Призрачная любовь (СИ)

От всего, что составляет жизнь.

Темный взгляд Богини парализовал, подобно укусу ядовитой змеи. Хотелось застыть, как эта ольха, и лишь мелко дрожать, дрожать, дрожать.

— Мы пришли проститься, Мориган, — произнес Роберт, склоняясь в почтительном поклоне.

— Прощайте, — хриплым, невыразительным, глухим голосом отозвалась Смерть. — Раз ты получил то, что хотел, можешь уходить. Я больше не держу тебя.

— Я свободен?

— Если хочешь, — равнодушно пожала плечами Смерть.

Мир был плотно укрыт пологом туч. Свет рядом с Мореной не гас, но из белого превращался в серый. С громким карканьем на плечо богине слетел огромный ворон, и она машинально пригладила его лоснящиеся перья.

— Чего ты медлишь? Почему не уходишь?

— Я обещал ведьме, оказавшей услугу, помощь.

— Я выполню данное тобой слово, — скупо слетело с божественных губ. — Идите с миром. Покоя вам. И хороших воплощений в новых мирах.

Лена наблюдала, как изображения Кошки и Проводника становятся плоскими, словно непонятные помехи мешали воспринимать их образ. А затем фигурки вовсе выветрились под порывами ледяного норда.

Елена и Смерть остались наедине. Девушка обратила к богине испуганный взгляд.

— К какому племени ты принадлежала при жизни? — спросила Смерть.

— Я русская.

— Русичи? Когда-то их волхвы почитали меня, хотя и меньше, чем Макошь и Ладу. Я любила эти племена, — Богиня повела бровью, пригладив вороньи перья. — Но потом они отвергли богов-покровителей. Подобно другим безумцам поклонились кресту. С таким же успехом могли поклониться виселице, если бы Иисуса не распяли, а повесили. Или колесу, если бы его четвертовали. Котлу, если бы сварили в кипящей смоле. Колу, если бы посадили на кол. Забавные создания, эти христиане.

Морена тряхнула головой, и тяжелые черные косы заполоскались по ветру.

— Не боишься меня?

Лена перед древней Богиней страха не испытывала. Чувствовала со стороны Морены симпатию. Да и самой ей эта вольная холодная черная птица пришлась по сердцу. Именно такой Лена хотела бы стать. Сильной, независимой, чуть грозной. И ко всему равнодушной.

— Меня боятся все. И всегда. Я то, чем нельзя овладеть, что никому не дано миновать или обмануть. Я — всему мера и конец. Кем бы не был человек, как бы не жил, рано или поздно я встану на пороге его дома. Не возьму взятку. Не услышу угроз или мольбы. Когда я приду, больше ничего не будет. Как же людям меня не бояться?

Но я — не зло. Даже не Тьма. Я Хозяйка Межи. Доброму человеку бояться меня не стоит.

— Я не боюсь тебя, — ответила Лена.

— Богов каждый выбирает себе сам, решая, чему поклоняться. Коль я тебе по сердцу и ты мне по нраву, столкуемся, девица? Хочешь служить мне? Служба моя честная. Даром, что зовут меня матерью кошмаров, — своих никогда не обижаю.

— В миру твоих прислужников некромантами называют?

— Некроманты служат Чернобогу, а не мне. Они насильственно отнимают у матери земли то, что принадлежит ей по праву, — прах. Мне они враги, а не слуги.

Лена закусила губку.

— А что же тогда мне предстоит делать?

— А разве мало на Меже работы? Вот и место одной из Стражниц теперь освободилось. Можешь стать одним из водным духов, той из дев, что в миру русалками называют. Или одной из сестер-наваждений. Помнишь то чувство, в Волшебных Холмах? Соглашайся. И печаль, боль, раскаяние, страх, сомнения — все то, что мучает живых и мертвых, — тебя никогда не коснется.

— Я не знаю, — нерешительно молвила Лена. — не знаю, хочу ли я этого? Так странно оборвалась жизнь. То ли любовью. То ли ненавистью.

— Любовь! — выдохнула богиня. — Даже Я, Царица Мертвых, некогда познала, что это такое. Я, Страх и Ужас всего живого и мертвого, сущего и несущего, — когда-то любила простого смертного. Жалкого смертного, — безупречные губы скривились в презрительной гримасе. Морена улыбнулась насмешливо, плотоядно. Улыбка её была такого рода, от которого кровь застывает в жилах. — Хочешь вернуться назад, в Явь? Молодой ушла. Жить ещё хочешь? Могу понять. Могу помочь. Но с условием, что после ты станешь служить мне верой и правдой. Пока не найдется тебе в твоем деле замена.

