Monster in me (СИ)

— Потерпи, иначе мы никуда не доедем, — строго произносит Намджун и удерживает правой рукой омегу на расстоянии.

— Я хочу, я умираю будто, — шепчет почти что в агонии омега.

— Что ты знаешь о желании.

Намджун резко поворачивает и наконец-то въезжает во двор уже знакомого Юнги особняка. Вытаскивает омегу из машины и буквально тащит повисшего на нем Мина наверх. Стоит подняться и зайти в спальню, как альфа приподнимает омегу за бедра и вжимает в стену. Целует грубо и пошло, хаотично шарит руками по телу омеги. Во рту Юнги горячо и мокро. Намджун хочет медленно, хочется насладиться каждой секундой, запомнить все, но не получается. Желание затуманивает разум, блокирует все мысли, кроме одной. Трахать. Раздеть, широко развести ноги и войти, до основания, двигаться внутри и не останавливаться.

Альфа с омегой на руках идет к постели и кладет его на покрывало. Стаскивает с него футболку и любуется открывшейся перед ним картиной. Он скучает. Безумно скучает по этой алебастровой коже. Проводит ладонями по груди, обхватывает пальцами и легонько сжимает соски, Юнги хнычет, приподнимается и тянется рукой к пряжке ремня альфы, недвусмысленно давая понять, чего именно он хочет. Ким отбирает его руки, соединяет над головой Юнги и снова целует. Неистово впивается в губы, не может напиться и оторваться, хотя возбуждение болезненно давит на брюки. Влажно мажет языком по скулам, спускается к мочке уха, засасывает и покрывает поцелуями-укусами шею. Просовывает руку через ремень в брюки омеги, с силой сжимает влажные от выделяющийся смазки ягодицы. Достает руку, подносит пальцы ко рту и слизывает смазку, прикрывает глаза от удовольствия. Второй рукой расстегивает джинсы Юнги и рывком тянет вниз вместе с бельем. Отбрасывает в сторону. Мин извивается на постели, ноет, тянется к альфе. Обхватывает руками его шею, отчаянно притягивает к себе и трется изнывающим членом по стояку Намджуна. Ким одной рукой поддерживает парня за поясницу, второй расстегивает свои брюки. Кое-как стащив с себя ненужную уже сегодня ночью одежду, альфа притягивает омегу ближе, разводит ноги и, приставив головку, входит одним плавным движением. Мин выгибается, обхватывает руками поясницу Кима и тянет к себе. Ближе, глубже. Внутри Юнги умопомрачительно жарко и влажно. Выделяющаяся смазка хлюпает с каждым толчком, и Юнги уже не стонет, а вопит, пока Намджун с остервенением втрахивает его в постель. Ким закидывает ноги омеги на плечи, приподнимает его ягодицы, входит сперва медленно, потом наращивает темп. Собирает стекающую на покрывало смазку пальцами, размазывает по своему члену и снова вгоняет его в бьющегося под ним в агонии омегу. Юнги распят на постели, тело блестит от капелек пота, иссиня-черные волосы мокрые и прилипли ко лбу и вискам, губы искусаны, и Намджун на долю секунды перестает двигаться. Толкается глубоко и замирает, рассматривая, возможно, самую красивую картину, которую ему довелось увидеть в жизни. Но тело требует свое, он снова переходит на размашистые толчки и в сотый раз удивляется тому, почему с этим омегой каждый раз словно в первый. Юнги сильнее прижимается бедрами, насаживается и совсем не сдерживает стоны. Он капризничает, хочет сильнее, глубже, ярче. Хаотично водит ладонями по телу, о котором бредит последние несколько часов. За плечи прижимает его к себе, обнимает, влажно мажет губами по татуировкам на руке. Намджуну от такой близости трудно дышать и соображать. Мин смотрит в глаза напротив взглядом затуманенным похотью, облизывает губы и просит. Еще и еще. Альфа резко втягивает воздух сквозь сжатые зубы, нагибается, прихватывает зубами нижнюю губу Мина, всасывает, повторяет то же с верхней. Мин зарывается ладонями в волосы альфы, фиксирует его голову, не дает отстраниться и влажно целует.

