Нашествие гениев (СИ)

— Но факт остается фактом, — и ухом не повел геймер, лишившийся полосочек. Хотя вру: на брюках они присутствовали, но их почти не было видно. — Вам надо поговорить.

— Да о чем? — взвыла я.

— Хорошо, я скажу, — усмехнулся Дживас, — только не обвиняй потом меня в том, что весь подъезд в курсе.

— Да пофиг — меня здесь все психом считают, куда уж хуже, — фыркнула я.

— Мэлло считает, что ты в него влюбилась, а я говорю, что это не так, — развел руками Мэтт.

Что я там говорила? «Куда уж хуже»?! Вот куда.

— Придурки! Да мне на него плевать! — возмутилась я и быстро открыла дверь. Да уж, говорить о таком на лестничной площадке — не лучшая идея. Мы зашли в квартиру, и Юля последовала за нами.

— А ты куда? — нахмурился Кэль.

— Тогда я задам тот же вопрос Майлу, — фыркнула я. — Ты имеешь право на моральную поддержку, а я нет?

— Он на твоей стороне, — поморщился Кэль, — так что это тебе выгодно, чтобы он здесь был, а не мне.

— Вот и Юля на моей стороне, — пожала плечами я, и мы с подругой побрели в мою спальню. Но неожиданно для нас обеих Майл схватил ее за руку и потянул в зал.

— Пусть сами поговорят! — выдал он, и Юля, обреченно на меня посмотрев, подала мне телепатический сигнал, говоривший: «Прости, я с ним согласна, хоть мне и жаль». Дверь за ней захлопнулась, и я поняла, что осталась вдвоем с этой злобствующей шоколадницей. Ой, мама, спасите… Сейчас мне будут медленно и совсем не нежно выносить мозг…

Я обернулась и посмотрела на Кэля. Он стоял у моей кровати, сложив руки на груди, и молчал. Вау, какая роскошь, он — и не орет на меня… и даже не шипит, плюясь ядом!

— И что? — фыркнула я. — Тебе еще раз повторить? Я тебя не люблю. С сотого раза хоть дойдет до тебя, Мистер Вера в Собственную Неотразимость?

— Я не верю, — мрачно усмехнулся Кэль. — Свои слова о моем имени ты еще сумела пояснить, а поведение на рынке?

— Не ожидала тебя таким увидеть, вот и впала в шок, — искренне пояснила я. — А в шокированном состоянии чего только не скажешь.

— Тогда почему обняла меня? — ехидная усмешка и язвительный тон.

Дать бы тебе в лоб, Мистер Вредность, и забыть все это, как страшный сон с Фреди Крюгером! Хотя ты меня пугаешь куда больше обладателя железных когтей: он хоть сразу убивает, а ты мой мозг пытаешь…

— Сама не знаю, — развела руками я. — Просто ты вдруг не пойми какой стал, не такой, как всегда, и я с какого-то перепугу лапки подняла. Шиза подкралась незаметно, что поделать.

— Если бы я был тебе безразличен, ты бы этого не сделала.

— Слушай, чего ты зациклился на этом? — взвыла я. — А не пофиг? Или вы опять с Майлом поспорили, и вам ответ нужен? Так вот: он прав! Я тебя не люблю, ясно?

— Да, мы поспорили, — пожал плечами Кэль. — Но спрашиваю я не поэтому. Если ты в меня влюбишься, мы с Мэтом вынуждены будем уйти отсюда, потому что я не собираюсь жить под одной крышей с проблемной девицей, которая в меня еще и влюбилась. Либо ты меня ненавидишь, что, в принципе, терпимо, либо тебе на меня плевать, что является идеальным вариантом. Либо ты ко мне положительно относишься…

— Ага, разбежался! — перебила я его. — Прямо бегу и падаю, к тебе хорошо относиться!

— …что является вариантом средним, — не обращая на мой выпад внимания, закончил Кэль. — Я не против него, но и не за. А вот если ты в меня влюбилась, лучше забудь. Мне не нужны проблемы. Не нужна глупая ревность, скандалы и слезы.

— Пффф, — я рассмеялась. Он шутит, да? — Ты что, хочешь меня убедить, что убить меня ты был готов, а видеть мои слезы — нет? Ой, не смеши меня! Ты не умеешь сочувствовать, Кэль!

— Умею, — с какой-то странной кривой усмешкой ответил он, — но не глупым безнадежно влюбленным девицам.

— Что ж ты Майлу-то не посочувствовал и потащил его на убой?..

