Небесный огонь

— Это не мама. Моя мама умерла, а она — вместо нее!

Глава вторая

В комнате воцарилась тишина. Все повернулись к рыжеволосому мальчику, который стоял у двери и смотрел на нас, держа в руках ярко раскрашенный мяч.

— Что ты сказал? — мягко спросила я.

— Мама умерла. В нее попал огонь, и теперь здесь ты. Я хочу к маме!

И Тедди расплакался.

Я так крепко сжала кулаки, что длинные ногти с красивым маникюром больно впились в ладони. Стало трудно дышать. Сначала Николь с ее восторженным описанием горящей мамочки, теперь этот малыш. То, что он видит меня, а не свою маму, все меняет.

Сначала я ужасно испугалась — значит, это не сон и все происходит наяву, но уже в следующую секунду появился проблеск надежды. Я больше не одинока в этом странном мире, где все настойчиво пытаются навязать мне чужую жизнь. За внешним обликом матери этот ребенок видел другого человека, скрытого внутри. Мне захотелось его обнять.

— Иди сюда… Тедди.

Я протянула к нему руку. Чутье подсказывало мне, что надо быть очень осторожной.

Он с подозрением взглянул на мою руку, я подбодрила его улыбкой. Мальчуган сделал пару шагов и остановился. Понимая, что он не собирается подходить ближе, я посмотрела на него. Почему-то мне показалось, что этому ребенку нельзя врать.

— Ты прав, Тедди. Я не та мама, что прежде. Не знаю, что случилось…

Я смотрела на его растерянное, зареванное лицо и не могла справиться со своими чувствами. Мне было ужасно жаль малыша, и вместе с тем я испытывала громадное облегчение, смешанное со страхом разоблачения. Отчаявшись подобрать нужные слова, чтобы как-то успокоить ребенка, я пожала плечами и беспомощно проговорила:

— Все будет хорошо, Тедди. Все уладится, вот увидишь.

Тедди вытер нос рукавом голубой толстовки и громко засопел.

— Не будь таким глупым, Тедди. — Грант подошел к мальчику и поднял его на руки. — И поцелуй маму.

Он посадил сына мне на колени, и я, довольно неуклюже, попыталась приласкать малыша.

Тедди дернул плечом и нахмурился, поглядывая на меня исподлобья.

— Тедди! — начал увещевать его Грант, бросив на меня виноватый взгляд.

— Ничего страшного, — устало сказала я, мне не хотелось, чтобы мальчик целовал меня против воли. — Он ни при чем. Мы все растеряны.

Остальные дети, не обращая внимания на наш разговор, трещали без умолку; Тоби вскочил на кровать и елозил по моим ожогам. Спасла меня сестра Салли, она пришла сменить повязки и предложила моему мужу отвезти детей домой.

— У вас усталый вид, — сказала сестра, когда они ушли.

Она забрала одну подушку, и я наконец улеглась поудобнее.

— Попытайтесь уснуть. Глядишь, и память к утру вернется.

Мне хотелось снова поговорить с врачом, задать ему миллион вопросов, но я вспомнила странное выражение лица доктора Шакира при взгляде на меня и передумала. Глаза слипались, я вдруг поняла, как утомили меня таинственные события этого дня. Из коридора доносились приглушенные больничные звуки: тихое дребезжание металлических тележек, скрип дверей, чьи-то мягкие шаги и негромкие голоса ночных сиделок, обсуждавших новости. Вскоре я уснула.

Разбудили меня почти сразу — незнакомая медсестра протягивала мне чашку с питьем. Наверное, сестра Салли сменилась с дежурства, подумала я спросонья и приподнялась на кровати. Полузакрыв глаза, я с удовольствием потягивала сладкий чай, чувствуя, как по телу разливается блаженное тепло. Когда я допила чай и протянула руку, чтобы поставить чашку на тумбочку рядом с кроватью, ее почему-то не оказалось на месте, и чашка с грохотом упала на пол.

Я резко выпрямилась и с тревогой огляделась вокруг. Тумбочки действительно не было на прежнем месте, теперь она стояла с другой стороны кровати, да еще и выглядела иначе. Из широкого окна в дальнем конце в палату вползал серый свет раннего утра. Палата четырехместная. С растущим недоверием я посчитала кровати. Меня что, ночью перенесли в другую?

