Букет белых роз (СИ)

— Успокойся!

— Я живу театром, слышишь, живу! — горячо возразил я, и раздражение вылилось в гневный протест. — Настоящим театром, а не тем цирком, в котором выступал все эти двести лет! Никакие мы не игроки. Мы просто клоуны, которым внушили, что они великие актёры. Хватит обманывать нас. Я ждал признания от людей, я ждал цветов, оваций. Но получал один только смех и презрение.

— Какой цирк? Какие клоун…

— Никакого смысла в наших ролях нет. Это глупость, которая нравится и обсуждается народом. Разве искусство - красить мужчине губы и носить туфли на каблуках? Я наивно полагал, что в этом сокрыт какой-то смысл, и потому пытался играть Алую Леди. Но людской мир спас меня от этого безумства. Когда увидел иной свет, я понял - ты и Хозяин просто вдолбили нам в головы, что это сделает нас известными и востребованными!

- Сатклифф, заткнись! - послышался за стеной приглушенный крик Рональда. - И хахаля своего выпроводи! Спать, блин, не даете!

Мы не обратили на это особого внимания, да и заядлый сердцеед сразу смолк за стенкой.

Я разглядел снова в тени обжигающе-ледяной взгляд Рея.

— Значит, ты отказываешься?

Как это ни смешно, я не могу избавиться от этой незримой связи. Театр - мой кислород. Даже если роль, которую я играю, режет сердце, то я все равно достойно преподнесу её зрителям. Им нужен восторг, этот миг волнения и трепета души, а мне - только выступать и открывать себя, как актёра. Больше ничего не нужно.

Велдон предусмотрительно спрятал руки за спину.

— Грелль, не надо быть таким агрессивным. Все было предрешено ещё на заре твоей театральной карьеры! — Слова, как клеймо: — Ты продолжишь играть Алую Даму, но тебе позволено не изображать её в Департаменте. Мы уже смирились с этим.

Ненависть душила меня. До крайности.

- Идиоты, — расщелил я стиснутые зубы. — Наверное, я должен расплатиться за такой подарок?

— Мне ты ничего не должен. А вот ей… — Велдон кивнул подбородком в направлении ванной комнаты. Только сейчас я услышал шум воды.

Эрика, выходящая из моего душа, обернула полотенце вокруг ключиц. Её глаза прошлись по моему телу снизу вверх, остановившись на моём взгляде.

— Я оставлю вас наедине, а уж потом сами разбираетесь.

Велдон исчез, как и пришёл, со скоростью ветра.

Жница легким движением перекинула назад мокрые волосы, и после этого полотенце незаметно упало к моим ногам. Под тонкой бледной кожей Эрики выделялись кости. Она слишком похудела, почти до анорексии. Это обезобразило её окончательно.

Простынь белела в полутьме. Грудь Эрики терлась о мою чистую рубашку. Жница облизнула губы. Они считает, что станет моей принадлежностью? Она правда так считает?

Готов смеяться.

Я не разрушил барьер между нами. Просто толкнул Эрику на кровать, а сам, поправив очки, пулей вылетел из своей квартиры и отправился на привычную службу. За сбором людским душ. За плёнками, по улицам британской столицы.

В прежний мир.

***

Юлия

Шум разбивающихся капель заглушал все звуки вокруг. Я сидела за столом на кухне, одетая в белый свитер, который был мне на два размера больше. Простужена. Кашель периодически раздирал горло.

Но я не забрасывала даже в таком состоянии учебу, поскольку недавно подхватила простуду. Все как обычно, всё как всегда. Я легко вернулась к прежней жизни. Залечивая раны отвлечением других дел, я поняла, что всё напрасно.

Быстро работая пальцами на клавиатуре, я пыталась вытолкнуть из мыслей воспоминания о шинигами, да и вообще обо всем, что происходило прошлые три месяца. Но, как назло, в атмосфере дома так и витал воображаемый образ Алого, бродил около меня, словно навязчивый призрак. Почти каждый день.

Запутанные, сложные переживания мешали думать о школьных занятиях и ещё более важных делах. Даже горячо любимые цветы ушли на второй план.

Все мысли перемешались в один круговорот. События за это время ускорились, и я не успевала понять, что вообще происходит в моей жизни.

Изменения в школьной жизни, возобновление работы отца на телеканале LiveNews.

Развод родителей.