Намджун теряется в ощущениях. Юнги очень близок, ближе некуда. Но дело не в том, что он сейчас вдавливает его своим телом в постель, что на теле омеги не осталось места, где бы ни побывали ладони или губы альфы, дело вовсе не в этом. Юнги непозволительно близок. Он глубоко внутри; от мольбы в его взгляде, от этих шепчущих пошлые слова словно в бреду губ, от этих пальцев так нежно обводящих узоры, выбитые на теле альфы, Намджуну хочется завыть или даже с размаху биться головой об стену. Лишь бы выбить этого неправильного мальчишку из себя. Избавиться. Забыть. Стереть. Потому что это почти невыносимо, на грани, будто что-то болит. Это что-то скручивает внутренности, натягивает до предела нервы и крошит кости. Но что это именно, и где болит - не понятно. Это непонятное щемящее чувство застревает на уровне горла, не продохнуть. Ким пугается этого чувства, выходит, резко переворачивает безвольную омегу на живот и снова вгоняет свой член. Мин выгибается, максимально приподнимает задницу и насаживается. Комкает в руках покрывало и скулит от особо глубоких толчков. Намджуну так лучше, главное - не смотреть в глаза. Это невозможно вынести, думает альфа. Давит в себе проснувшееся, незнакомое доселе чувство и методично втрахивает омегу в кровать. До синяков сжимает ягодицы Юнги, разводит их и с диким удовольствием наблюдает за тем, как его член выскальзывает из плавящегося в руках тела и исчезает внутри омеги с каждым новым толчком. Намджун утробно рычит, стоит омеге зажать его внутри и не давать выйти, вдавливает его за поясницу в постель и не дает двинуться, взять все в свои руки. Юнги уже теряет счет тому, сколько раз он кончает под ним. Словно этот секс-марафон длится вечность, Мин только успевает немного прийти в себя, как оргазм снова и снова накрывает с головой.

— Еще… — еле шевеля губами. — Еще, — на грани истерики. — Еще, — умоляюще.

От миновских «еще» хочется умереть, хочется, чтобы это никогда не заканчивалось. Чтобы он всегда был в его руках, чтобы всегда так близко и так глубоко. Под кожей, в венах вместо крови, кислородом в легких, везде и повсюду. Намджун кончает с протяжным рыком и выходит из омеги, не давая узлу набухнуть. Смотрит, как из растраханной дырочки вытекает смешанная со смазкой сперма, и валится рядом, пытаясь нормализовать дыхание. Мин подползает ближе к альфе, льнет к его плечу. Намджун обхватывает его за поясницу, перетаскивает на себя, прижимает за голову к груди и перебирает волосы на затылке. Покой длится не долго.

— Покажи мне его, — Мин шумно сглатывает, приподнимает голову и просяще смотрит в глаза.

Ким сразу понимает, чего хочет омега, поворачивается на живот и дает Юнги взобраться на него. Мин проводит по монстру пальцами, с трепетом касается раскрытой пасти. Нагибается, целует сперва красные глаза, спускается вниз и покрывает поцелуями всего монстра. Намджун от этих нехитрых действий снова возбужден, стаскивает омегу со спины, снова вдавливает в постель, снова трахает с оттяжкой и долго. Намджун не насыщается.

Пять дней безумства. Пять дней он сваливает все на Техена и не вылезает из постели. Нет, вылезает, но не один. Они трахаются в ванной по несколько раз. Два раза на кухне, пока Юнги наспех достает банку нутеллы и пихает в себя ложкой шоколадную пасту, не потому, что хочется есть, а потому, что нужна энергия. Хочется только одного - Намджуна. Мин впивается пальцами в столешницу, пока Намджун трахает его прямо на кухне на столе, старается громко не стонать, так как в особняке персонал. Ким его не оставляет и никуда не уходит, и Юнги к этому привыкает. Привыкает к горячему телу рядом, к губам, целующим то нежно, то жестко впивающимся до того, пока омега не почувствует вкус железа во рту. Привыкает к этим сминающим, оставляющим синяки и царапины на его теле рукам. Привыкает к Намджуну и почти забывает, кто он такой. Теряется в своих ощущениях, иногда ему настолько хорошо, что он еле сдерживается, чтобы не расплакаться. Эмоциональность где-то из-за течки, а где-то от близости альфы просто зашкаливает. Осознание реальности приходит в последний день течки, когда, зацепив взглядом свое отражение в ванной, Юнги видит, как разрослась метка. Она теперь доходит до груди омеги и по своей форме напоминает ветки сакуры. Мин пугается, отшатывается от зеркала и пятится назад, ловя в отражении уже и глаза Намджуна.