А вот это был не сарказм. Это был крик души. Я всегда мечтала спросить Кэля об этом. Задать ему всего один вопрос: «Почему ты поставил свою цель выше жизни лучшего друга?» И наконец я его задала…

Михаэль изменился в лице и впечатал меня в дверь. Его ладони больно сжимали мои предплечья, а глаза зло смотрели прямо в мои, не менее злые. О, а у меня опять синяки останутся. Спасибо тебе, Михаэль, скоро я смогу косплеить баклажан без грима: вся фиолетовая буду…

— Ты ничего не понимаешь… — прошипел он, но мне уже на его злость было откровенно наплевать. Убьет? Ну, пусть попробует…

— Дааа? — протянула я. — И чего я не понимаю? Того, что ты поставил свою месть Кире выше жизни лучшего и единственного друга? Так какой же ты ему «друг», если свои амбиции поставил превыше всего?!

— Дура!

Оп-па… Кэль схватил меня за волосы, точнее, за парик и припечатал к двери. Как он меня еще не ударил — не представляю. Добреет, что ли?

— Нет, не дура! — криво усмехнулась я. — Просто не умею предавать друзей.

— Я его не предавал!

Крик души, Кэль? А сам-то веришь?

Он стянул-таки с меня парик, и тот, вместе с невидимками, полетел на пол. Ай-яй-яй. Нехорошо разбрасываться чужим имуществом…

— Сам-то в это веришь? — озвучила я свои мысли, а Михаэль замолчал. Не знаешь, что сказать, кондитерское изделие с горьким привкусом? Правильно, вот и помолчи.

— Он знал, на что шел, как и я.

Ой, лучше бы ты молчал, право слово! Все не так смешно выглядел бы сейчас!

— Да что ты! — буквально выплюнула я. — Знал? И сам рвался под пули! Он прямо так хотел умереть, что ему неважно было, за что! Лишь бы его застрелили! Лишь бы всадили в грудь раскаленный свинец, да?

Голос мой дрожал. Я плакала, когда впервые смотрела ту самую серию «Тетради смерти», те самые кадры: падающая из губ Майла сигарета и смотрящий пустым взором в экран телевизора Кэль, а потом те же самые синие глаза, но уже безжизненные, пустые. Как же я хотела тогда переписать мангу, чтобы они остались живы! Дура. Безнадежная идиотка… Вот они и живы. Но семимильными шагами идут к тому, чтобы уничтожить мои нервы…

Внезапно Кэль стянул с меня очки и заглянул мне прямо в глаза.

— Тебе его жаль? — спросил он, и почему-то в голосе не было ни злости, ни ненависти, ни раздражения.

— Вас обоих, — честно ответила я, — и L. Три глупых, никому не нужных смерти, принесенных в дар Кире. Но смерть Майла самая нелепая. L сам пошел на это — он знал, что, скорее всего, не выживет. Ты тоже принял решение ради собственной цели — мести за L. А Майл? За что умер он? За свою преданность тебе. За свою дружбу. За тебя. Почему он должен был умирать, Михаэль? Почему?

— Я не знаю… — прошептал Кэль, не отводя взгляд от моих глаз. — Я просил его, говорил не идти со мной, утверждал, что справлюсь один. Но Майла переубедить невозможно…

— А слабо было отказаться от захвата Такады?! — крикнула я. — Или продумать пути отступления!

— У нас были планы! — рявкнул Кэль. — Все пошло не так, потому что Хол послала людей за ним, хотя должна была послать их за мной! Этого в вашей «манге» нет, но у нас с ней был договор!

— Ты мафиози, но не знаешь, что люди предают?! Нельзя верить людям, Михаэль!

— Я знаю!!!

Повисла тишина. Мы сверлили друг друга тяжелыми взглядами, а затем он сказал то, чего явно не хотел говорить:

— Когда я умер и оказался в темноте, все мои мысли были только о нём. Я просил прощения. Но всё было бесполезно. Он меня не слышал. А когда мы оказались здесь, и я все же получил шанс извиниться, он мне сказал лишь: «Ты же знаешь, я ради нашей дружбы на всё готов. И смерть — не самое страшное из этого списка. Страшнее было нажать на спусковой крючок». Вот тогда-то я и понял, что сломал ему жизнь не согласившись на ту операцию, а приняв его в мафию.

— Дурак ты, Михаэль, — устало вздохнула я. — Ты ему жизнь сломал, когда бросил в приюте одного и ушел, не говоря ни слова, а он, как верный Хатико, кинулся на твои поиски. Потому что верил, что ты его не предашь. А ты ведь и не предавал — ты не хотел тянуть его на дно. Но принял в мафию, потому что не мог не принять. Не мог причинить ему еще большую боль отказом. Вот только зачем ты разработал ту операцию, зная о последствиях, я не понимаю.