Между небом и землей (СИ)

— Интересно, если бы я тебя не знал, то подумал бы, что ты показала свою истинную натуру, — ухмыльнувшись, глядя в коричневую обложку журнала, сказал он. — Анна, что произошло на самом деле?

Внимательное изучение ситуации позволило разуму Сириуса мыслить шире, да и по его глазам я поняла, что он всё знает…

— Разговор по душам с Дамблдором и Снейпом, — негромко ответила я, потирая шею в неуверенном жесте.

— Я так и знал, что он сказал тебе… — Сириус вздохнул, теперь в его взгляде не было зла.

— О, ну конечно вы в курсе, профессор Блэк! — язвительно сказала я, поражаясь своим интонациям.

— Перестань вести себя как маленький ребенок! — произнес он строго. — Не забывай, пожалуйста, с кем ты разговариваешь! Да, я в курсе, потому что это именно я добыл эту информацию!

Я выкатила глаза на него, и уже второй раз за пятнадцать минут рот мой непроизвольно открылся.

— Так это вы! Это всё вы! Из-за вас мне пришлось выслушивать весь этот бред! — снова сорвалась я на крик.

Сириус закатил глаза.

— Так, успокойся, тихо, — поставил он руки перед собой и старался дышать ровно, однако явно был напряжен не меньше моего.

Меня била такая дрожь с головы до ног, что стул подо мной будто вибрировал, как Сириус мог? Волнами накатывало негодование, и появилась даже капелька презрения к человеку, которого я люблю. Сириус внезапно достал волшебную палочку, закрепленную на запястье, как у всех дуэлянтов, наколдовал стакан воды и поставил передо мной.

— Пей, успокойся.

Не в силах скрыть отчаяние по поводу нахлынувших новых чувств, я взяла в руки стакан и сделала первый глоток, едва не поперхнувшись. Сириус свел два пальца у бровей и закрыл глаза. Наконец, тряска начала потихоньку отступать из моего вымотанного тела, вместе с ней и презрение, я успокаивалась, по крайней мере, пыталась. Блэк был уже осведомлен о моих близких отношениях с Игорем, по всей видимости.

— Я знаю, что тяжело узнавать о предательстве друзей и близких, — совсем другим тоном начал он, — уж поверь, у меня есть в этом опыт, из-за одной сволочи я потерял друзей и провел двенадцать лет в Азкабане, — в его голосе отчетливо проскакивала горечь, от которой мое сердце сжалось в комок.

Сириус понял, что эту историю я уже слышала ранее. Не нужно объяснять, каково было ему в те времена, все равно мне такого не пережить. Он посмотрел на меня, вновь в его глазах читалась эта таинственная тоска и усталость, а в довершение всего дивного букета теперь еще и боль. Грустные серо-голубые глаза не могли не привести меня в чувство, как-то так получалось, что мои беды меркли в сравнении с тяжелой судьбой человека, что потерял лучшие годы жизни в тюрьме среди дементоров.

— Как бы ни была тяжела правда, Дамблдор и я, — он повременил с продолжением, глядя на то, как моя гордая осанка теряется в сутулости плеч и поникшем взгляде, — мы не виноваты в том, что открыли ее тебе, ты просто должна ее принять.

Ветер так сильно ударил в окно, что могло показаться, что рама не выдержит и треснет, засыпав кабинет Сириуса мелкими осколками, осколками сердец и боли двух людей, находящихся в этой комнате. От злобы не осталось и следа, теперь нас обоих преследовала тоска прошлого, навсегда утерянного времени, погибших и оставленных друзей, пелена лжи, предательства и отчаяния.

— Мне сказал Снейп… — совсем тихо прозвучал мой голос, едва перекрывая сумасшествие нарастающей непогоды.

— О, он, наверное, еще и масла в огонь подлил? — с тенью улыбки произнес Блэк.

— Еще как, — я тоже попыталась улыбнуться, но улыбка получилась вымученной.

— Да уж, из Снейпа никакой психолог, — Сириус подавил смешок, тоже показавшийся каким-то хилым.

Я боролась с желанием спорить с ним, слышать шквал криков снова, я не хочу, он прав, тяжело разочаровываться в близких. Нужно себя успокоить, в любом случае, споры сейчас неуместны, я узнаю, я докажу что Игорь не такой. Время покажет, кто прав, но я не могу поверить в эту чушь с детоубийствами. Сириус и так сейчас не в лучшем настроении, не стоит продолжать этот тяжелый разговор.

— Это просто не может быть правдой, Сириус… — тихо сказала я, забыв о субординации.

