Lady and Loneliness

— Помолчите хоть немного! — Прорычала я. Этот монстр с малиновыми когтями не может быть секретарем. Ну вот и тишина. Блаженство…

Но с моим слухом тишины не бывает… Голоса тихо, но уверенно, доносились из-за двери.

— Лал, дорогая, послушай меня. Я не могу развестись с Таллин.

— Можешь. Только не хочешь. Почему?

— Если б захотел, то и в космос полетел, — невнятно пробурчал Лит-ар. Интересно, она его услышала? — Лал, любимая, она родила мне сына. Она его воспитывает, любит. Я не могу их разлучить. По крайней мере, не сейчас.

— А с чего ты взял, что у нас не может быть детей?!

— С того, что Аст-ар — мой наследник.

— А если он не доживет?!

— Только посмей! — Муж прошипел эти слова. Угрожает. Как мило.

Я дернула ухом. Секретарша удивленно уставилась на мои уши. Я не менее удивленно уставилась на нее: что, совсем дикая, ни разу тиари не встречала?

Между тем разговор продолжался.

— Лал, ты сама Мо-тон-Ра, ты знаешь наши законы. Я не могу ее просто так бросить.

— Она сама об этом просила.

— Сколько раз я просил тебя не заниматься этим чертовым ясновиденьем??! — Снова вспылил муж. — Пересмотри наши законы повнимательнее! Жена — на всю оставшуюся, дети — святое!

— Значит, нужно было выбирать тщательнее.

— Таллинэль мне нужна. Точка.

— Зачем?

— За надом. Лаллея, ты лучше всех знаешь, что мое сердце принадлежит тебе.

— А тебе не кажется, любимый, что мне может стать поперек горла статус твоей любовницы?

— Твое сердце принадлежит мне.

— Вот именно. Мне. А не твоей долговязой монстре. Убей ее — и дело с концом.

— Мне нужно, чтобы она была с сыном.

— Зачем?

— Пока я не могу тебе сказать. Даже тебе. Лал, любимая, потерпи еще немного… — И звуки поцелуев.

Он меня никогда не называл любимой…

А эта Лал… Лаллея… любимая любовница…

Я, спотыкаясь, пошла к выходу. Шум рабочей части Города просто оглушает. Все куда-то торопятся, смотрят под ноги, спотыкаются на ровном месте и бегут дальше. Словно зомбированные.

А я… А Лит-ар… Его Лаллея…

Несколько минут сумасшедшего полета — и я вернулась в свою квартиру. А там все осталось так, как я оставила несколько лет назад. Я уходила и думала. Что вернусь. И вернулась, хоть и не сразу. Все на своих местах — и тишина. Везде. В каждом уголке.

По дороге к квартире я зашла в магазин. Да, как оказалось, я предусмотрительная. Купила пару бутылок вина, коньяк и что-то подозрительно-зеленое. Какая, к демонам, разница? Небось не обеднею. А еще до одурения хотелось курить. Пришлось идти лазить по тетушкиным заначкам, выискивать курево. Я нашла даже свежую коробку конфет; сигареты были отличные, я оценила, а конфетам я применение найду.

Ах да, я решила немного развлечься. И последовать культурным стереотипам, тем самым, где есть словосочетание «борьба с разбитым сердцем». На дне бутылки я все найду. Главное — правильно искать. И целенаправленно.

Бороться я начну, пожалуй, вином…

Сегодня она снова пришла ближе к полуночи. Спрашивается, зачем? Я не звала ее и не хотела видеть. Мне не нужны ни ее советы, ни ее сострадание. Ничего. Только тишина.

Вокруг — горы. Серые, пустые, с бездонными провалами и ущельями, абсолютно непроходимые. Она сидит на краю пропасти, беззаботно болтает ногами, курит сигарету. Странное сочетание — тонкая длинная белая сигарета в тонких длинных белых пальцах. Улыбка на жемчужных губах. Я подошла к ней и села рядом.

— Поздравляю! — иронично заявила она мне.

— С чем?

— С Лал.

— Ты знаешь… Все-то ты знаешь… — Мне захотелось сбросить ее с обрыва. Чтобы больше никогда не видеть ее и ее сочувствие в уголках глаз.

— Ага. Присмотрись к ней. Она вовсе не вселенское зло. Милая девочка.

— Да. И ничего страшного, что она спит с моим мужем, главное, чтобы ничем его не заразила?

— Я не совсем это имела в виду. Но и это тоже. И вообще, что тебе мешает отплатить ему тем же кредитом?

— Что, и мне с Лал спать?! — Притворно изумилась я.

— А почему бы и нет?

— А зачем — да?

— Логично.

— Не спорю. Дай сигарету. — Она протянула мне пачку и загадочно улыбнулась.

— Куришь?

— Успокаиваюсь. Так что на этот раз?

— Соскучилась.

— Покажи мне Аэллионэ?

— Лучше я спою тебе… — И она запела чистым, высоким голосом.

Пока она пела, вокруг меня возвышались и опадали призрачные стены, призрак Дан-ина пронесся, сметая все на своем пути; смутные и нечеткие образы-воспоминания столпились на самом краю сознания, не давая ничего ни рассмотреть, ни забыть.

— Теперь тебе все ясно? — Спросила она меня кристально-чистым голосом. Я кивнула… только слезы застилали глаза.

На следующее утро я сделала два вывода: во-первых, пить меньше надо, во-вторых, если у мужа есть любовница, это еще не означает, что конец света уже наступил. Так что — живем по мере сил и возможностей.

Домой не хотелось абсолютно. Кого я там забыла? Все равно, сын на учебе, муж на работе. Да, именно так. Приоритеты. А еще у меня есть уникальная возможность побыть наедине с собой. Разобраться немного, особенно с этими снами, демоны дери эту эльфу!

Э-эээ? Что еще за «эльфу»? Откуда этот зверь вылез? Что оно такое и с чем его едят? Наверняка это слово из того же типа, что и «сплетение реальностей» и «вурдалак» — для меня полностью лишено смысла, зато на тех, кто знает, о чем речь, действует хуже, чем дихлофос на тараканов. Что-то я отвлеклась от мысли. Думаю бильярдными шариками.

У меня здесь должны были остаться краски. Я поднялась в мастерскую, перерыла абсолютно все, но краски нашла, и даже холст, что самое удивительное. Как оказалось, тетушкина квартира — место, куда можно возвращаться.

Сегодня я рисовала горы. Такие же, как во сне. Высокие, холодные, непроходимые. Серые, как и низкие облака. Все оттенки серого — это красиво, особенно если использовать объемные краски. Удивительный пейзаж. И — самое главное — той женщине здесь не место. Она ему не подходит. Слишком холодно. И серо.

Сегодня все было так, как с Данином, как десять лет назад. Краски ложились на холст идеально, ни малейшего лишнего штриха, четкие границы и тени, сбалансированные полутона. Пейзаж получился в духе Арина — Серой луны. Но, все равно, красиво.

Да, от скромности я не умру даже при всем желании. Лит-ар раньше убьет. О, вот я и нашла повод порадоваться!

Картина была закончена глубокой ночью. Я выключила свет и зажгла свечи. В пляске теней горы выглядели завораживающе. Другого слова для них у меня нет.

Взгляд упал на часы. Наверное, уже не поздняя ночь, а раннее утро. Быстро как-то день пролетел, незаметно.