Призрачная любовь (СИ)

— Ты, кстати сказать, в этом заинтересована не меньше других, — снова подал голос Костя.

Как же он раздражал Лену! Как бы она хотела никогда не видеть этого чертова дома, Адама, и прочую нежить! Как же она всех ненавидела!

Морена велела узнать правду. И теперь Лена её знала. Её использовали, как и других. Лена не была ни в чем избранной. Лена была обычная жертвенная овечка на заклании. Да ещё и не в единственном числе, а аж пятая по счету.

От этого было горько. Если бы она хотя бы была единственной, кого он убил, глупо, необъяснимо глупо! — но ей так было бы легче.

Такой прекрасный лик!

Такая черная суть.

Любила Лена Адама? Или только его лживую пленительную оболочку, ореол таинственности? Его холодность и непостижимость? Была ли её любовь к призраку столь призрачной, как все в белом мороке туманов?

Любила ли? Разве зло можно любить? Когда не сомневаешься, что оно по- настоящему, по правде — зло? Не маска? Не выпендреж? Нет. Не возможно.

Но Лена по-прежнему верила, что любит Адама. Любовь её неразрывно, тесно сплелась с ненавистью, пропитавшись горечью, разочарованием и злобой. Любовь её стала ядовитой, как тропические цветы, прекрасные, но смертоносные.

Как говорил Роберт? "Врагов себе мы чаще всего творим собственным руками".

Адам выковал себе убийцу, чья рука в решающий момент не дрогнет. Во имя всех тех, кого он обольстил и уничтожил. Во имя тех, кто ещё может попасть с ту же паутину. Во имя его самого. Потому что, любя его, Лена не позволит ему совершить еще большее зло, чем он уже сотворил.

— Что ж, — сказала она вслух мужчинам, ждущим от неё ответа. — Я сделаю все, что смогу. Больше обещать не стану.

— Отправь его душу в Ад! — яростно крикнул Костя, и глаза его при этом полыхнули. Чем? Яростью или страстью?

Лена отвернулась, стараясь скрыть охватившее её отвращение. Оказывается, страсть другой женщины к объекту твоей любви не самая худшая вещь на свете. По сравнению со страстью привлекательного мужчины к тому, кого ты хочешь сама.

— Жаль, что тебя я не могу прихватить с собой. Было бы приятно видеть вас в Аду вместе! — Зло прошипела Лена, отворяя дверь и делая шаг вперед, в неизвестность. В Междумирье невозможно было угадать, куда ведет очередная дверь.

Лена от всей души надеялась никогда не слышать и не видеть двух "чеширских котов", противных ей до глубины души. И почти с надежной устремлялась к Пиковой Даме.

Глава 15

Шестнадцатый Аркан

Лена поднималась по ступеням, чувствуя прилив окрыляющей силы. Той силы, что черпает себя ни в любви, ни в ненависти, а в холодной злобе. В той самой злобе, что по пятам следует за отчаянием. Она возникает только тогда, когда терять больше нечего. Вслед ей грядут революции и проклятия, обладающие неистовой, необратимой силой.

У Лены не осталось ничего: ни жизни, ни любви. Не за кого бояться. Не к кому торопиться и стремиться. Никто нигде тебя не ждет. Никто не переживает и не боится. Впервые на своей памяти Лена была до такой степени свободной и одинокой.

Отворив дверь, девушка вышла в туманную морось, пронизанную звуками водного плеса. Нос лодки, как преданный пес, ткнулся в ноги. Перебравшись через бортики, Лена села на весла. Что ей ещё оставалось? Ждать очередного безымянного проводника?

Первое время дело не ладилось. Девушка загребала правым веслом чаще, чем левым. Лодка при этом то и дело поворачивала, норовя крутануться на месте. Хотя, когда нет направления, это не имеет такого уж большого значения. Потом, приноровившись, Лена, наконец, взяла ситуацию по контроль. Суденышко заскользило по черному зеркалу воды, укрытому промозглым вечным туманом, пробиваясь через него, как через кашу.

Скалистый выступ надвинулся внезапно, словно айсберг на "Титаник". Лодка неминуемо бы в него врезалась, если бы также неожиданно, как сам каменистый кряж, на нём не возникла высокая фигура, твердой рукой предотвратившая столкновения.