У изголовья я нашла красную кнопку вызова и нажала ее. Руки заметно дрожали.

В палату вбежал медбрат.

— Что случилось, мисс Тейлор?

Я открыла рот от изумления.

— Вы называете меня «мисс Тейлор», — услышала я собственный шепот. — Откуда вы знаете мое имя?

— Мужчина, который вас привез, нашел ваше имя и адрес на ошейнике вашей собаки, — ласково сказал медбрат. — Вы не волнуйтесь. Он просил передать, что взял вашу собаку к себе. Он сказал, что вам не нужно волноваться за Фрэнки, она в хороших руках.

Я почувствовала влагу на щеках и поняла, что плачу. Говорить я не могла. Медбрат поцокал языком и сочувственно погладил мою руку.

— Вот и хорошо, Джессика, — сказал он. — Поплачьте, это полезно. Воздействие шока от удара молнии все еще продолжается. Вы в рубашке родились, скажу я вам.

Я молча кивнула и легла на больничные подушки с крахмальными наволочками. Из груди вырвался долгий прерывистый вздох. Значит, все-таки сон. Меня действительно ударило молнией, но все остальное — лишь странный сон, вызванный шоком. Теперь я снова Джессика Тейлор, и никто другой. Я посмотрела на свою руку без обручального кольца, и мне захотелось рыдать от счастья.

Медбрат вышел из палаты, чтобы поискать в коридоре веник и совок. Никто не прятался за дверью, никто не пытался называть меня мамой и женой. Как только медбрат отошел подальше, я уткнулась лицом в подушку и разревелась.

Я никак не могла понять, как работало мое сознание, пока я спала. Мне казалось, что я получила гораздо более серьезные травмы. На самом деле не было ни капельницы, ни проводов, ни кардиомониторов, регистрирующих работу сердца, ни забинтованного плеча. Я почти не пострадала, хотя уже приготовилась к самому худшему.

Вскоре после довольно скудного завтрака, состоящего из кукурузных хлопьев и тоста, меня навестил молоденький интерн-китаец. Он представился доктором Ченом и уверил меня в том, что я чрезвычайно легко отделалась.

— У вас небольшие ожоги на спине и на плече, — сказал он. — Мы лишь наложили повязки, чтобы предотвратить инфекцию, но ожоги поверхностные, через несколько дней они заживут, даже следов не останется.

— Значит, никакой антисептической мази не надо? — спросила я.

Он покачал головой, глядя на медкарту, висящую на спинке кровати.

— Вас поместили в палату только потому, что вы не приходили в сознание. Ночью каждые два часа мы наблюдали вас и нашли ваше состояние удовлетворительным.

— У меня была остановка сердца? — с тревогой спросила я.

Интерн снова покачал головой. У него были гладко зачесанные черные волосы.

— Нет, что вы. Мисс Тейлор, вы очень сильная женщина. — Он помолчал и добавил: — И очень крепко спите. Вы спали со вчерашнего дня. Сейчас вы лучше себя чувствуете?

Подумав секунду-другую, я весело улыбнулась:

— Я чувствую себя превосходно. Можно мне поехать домой?

— Подождем, что скажет врач-консультант на обходе, — сказал он, кивая. — Но я уверен, все будет хорошо.

Он уже собирался уйти, но потом повернулся ко мне и улыбнулся:

— Знаете, когда-то китайцы верили в то, что молния — признак божьего гнева. Считали ее предвестником несчастья. Но в вашем случае, мисс Тейлор, мне кажется, все наоборот. Ваше спасение можно назвать счастливым.

Шутка так себе, подумала я, глядя ему вслед. Стараясь не содрать повязку на левом плече, я осторожно легла на кровать. И вдруг совершенно отчетливо увидела Гранта и его детей. Образы были настолько реальными, что я невольно вздрогнула. Почему эти видения продолжают преследовать меня? Почему я помню все имена, ведь я уже проснулась?

Начался обход, в палату зашли пятеро врачей. Первым важно вышагивал врач-консультант — ошибиться было невозможно. За ним, строго по ранжиру, неотступно следовали остальные. Подобострастные поклоны доктора Чена, который шел последним, убедили меня в том, что мой лечащий врач в этом эскорте самая незначительная фигура. Это радовало — если меня поручили молодому неопытному врачу, значит, мои травмы действительно неопасны.