Lady and Loneliness

— Ты тоже отлично смотришься! Пойдем? — Он протянул мне руку, довел до флая, открыл дверцу, в общем, вел себя как настоящий джентльмен.

— Держи, — он жестом фокусника достал маленький букет белоснежных ландышей. Я задохнулась от восторга: на Атине и спутниках этим восхитительным нежным цветам что-то не подошло, у нас в системе они решительно отказывались цвести. Где же Данте взял это??! Последнюю мысль я невольно озвучила.

— Где взял, где взял?! У тебя неправильное отношение к цветам!

— Ничего подобного! Отношение к ним у меня просто сказочное. Просто я не к месту вспомнила, что в системе их не найти.

— Таллин, это мелочи. Неужели я не могу себе позволить подарить цветы, пусть и редкие, женщине, которой я стольким обязан?

— Так вот, кем ты меня считаешь, — эхом откликнулась я.

— Давай поговорим об этом позже? Мы прилетели. — Действительно, флай медленно затормозил у пропасти уровня. Я вышла из флая и принялась оглядываться.

Мы оказались у здания, почти позабытого мной. То самое, которым я восхищалась много лет назад. Снежно-голубое, кусочек неба Земли-1, непонятно как оказавшийся на Атине. Я хотела перенести Галерею сюда, но память… эта чертова память мне просто не позволила. Не знаю, как оно уцелело во время войны, да и не так уж и важно, но сейчас здание выглядело великолепно. В свете сотен маленьких огоньков, больше похожих на свечи в стеклянных шарах, синева становилась глубокой и насыщенной, в неуверенном свете можно было четко рассмотреть изящную резьбу по камню. Я раньше была свято уверена, что это всего-навсего трещины в плитах…

— Пойдем, — Данте повел меня по бледно-синей дорожке к входу. Я улыбалась своим мыслям и оглядывалась. У края уровня стояло больше десятка флаев самых разнообразных цветов и моделей. Похоже, слет сегодня будет интересный…

Мы с Данте рука об руку вошли в зал. Высокие потолки с лепниной, яркий свет, ряды полукруглых трибун, как в Совете, на свободной стене — огромный голографический экран, пока выключенный.

Потом мое внимание переключилось на гостей сегодняшнего вечера. В пух и прах разодетые мужчины и женщины; я поняла, что костюм у Данте не такой уж и пафосный, даже почти без претензий. От блеска драгоценностей немного рябило в глазах. Конечно, дорогие украшения — это чертовски здорово и красиво, но только при условии, что к делу подходят без фанатизма. Среди толпы мы с Данте выглядели как две белые вороны, вдобавок ко всему, я была единственной в белом платье.

А белые вороны… среди гостей у Данте был самый простой костюм, темно-серый и до безобразия элегантный, белая рубашка и черные туфли. Волосы он более-менее привел в порядок, хотя все равно его медно-красная шевелюра привлекала слишком много внимания. По сравнению с ним, остальные мужчины казались просто напыщенными павлинами: слишком уж яркие и безвкусные тона они выбрали для этого вечера. Ах да, еще я забыла помянуть килограммы драгметаллов! Часы (больше похожие на куранты на ремешке), вычурные цепочки (якорные цепи, выкранные из музея), кулоны и перстни (которые тоже поражали своим… размером). Данте весь этот металлолом, хвала богам, на дух не переносил. А женщины… это всегда отдельная история. Стая разноцветных бабочек в драгоценной оправе. Дорогущие ожерелья с десятками бриллиантов чистейшей воды, витые серьги с заточенными внутри камнями, всевозможные браслеты, кольца, диадемы. Я бы это назвала «варварским шиком». Мое простенькое платье действовало на собравшихся, как красная тряпка на стадо быков. На меня чуть ли пальцами не показывали, бросали оценивающие взгляды, а потом за спиной слышался многозначительный шепот. На меня изредка искоса бросала взгляды какая-то черноволосая женщина, одетая не так кошмарно, как остальные.

Боги и демоны, куда меня занесло??!

— Не думал, что сегодня здесь столько народу соберется, — задумчиво сказал Данте.

— А в честь чего такой ажиотаж? — Не поняла я.