— Следуй за мной, — распорядился нежданный и не званный спаситель.

Лена, посчитав любые возражения бессмысленными, в очередной раз повиновалась. Цель у неё имелась. Путь к ней — нет. Почему же, при таком раскладе, не пойти туда, куда предлагают?

Вслед за серым призраком она вошла в черный провал, оказавшийся входом в темный лабиринт подземелья. После бесконечной белизны туманов чернота пещер являлась приятным разнообразием. Согретая редкими чадящими факелами, она позволяла видеть куда больше своей вечной противницы.

Фигура, плывущая впереди, напоминала Лене монаха-иезуита. Широкий балахон скрывал очертания, объемный капюшон прятал лицо.

Когда они вошли в большой зал, Лена обратила внимание на символ, выложенный камнями в самом центре. Символ представлял собой пятиконечную звезду, расположенную в замкнутом круге. Классическая пентаграмма.

Шагнув в центр символа, Хозяин отбросил с лица капюшон. Камни, из которых была выложена звезда, засветились, испуская мрачное голубоватое сияние. По стенам затанцевали тени. Их можно было принять за колышущийся дым, если бы не отсутствие огня. Но дыма не было. По стене полоскались, словно флаги на ветру, тени от невидимых крыльев.

Неровный свет позволял рассмотреть резкие заостренные черты, характерные для Воронов. Гордую посадку головы, высокомерную складку у губ, в полумраке казавшихся черными, пугающе яркими на белом лице.

Лена с любопытством разглядывала существо, невольной гостей которого пришлось стать.

Ворон развел в стороны руки. Сверкнули костяшки белых пальцев, столь тонких, что на ум невольно приходило сравнение с костяным остовом.

Тени сгустились, переплелись, как змеиный клубок, а затем сложились в огромную, с человеческий рост, сияющую колоду карт.

— Что это? — не смогла сдержать Лена пораженного возгласа.

— Карты Таро, — ответил Ворон. — Здесь не вся колода. Только изначальные старшие Арканы.

Лена в недоумении молчала. Меньше всего она предполагала, что придется заниматься гаданием.

— Карты Тарота, — Ворон говорил, чуть ли не шепотом, но голос его легко достигал слуха, — самые первые карты на земле. Они принадлежали богу Тоту. Находились в его единовластном пользовании. Тот ходил по лунным лучам. Следовательно, представлял Темную Сторону. Впрочем, древние прекрасно понимали, что понятие "тьма" не тождественно понятию "зло". Также как понятие "свет" не имеет никакого отношения к понятию "добро". Суеверия завладели потомками Древних много позже. Сами Древние имели трезвый ум, способный видеть истину. Они знали, где больше всего Света во Вселенной.

Ворон сделал паузу.

— В аду? — выдохнула Лена, попытавшись догадаться.

— Тот уводил души мертвых из Срединного Мира. Подобно славянскому Велесу, покровительствовал наукам и письменности, — продолжил Ворон речь, не отвечая на реплику девушки. — Древние египтяне верили, что Тот написал священные книги, первым на земле создал календарь. Вместе с календарем подарил людям карту Мироздания, состоящую из двадцати двух Арканов-символов, в которых заключена вся человеческая жизнь.

Перед Леной выросло огромное зеркало, в котором отразился смешной человечек в шапочке-колпачке, как у Буратино. Человечек стоял над пропастью, над которой уже успел занести ногу. Не замечая собственного бедственного положения, он упоенно любовался белогривыми барашками облаков.

— Аркан, не имеющий числа, — прокомментировал Ворон, — "Шут" или "Безумец". Он одинаково может обозначать как начало, так и конец цикла. "Шут", это кривое зеркало мироздания.

Человечек исчез. Его место занял мужчина в разлетающихся черных одеждах, чем-то похожий на самого Ворона.

— Первым символом Тарота является Маг. Он олицетворяет собой солнечное, активное, мужское начало. Огненное дыхание солнца дало развитие всему живому на Земле. Маг это зарождение жизни. Второе Аркан — Папесса. Символизирует лунное пассивное холодное таинственное женское начало.