Внезапно я обмякла на стуле, нет, не плакала, просто сидела, глядя в бесплотное пространство, слышала, как он поднялся с кресла, затем донеслись тихие шаги и его руки оказались моих плечах. Оправиться от таких горьких вестей мне не удастся никогда. Вокруг меня было слишком много лжи – единственный друг, который был со мной рядом шестнадцать лет, оказался плохим человеком. Мне открыли карты, остальные его злодеяния вовсе не нуждаются в огласке, да мне и неинтересно. Я никогда не открою папку с именем Игоря Мозесова…

— Держись, просто переживи это, иначе никак не справишься, — тихо сказал Сириус, поглаживая мои плечи в жесте поддержки. — Я буду рядом с тобой, Энн, поддержу в любой ситуации…

Я обернулась, чтобы посмотреть в его глаза и понять, что все услышанное сейчас мне не почудилось. Его взгляд проникал в самое сердце, еще никому не удавалось достучаться до самых потаенных уголков моей души, вывернуть все переживания, понять их…

Как в тумане я встала со стула и повернулась к человеку, который понял меня и поддержал. Я смотрела на него, различая переживания и воспринятие моих бед, как своих собственных, старые раны в его сердце снова открылись. Я просто сделала шаг и обняла его, прижавшись щекой к груди, так сокровенно и с такой благодарностью. Сириус… Он обнял меня в ответ, знал как мне больно, снова охранял мою грусть, но на этот раз я охраняла и его печаль тоже. Одному Мерлину известно, сколько нам обоим пришлось пережить в этой жизни, сколько еще боли и страданий нас ждет впереди…

Сириус заключил моё лицо в ладони и сделал то, что просто было необходимо. Этот поцелуй, он не был соленым, как в прошлый раз. Он был нежным, пропитанным такой искренностью и чувствами, такой открытый и красивый, что каменный пол начал уходить из-под ног. Сильные руки сжали крепче в объятиях, словно Сириус боялся, что я действительно могу упасть. Мы прижимались так крепко, сейчас так сильно нуждались друг в друге, как будто виделись в последний раз. Он открыл глаза и на мгновение отстранился, поглаживая мою щеку ладонью, я вела лицо за его рукой, прикрывая глаза в томительной неге.

— Энни…

— Прошу, не говори ничего, только не сейчас… — шепотом произнесла я, продолжая нежиться в его прикосновениях.

Не могла отпустить, не хотела повторения прошлого раза; его ненужных угрызений совести по поводу субординации и возраста. Мы должны жить сегодняшним днем, как говорит Дамблдор, ведь завтра может и не настать.

— Я люблю тебя, Сириус… — невольно сорвалось с моих губ самое сокровенное, что я хранила в себе последние месяцы.

Я смотрела на него с замиранием сердца, не ждала ответного признания, даже если он ничего не скажет, за него скажут усталые глаза. Я просто касалась его волос, думая о том, что эти чувства – неземной подарок, дарованный мне свыше. Я верю и люблю… Сириус прислонил свой лоб к моему, закрыл глаза и улыбнулся так искренне, так нежно, что в душе защемило. Пускай он скажет завтра или через месяц или вообще никогда не признается, ведь я знаю как это сложно. Не обязательно говорить, мне достаточно слышать и понимать голос его души и сердца.

Я снова потянулась к его губам, он больше не отстранялся, лишь крепче сжимал мои плечи, но не причинял боли, это была нежность, нарастающая в нем, в нас обоих…

Сириус просто взял меня на руки и понес в сторону двери, которую я заметила только сегодня. Он не отрывал взгляда от моих глаз, ждал, искал в них сопротивления, но не находил. По пути лишь отстегнул кнопку моей мантии, и она тихо сползла на пол, образовав лужицу ткани.

Глаза, непривыкшие к внезапной темноте, не смогли различить интерьера, лишь проблески луны освещали постель, застеленную простынями светлых цветов. Сириус аккуратно положил меня на кровать и встал надо мной на локтях. Я смотрела на него с благоговением, гладила тыльной стороной ладони по мужской щеке, он целовал мою руку. Это казалось таким правильным, таким логичным, словно никто не мог запретить нам быть сегодня вместе, словно два побитых молью сердца могут найти покой только в объятиях друг друга. И невольные слезы на моих глазах принадлежали его нежности, и схожие раны объединяли родственные души. Случайные люди, мы могли и не встретиться никогда, не перечеркни я всю свою жизнь несмывающимися чернилами. Судьба бывает невероятно жестокой, но иногда и она может преподносить подарки… подарок, который изменил мировоззрение, я получила в дар мужчину, которого полюбила всем сердцем.