Полуночные тени. часть 2 (СИ)

       Голод нелюди они оба почуяли одновременно – это ощущалось багряным мутным заревом в кромешной тьме, сосущей пустотой под сердцем, зовом-просьбой: «Дай, дай, дай!»

       Чистым бешенством полыхнуло от Игмарта в ответ. Тот был готов убивать. И хотя для самого Марти нелюдь была врагом, он ощущался – своим. Вожаком. Таким же голодным и жадным, сильным, злым. Ему не нужно было подчинять тварей – те уже подчинились. Ждали и жаждали приказов нового Герейна. Вот только сам он, кажется, этого пока не понял.

       «Давай же, – мысленно подтолкнул его Анегард, – зови – одного».

       «КАК?!» – ответный вопль, даром что тоже мысленный, чуть не снес Анегарда со стены. Злость, задавленная паника, оторопь – всего там хватало.

       «Просто пожелай», – подсказал Анегард.

       Странно было наблюдать за королевским псом – здесь. Не такой он, оказывается, спокойный, каким себя держит. Пусть в мире людей он старше и опытней Анегарда, здесь они словно поменялись ролями – барон Лотарский, с детства привыкший слушать тонкое пространство богов и тварей, ясно ощущал растерянность Игмарта. Старался поддержать, успокоить – и с каждым мгновением все явственней чувствовал, что нужно вытаскивать его обратно. Не умел королевский пес – здесь, а враз такому не выучишься.

       «Зови одного, и быстро идем обратно!» – резко и зло приказал Анегард. Только так и нужно было сейчас – непререкаемо, не допуская для королевского пса ни тени сомнения. Приказ старшего, по праву силы.

       С инстинктами у Игмарта все было в порядке. Безотчетно и естественно он воспринял этот тон и точно так же послал нужный приказ нелюди. И, подчинившись Анегарду, вывалился из потусторонней пустоты в обычную ночь.

       Вцепился ему в плечо, тряхнул головой по-собачьи:

       – Ох, ну и дрянное же местечко! Как ты там дышишь, Лотар? Мрак же кромешный, жуть!

       – Привык, – ответил Анегард. – Да там обычно легче. Герейновы твари жуть наводят.

       Марти выругался сквозь зубы, встал прямо, развернув плечи. Процедил:

       – Вычистим. В моих землях дряни не бывать.

       Уже не Марти – Игмарт Герейн. Анегард подавил довольный смешок – верно он угадал, чем зацепить королевского пса, чтоб в себя пришел. Не время сейчас для слабости. Совсем скоро тварь будет здесь.

       – Приближается? – спросил вдруг Игмарт.

       – Чувствуешь? Хорошо, – Анегард потянул из ножен меч. – А мысли слышишь?

       – Нет. Что там?

       – Радуется, что делиться не придется. Думает, новый хозяин ее выделил из всех и первой даст пожрать. Добрый господин, – Анегард ухмыльнулся, по-дружески пихнув Марти в бок.

       – Иди ты, – так же дружески отозвался тот. Приправил солдафонским сквернословием, и Анегард хотел уж ответить чем-нибудь похожим – ругань, как ни странно, делала напряженное ожидание легче, но тут время на разговоры вышло.

       Казалось, всего лишь ночь сгустилась перед стеной, тьма стала более темной, мигнули и погасли звезды над кромкой леса. Не чувствуй Анегард нелюдь своим даром – и не понял бы, что смерть подобралась вплотную.

       – Сидеть! – рявкнул Марти.

       Мысленную его команду Анегард тоже услышал – хорошо получилось, уверенно. Тварь сложила крылья, спикировав на край стены, вцепилась когтями в камень так, что мелкое крошево посыпалось. То ли исполинская летучая мышь, то ли волколак с кожистыми перепончатыми крыльями, то ли вовсе упырь какой – не разберешь. Одно ясно, от человека там уж и следа не осталось.

       – Ур-род, – как Игмарт выхватил меч, Анегард и заметить не успел. – Сиди, сказал! Только дернись мне, твар-р-рюга!