Все чемоданы к утру были собраны. На полках и в шкафу стало пусто, но запах женских духов так и продолжал витать в спальне. Ряд косметики и платьев был огромен, но теперь этого не увидишь. Не увидишь родной улыбки.

Мать ушла к другому, ничего не сказав на прощание. Просто разорвала нашу общую фотографию на мелкие куски, но их не дано склеить.

Дверь захлопнулась за мамой. Мои слёзы усилились. Отец сохранял молчание, но прежний огонёк в его глазах безнадёжно потух. Мир потускнел, потерял часть своих красок.

Мама… Как ты могла?

Мысли были прерваны нежданным криком с порога:

- У тебя не заперто! Можно войти?

- Входи, - тяжело вздохнув, я по тембру голоса распознала Леру из параллельного класса.

Не снимая сапог, она влетела в дом, будто недавно вернулась с соревнований по лёгкой атлетике. Я отключила музыку в наушниках.

- Привет! - почти выкрикнула подруга. - Как в школе?

- Привет… Не хочу готовиться…

- А вот мне репетитора наняли, экзамены ведь… Я тут почему пришла… Хочу пожаловаться! Столько накопилось..!

«Ты не знаешь, Лера, сколько накопилось у меня…»

—…и потом я узнаю, что Андрей находит другую. Хотя он мне обещал, что будет встречаться.

В память нарочно и прямо сейчас врезался образ Алого. Он улыбался мне. И отпускал.

— Кинула я его! - резанул по мыслям девичий голос. - И все дела!

- Идеал разбился о реальность? - почти безразлично спросила я.

— Похоже на то. Фух, высказалась… — Лера смахнула со лба капельки пота и заулыбалась довольной улыбкой. — Юль, спасибо, ты очень хороший слушатель. Теперь я могу начать жить заново!

Подняв зонтик, чтобы не промокнуть под дождем, брюнетка попрощалась со мной и весело побежала по лужам.

Я не слишком долго стояла у порога.

А смогу ли я начать всё сначала?

***

Отец вернулся только ближе к полуночи.

- Ох, я вижу, у тебя были гости? — Наверное, подруга забыла свои розовые перчатки, раз он что-то заприметил в коридоре. — Ты хоть прибралась в доме?

- Давно, папа…

Слезы беспрерывно бежали по щекам, а плечи вздрагивали. До прихода родителя я плакала ещё больше.

Отец, всё-таки услышав моё прерывистое дыхание, подошёл с левого бока.

— Ты в порядке?

Из моей груди вырвался всхлип:

— Все хорошо.

— Признавайся, дочь, что случилось? — без тени строгости спросил отец, вытирая слёзы на моём заплаканном лице. — Ты уже месяц сама не своя. Где же та прежняя Юля?

Я не рассчитывала на такие вопросы, но и сторониться ответа не имеет никакого смысла.

— Пап, если скажу, то никому не говори. Пожалуйста…

— Мне ты всегда можешь довериться, - голос отца был согрет заботой.

Я нервно перебирала пальцы, долго не решаясь сказать. Но выдавила потом:

— Понимаешь, пока тебя не было. Я… — сердце провалилось в пятки, — я влюбилась… в одного молодого человека. Помнишь, тот парень, которого мы привезли из отделения?

— Тот самый? Гриша его вроде звали…

— Да, да, Гриша…

Отец, нахмурившись, осторожно спросил:

— Он… обидел тебя?

— Нет… теперь это совсем не важно.

Я вытерла слёзы рукавом и перебросила волосы через плечи на спину, меняя тему беседы. На более горькую.

— Почему…. почему мама так поступила с нами?

— Не знаю, - отвернулся отец. - Не знаю, почему. Наверное, зря я взял Наташу в Мадрид. Как оказалось, она тайно познакомилась с одним молодым человеком. Тоже туристом из России. И что я могу сделать? Она уже ушла к нему. Это её выбор. Уже ничего нельзя вернуть.

— Но ты до сих пор любишь ее?

— Люблю. Но измену простить не смогу. Прежде всего потому, что она наплевала на тебя. С ней даже нет никакой связи.

Я отвела взгляд, чувствуя боль в горле. Отец, согрев объятиями, поцеловал мои волосы.

- Не грусти. Все будет хорошо. Самое главное, что у тебя есть поддержка с моей стороны, — его голос как будто доносился с небес. — Пойдешь со мной на церемонию вручения? Сам президент будет выдавать мне медаль!