсестра закончила с быстрым осмотром.

— Во-первых, не «пролежала в отключке», а спала здоровым сном, — сухо поправила она, — а во-вторых, этот здоровый сон теперь положен тебе по расписанию: не менее восьми часов в сутки.

Это же треть всего времени! Я недоверчиво смотрю на Нору, хмуря брови.

— И нечего хмурится, твой организм ослаб настолько, что, исчерпав почти все резервы, врубил аварийный режим. Не понимаю, как ты вообще умудрилась вчера бегать по лесу — ты должна была свалиться в обморок ещё утром, — она отошла к столику с таблетками и набрала несколько разноцветных пилюль в небольшой контейнер, — будешь пить на ночь и с утра, — она вручила мне лекарства и посмотрела красноречивым взглядом, — если не хочешь свалиться с ног в самое неподходящее время.

С этими словами она отошла от кровати и направилась к выходу.

— Нора, — окликнула её я, — А что со мной?

Я итак знала ответ, но подтверждение квалифицированного человека не помешает.

— Стресс, общая усталость, межреберная невралгия, начальная стадия остеохондроза, множественные растяжение мышц и связок, подозрение на грыжу, подозрение на язву кишечника, вегетососудистая дистония. Мне продолжать? — она подняла бровь, а я прикусила язык и сидела, опустив голову.

Хреновые дела.

Но чего я ожидала?

— Тебе прописан хороший сон и ежедневный лечебный массаж. А также — отсутствие тренировок с Троем. Я бы даже сказала — запрет на какие-либо тренировки, сопровождающиеся появлением новых травм, растяжений, вывихов и тому подобного.

— Я здесь не на отдыхе, — спокойно замечаю, подняв голову и посмотрев Норе в глаза.

— Мёртвая ты здесь тоже никому не нужна, — парировала та, равнодушно глядя на меня, — Неделька облегченных тренировок, лечебного массажа и здорового сна — и ты вновь можешь вернуться к костеломанию. Но сейчас… — её взгляд стал холодным и колючим, — даже думать забудь.

И медсестра вышла из комнаты, оставив меня одну.

Я встала с кровати и прошла в душ. Там умылась, почистила зубы и посмотрела на себя в зеркало: серые глаза были единственным, что осталось на похудевшем и изможденном лице. Ещё два дня назад отражение меня вполне устраивало, — теперь же мне остро хотелось накормить эту худую, бледнокожую девушку с криво подстриженными — по середину шеи — волосами, сухими губами и огромными почти бесцветными глазами, что смотрела на меня с зеркальной поверхности.

Я вышла из ванной и быстро оделась. Затем прошла к столику с лекарствами, на котором стояла тарелка с бульоном, и съела все до последней капли.

В дверь постучали.

— Войдите, — отозвалась, натягивая гловы на ладони.

— Я рад, что ты пришла в себя, — Аст стоял в проеме, упираясь спиной в косяк.

Не знаю, что на это ответить. Поэтому молчу. По сути, меня должны выставить за ворота за подобную слабость, но этого не происходит. Почему-то.

— Я готова вернуться в строй, — натягиваю на губы кривую улыбку и выхожу в коридор, — И не говори, что я должна лежать и восстанавливаться. Прошу тебя.

— Не буду, — как-то легко согласился Аст.

Я нахмурилась. Но решила промолчать.

Когда мы вышли на полигон, я вопросительно посмотрела на своего «наставника», ожидая команд.

— Ну, а теперь зарядила пятнадцать кругов вокруг базы, — нейтральным голосом сказал он и сложил руки на груди.

— Что? — мне показалось, что я ослышалась.

— Хорошо, погорячился — четырнадцать, — «смилостивился» Аст.

— Зачем мне бегать? — четко и с расстановкой спросила я.

— Потому что ты вышла из формы, Гамори, — взгляд Аста стал ледяным, а голос — бесцветным, — Теперь ты будешь бегать каждый день; потом будешь отжиматься; потом заниматься на турниках, а после каждой тренировки Вельз будет колдовать над твоими мышцами — у него золотые руки. Когда я решу, что ты достаточно окрепла, Барб вновь начнёт заниматься с тобой на легкоступах. А через пару недель ты вернёшься к тренировкам с оружием.

Всю его речь я только и могла, что стоять молча, с широко раскрытыми глазами. Мне казалось, что это какой-то страшный сон. Я никогда не выглядела в своих глазах настолько жалкой.

— А где Трой? Я могу с ним поговорить? — опустив голову, негромко спросила Аста.

— Трой очень занят. Так что ему не до тебя. Пошла.

Племянник главнокомандующего кивнул мне вперёд, указывая, чтоб я начинала свой забег, и мне пришлось подчиниться. Никто по-прежнему со мной не нянчился, но я всё равно ощущала себя какой-то принцесской. Было противно.

Когда все четырнадцать кругов остались позади, я, как полная дебилка, отжималась от земли. В итоге пришла к выводу, что у меня с этим делом всё не очень хорошо… а когда перешла к турникам, расположенным в дальней части полигона, мысль о том, что я действительно бесполезна, прочно окрепла у меня в мозгу.

— Не отчаивайся, — чуть мягче сказал Аст, который всё это время следил за мной и моими весьма скромными успехами, — через недельку ты всё это будешь делать на раз. А через месяц, так и вовсе будешь со смехом вспоминать эти тренировки.

Я промолчала.

Я не была глупой и хорошо понимала, зачем все это было нужно, но стыд за себя и за своё предательское тело, разъедал меня изнутри…

День закончился болезненным массажем, но я не издала ни звука, вытерпев эту пытку молча и даже с каким-то странным удовольствием. Вельз мастерски работал с моим телом, возвращая жизнь всем мышцам и суставам, и, кажется, не собирался вспоминать, что под его руками тело девушки, а не сто килограммового мужика — за что я была ему благодарна. Хотя бы он меня не жалел…

Ужин пролетел стремительно, поскольку Барб и Троя на базе не было, а в десять часов вечера в мою комнату вошла Нора и вырубила свет.