Лена опустила голову.

— Любовь, Любовь! — насмешливо пела Смерть. — Сколько женщин обратила она в кровожадных духов? Скольким Марам открыла я вход в миры смертных, давая возможность по лунному лучу скользить в мужские сны, с тем, чтобы пить их силу, утоляя черную страсть? Мары, Мары, Мары! Мои самые верные, самые кровавые, самые близкие слуги. Их численность всегда пополнялись благодаря Любви. Любовь! Слепая Сила, что отнимает крылья у Света, и отдает их Тьме. Хочешь себе такую судьбу?

— Нет! — испуганно отшатнулась Лена. — Ты же говорила, что ты — не Зло?

— Я — да. Но кто сказал, что ты не можешь им стать?

Ветер трепал черные волосы, черные одежды Морены. Смерть смотрела на Лену, затаив вопрос в черных глазах.

— Я не хочу никому мстить, — сказала, наконец, Лена.

— Тем лучше. Чего же ты хочешь?

Лицо Морены осталось бесстрастным, бледным, красивым и холодным:

— Я хочу спасти душу моего убийцы. Любой ценой.

— Кто твой убийца?

— В миру он носил имя Адама. Адама Левина.

— Самоубийца, заключивший договор с Тьмой? — Смерть усмехнулась. — Спасти его невозможно.

— Роберт сказал мне, что если помочь Адаму попасть в Ад, его можно уберечь от падения в Хаос! Это правда?

Морена подтвердила сказанное величавым кивком.

— Тогда я хочу, чтобы Адам отправился в Ад!

" С такими друзьями, как я, — горько подумала Лена про себя, — врагов не надо!".

— Что ж, мои Псы могут справиться с этим.

— Не нужно Псов, — решительно возразила Лена. — Я сама найду его. И сама, — голос её прервался, задрожав. Но Лена заставила себя договорить. — Я сама провожу к Адским Вратам.

— Воля твоя. Я помогу тебе, убрав тех, кто сможет препятствовать. Но чем будешь расплачиваться за помощь?

— Я буду служить тебе. Но я не хочу быть Марой!

— Ты ставишь условия? — повела бровью Морена.

— Я не беру на себя обязательств, которые выполнить не под силу.

— Хорошо. Будь по-твоему. Ступай. У тебя впереди долгий путь. Столкуемся при новой встрече.

— Ты поможешь мне отыскать Адама?

Богиня посмотрела на Лену, и девушке показалось, что в глазах Смерти промелькнула насмешка, сожаление, почти жалость.

— Неразумное создание! Понимаешь ли ты, что на твоем месте мечтали оказаться существа, которым ты и в подметки не годишься? Ни по могуществу. Ни по годам. Ни по разуму. Тебе, жалкой козявке выпал шанс говорить с Богами напрямую. Я предлагаю тебе помощь и покровительство, Силу и Могущество, а ты? Моя силы могла бы обогатить тебя в твоем мире, подарить славу и власть, богатство. Ты же хнычешь, печешься о жалком существе, почти потерянном для Вселенной. О существе, забывшем пол и разум, предавшем тебя. Разве он стоит того, чтобы ради него разменивать собственную душу?

Лена испуганно посмотрела на собеседницу. Нет, та вроде бы не гневалась. Скорее, забавлялась.

— Я не маг, не демон, ни фейри. Я даже не знаю, как себя с тобой вести, чтобы казаться почтительной. Наверное, я глупа, но ни власть, ни могущество, ни богатство меня не интересуют. По сравнению с существованием Адама, они дым! И пусть у меня мало надежды на успех, я рискну.

— Всем? Вдруг случится так, что вместо того, чтобы спасти Адама, сама сгинешь в Небытии вместе с ним?

— Не сгину, — уверенно ответила Лена.

— Дуракам счастье, — усмехнулась Смерть. — Но ты хоть понимаешь, что обрекаешь его на муки? В аду годы длинные. И в воздухе вьется пламя. И в телах. Там нет, и не может быть ни счастья, ни покоя. Чтобы не придумывали себе легковерные твои современники, сочиняя небылицы, ад — всегда Ад. Это кипящий котел, в котором и тело, и душу выворачивают наизнанку. Ты собственными руками отведешь того, кого любишь, туда?

— Да.

— Он же возненавидит тебя?