       Взблеснула сталь, поймав отблеск почти угасшего факела. Клинок погрузился во тьму по самую рукоять, плеснуло кровью на руки Игмарта, удушливую тишину разорвал пронзительный, полный голода и обиды вопль. Тварь билась, заливая камень темной кровью. Анегард примерился и коротким взмахом рубанул туда, где у нелюди должна была быть шея. Вроде попал – уродливая башка не отвалилась, но мотнулась безжизненно, заваливаясь набок, а крик смолк, сменившись булькающим хрипом. Распахнулись и бестолково забились крылья, Анегард отскочил, но край крыла все же задел его – сшиб с ног, отбросил к парапету. Спиной о камни приложило так, что едва дух не вышибло. Когда поднялся, между ним и нелюдью толпились стражники, тыча в издыхающую тварь копьями, а Игмарт наспех перетягивал ногу какой-то тряпкой. Пояснил, встретив взгляд Анегарда:

       – Когтем зацепил, тварюга. Ничего, неглубоко. Эй, парни, что там?

       – Бьется, – вразнобой отозвались несколько голосов.

       Анегард прикрыл глаза, вслушиваясь в отзвуки агонии. Поймал далекое злорадство – прочие твари, похоже, почуяли смерть «выскочки». Придут ли только на зов теперь? «А куда денутся, – со злым весельем ответил сам себе Анегард, – Герейн прикажет, и явятся, как телок на веревочке». И сказал уже вслух, для всех:

       – А ведь получилось. Получилось!

       – Да, одним меньше, – хмыкнул Игмарт. – Но таким порядком мы сами сдохнем, пока всех перебьем. Сильные, ур-роды. Сколько их там еще?

       Анегард только молча покачал головой. Сколько – он даже приблизительно сказать не мог. Здешняя нелюдь ощущалась единым скоплением, похожим на змеиный клубок или осиный рой. Общий голод окутывал их, давил, мешая подобраться ближе. А еще, прав королевский пес, эти твари слишком сильны. Даже одну, к тому же скованную приказом не сопротивляться, завалили с трудом. И даже сейчас, когда тварь билась при последнем издыхании, от нее ощутимо несло смертельной опасностью.

       Нет, бить их по одной – все же не выход. Разве что на вовсе крайний случай.

       – Так, парни, последите здесь, покуда не сдохнет, – скомандовал Игмарт. – Утром сожжем, как положено. Я у себя буду, если понадоблюсь. Лотар, поможешь?

       Оперся о подставленное плечо и захромал вниз. Анегард приноравливался к медленному неровному шагу, придерживал, чтобы королевский пес не навернулся со ступеней башкой вниз, а тот и не возражал – рана, похоже, была серьезней, чем он сказал при всех.

       – Дойдешь хоть? – спросил Анегард, когда стражники уже не могли услышать.

       В ответ получил лишь злобный взгляд, и дальше вел Игмарта молча – держал все крепче, готовый в любой миг подхватить, но тот шел сам. Не иначе, на чистой гордости.

       И только в комнате рухнул на аккуратно застланную кровать, позволив себе короткий стон сквозь зубы и длинное, заковыристое ругательство.

       Анегард разрезал пропитанную кровью штанину, присвистнул, быстро выбрал нужные флаконы – хорошо, что не убрали снадобья, уходя на охоту за тварью! Первым делом сунул в руку Марти стакан, плеснул в вино утишающей боль настойки:

       – Пей.

       И тут же взялся за дело. Промыть, полить заживляющим, перетянуть тугой повязкой. Где-то было еще для восстановления после большой кровопотери… Анегард перебирал снадобья, мысленно благословляя сестру и ее предусмотрительность. А, вот оно!

       – Держи.

       Игмарт открыл плотную пробку, понюхал, кивнул понимающе. Отпил глоток, сказал глухо:

       – Повезло вам с лекаркой. Знаешь, сколько такой пузырек в столице стоит? В чистом золоте?

       – Скажешь, тебе с ней не повезло? – буркнул Анегард. – И что только нашла в тебе, остолопе.

       – На себя погляди, лопух желторотый. – Игмарт отчего-то расплылся в блаженной улыбке, и Анегард, хмыкнув, решил на «желторотого» не обижаться. Опыт, в конце концов, дело наживное. А сестренка, если подумать, выбрала очень даже неплохо.

       Магдалена не одобряла любовь. Не доводилось ей видеть ни одной по-настоящему счастливой семьи, созданной в порыве страсти. Любовь – она ведь проходит, а жить с человеком всю жизнь, до тех пор, покуда не обрежет Прядильщица твою либо его нить… И куда надежней взвесить все десять раз, чем кидаться в омут, не думая.