— Не в честь чего, а в честь кого, — усмехнулся мой художник. — Как ты думаешь, кто откажется посмотреть на Таллин а'т'Эрри, ту самую, что смогла охмурить самого Лит-ара Сантей? Твое появление здесь — целое событие для большинства собравшихся. Ты, моя милая Таль, крайне редко демонстрируешь себя народу, о тебе слухов ходит больше, чем о Дане в свое время!

— Я не экспонат в зоопарке, чтоб кому-то что-то демонстрировать, не модель и не стриптизерша, — логично заметила я. — К тому же, Лит-ар меня как минимум раз в месяц вытаскивает на очередное мероприятие.

— Ха! Сравнила! На этих вечеринках большинство собравшихся побывает разве что в своих мечтах. Они очень закрытые. Никакой прессы, никаких фотографий, ни-че-го.

— Тогда откуда такой интерес ко мне?

— Ну-у, все же знают, что Лит-ар женился, причем давно. В Сети не было ни свадебных фото, ни твоих фото до замужества. Тебя ни разу не удавалось подловить ни на улице, ни в магазинах, ни на свидании с любовниками. В Галерее Эрих тиранит всех до такой степени, что подумать страшно, что будет, если туда проникнет пресса.

— Э-ээ, Данте, но видео с открытия Галереи! Я же там чуть ли не в каждом кадре светилась!

— Ты оттуда таинственным образом исчезла, — усмехнулся он.

Вот так. Сколько я с ним прожила, а меня будто и нет совсем. Конечно, мне приятно, что папарацци не отравляют мне жизнь, но все-таки…

— Так что сегодня ты и твои картины — гвоздь программы! Возрадуйся.

— Щаз, возрадовалась. Мне не нравится столь пристальное внимание к моей скромной особе!

— Милая, скромные особы не позволяют себе столько пафосных интонаций!

— С кем поведешься, — пробурчала я себе под нос.

Потом льющийся отовсюду голос объявил о начале аукциона, попросил занять всех свои места. Мы с Данте устроились на галерке, внимательно наблюдая за потенциальными покупателями.

Наши места выглядели почти как в Совете: те же удобные кресла, пульт голосования, голограммы картин и статуй показывали на голографическом экране, приятный голос комментировал полотна и состояние торгов. Мы увлеченно просматривали работы художников со всей галактики, которые решили расстаться со своими полотнами в свою же честь. Начальная цена всех полотен меня удивила: пятьсот тысяч кредитов. Я не выдержала и поинтересовалась у Данте:

— Данте, а ты не слишком много запросил за мои картины?

— С ума сдурела, Таль? Да после того, как они были отдельной экспозицией в Галерее, я не удивлюсь, если их продадут миллионов за пять. — Художник улыбался во весь рот, а мне его энтузиазм был откровенно непонятен.

— За твои работы сколько давали?

— Я продал портрет Анжелы за два миллиона.

— Кто такая Анжела?

— Прошлая любовница.

— И кому же ты его продал?

— Ее нынешнему любовнику. Говорят, они пожениться решили…

Тем временем торги продолжались. Мои картины были выставлены в самом конце, на десерт. Тот, кто знал, за чем он идет, дождется. А мне было чертовски жалко расставаться со своими работами, я их больше не увижу, а это маленькая смерть.

На продажу я выставила парные картины, «Геометрия форм». Одна была чудесным продолжением второй, конечно, они и по одной могли бы существовать, но только парой они — целое.

— Последний лот на сегодня. «Геометрия форм» Таллин а'т'Эрри. Стартовая цена — полмиллиона кредитов. Ваши ставки, господа. — Несколько минут тишины, пока на мониторах высвечивается предложенная кем-то цена, когда до последнего пытаются перебить ставку…

Я заворожено наблюдала за бегущими строчками цифр. Мне они астрономическими не казались только потому, что я видела количество нолей на банковском счету мужа.

— Минута до окончания торгов.

Как можно дать пять миллионов за пару картин? У меня это с трудом укладывалось в голове. Правда, я и не такие деньги отдавала за понравившиеся работы, но одно дело покупать картины за счет Галереи, другое — за свой собственный. Правда, тетушка оставила мне несколько миллиардов на жизнь, но это с ее «левым» заработком, состояние Галереи гораздо скромнее.