Когда боги проснутся - 1 (СИ)

   После того, как Данвольд, забрав племянника, уехал в Дариттос, Гатана весь вечер проплакала. Ей казалось такое равнодушие к мальчику со стороны отца предательством памяти Ортины. И она, вопреки всем правилам и призывам разума, решилась на невиданный по дерзости поступок. Гатана решила пойти к Властителю и умолять его вернуть Ренвольда.

   Пройдя одну комнату за другой, девушка остановилась перед кабинетом Ковольда и несколько минут стояла, не решаясь войти. Наконец, закрыв на минуту глаза, она глубоко, как перед прыжком в воду, вздохнула и громко постучала.

   Сделав вид, что приняла невнятный рык за приглашение войти, Гатана распахнула дверь и вошла в кабинет. Картина, представшая ее глазам, повергла девушку в ужас. Властитель в несвежей рубахе, распахнутой на груди и неряшливо выбивающейся из штанов, расслабленно сидел у стола в кресле, опустив голову на грудь. Стол был уставлен кувшинами, запечатанными и уже пустыми. Три кубка, истекающие последними рубиновыми каплями, лежали на парчовой скатерти. Четвертый - наполненный вином - Ковольд держал в руке.

   Картина была настольно потрясающей, что Гатана потеряла всю свою робость и привычную сдержанность. Неужели этот сильный человек, ее тайная любовь, обожаемый супруг Ортины, решительный и уверенный в себе Властитель, оказался настолько слаб, что не мог пережить потерю, отказался от собственного сына, и теперь топит свое горе в вине? От возмущения девушка обрела ту храбрость, которая позволила ей говорить громко и внятно. Гатана подошла к столу и встала перед Ковольдом, скрестив руки на груди.

   - Зачем вы отдали сына, Властитель?

   При первом звуке ее голоса молодой вдовец изумленно поднял взлохмаченную голову и мутными, налитыми кровью, глазами уставился на девушку, как на привидение. Поняв, кто перед ним, Ковольд уронил голову на руку.

   - А...Это ты? - невнятно пробормотал он. - Чего тебе?

   Гатана стояла, прижав руки к бешено колотившемуся сердцу.

   - Как вы могли? Ортина...Она не простила бы вам этого!

   Ковольд со всего размаха треснул кулаком по столу.

   - Уходи!

   - Верните сына, Властитель, - боясь сорваться на рыдания, дрожащими губами произнесла Гатана.

   - Что?! Да ты кто такая, чтобы мне указывать?!

   Ковольд, шатаясь, поднялся во весь свой рост, и Гатана невольно попятилась. Но она решила, что терять ей уже нечего.

   - Верните Ренвольда, - упрямо повторила девушка. - Зачем вам нужна еще одна потеря?

   - Потеря?! Что ты понимаешь в потерях, девчонка, - прорычал Ковольд, шагнув к ней и схватив Гатану за плечи. - Что?!

   Он тряс девушку за плечи так сильно, что у нее закружилась голова. Внезапно из груди Властителя вырвалось рыдание и он закрыл лицо руками.

   Шатаясь, мужчина шагнул к столу и без сил упал в кресло. Судорожно втянув воздух сквозь стиснутые зубы, Ковольд опять треснул кулаком по столу, опрокинув кубок. Остатки вина темной струйкой потекли по скатерти.

   На следующее утро мрачный и решительный Ковольд впервые созвал Совет кланов Агорраса, чтобы обсудить с ними накопившиеся дела. Но сына он так и не вернул. Правда, больше Властитель не требовал в покои вина и появлялся на людях аккуратно одетым, собранным и решительным. С домоправительницей Ковольд разговаривал только по делу, сухо и сдержанно. Но теперь Гатана иногда ловила на себе его пристальный и несколько удивленный взгляд.

   Даже сейчас Гатана не могла понять, как произошло их сближение. Сначала Властитель просил ее зайти для того, чтобы просто поговорить об Ортине. Слушая ее плавную грамотную речь, Ковольд удивлялся образованности молодой домоправительницы. Он расспрашивал ее, откуда она так много знает. И Гатана рассказывала ему о книгах, которые читала для Ортины, о том, как они с юной Властительницей обсуждали прочитанное, восхищались подвигами прекрасных рыцарей и сочувствовали их неразделенной и возвышенной любви к гордым красавицам.

  Рассказывая о спорах с Ортиной, передавая мелкие, но такие значительные теперь детали, Гатана улыбалась своим воспоминаниям. А когда она рассмеялась, вспомнив, как Ортина поддразнивала ее за романтический пыл, с которым юная домоправительница восхищалась очередным подвигом влюбленного героя, Гатана впервые за долгие месяцы увидела ответную улыбку на губах Ковольда. Ему показалось забавным, что такие разные по положению, по воспитанию люди, как Ортина и Гатана оказались одинаково восприимчивы к романтическим фантазиям.

   С этого вечера Ковольд почти каждый день просил девушку зайти к нему в кабинет, и их беседы часто длились до полуночи.

   А потом Гатана стала замечать, что Властитель слушает ее, но не слышит. Задумавшись, он смотрел на лицо девушки, на ее красивые пушистые волосы и взгляд его постепенно становился обжигающим. Гатана опускала глаза, и речь ее становилась сбивчивой и путанной. Так повторялось почти каждый вечер.

   И однажды случилось это....

   Когда она вошла в кабинет, Ковольд, как обычно, сидел в большом кресле у пылающего камина. Он был явно взволнован и, к удивлению Гатаны, поднялся ей навстречу. Блики огня играли на лице мужчины, губы то упрямо сжимались, то раскрывались, как будто он хотел что-то сказать, но не решался. Когда, Ковольд взял девушку за руку, у Гатаны екнуло сердце. Она чувствовала, что сейчас произойдет что-то необыкновенное, что-то, переворачивающее ее жизнь!

   - Гатана, - хриплым низким голосом решительно начал Властитель, - я не умею долго говорить...И я не могу предложить тебе священный союз...Но я...я прошу

  тебя...

   Он так и не смог выговорить, чего просит. Сердце Гатаны само подсказало ей - любви.

   И она подарила ему свою любовь, свою душу, свое тело.

   *********************************************************************

   Внезапный стук в дверь заставил женщину вздрогнуть и вернуться к реальности.

  Вошедший слуга сообщил домоправительнице, что ее ждет наследный Властитель.

   Сколько Ренвольд помнил себя, Гатана всегда была одновременно и незаметной и незаменимой. Казалось, женщина знает и помнит все, что касалось сложного хозяйства замка Властителя. Даже если Ковольду нужна была старинная книга, невесть куда подевавшаяся из библиотеки, он обращался к домоправительнице. И Гатана находила книгу или закатившийся куда-то свиток, или таинственным образом пропавшую пряжку для плаща.

   После возвращения из Дарритоса Ренвольд мало общался с Гатаной. Он помнил о своей нежной привязанности к этой женщине, которую испытывал к ней после смерти матери, но шесть лет, проведенные в монастыре Данвольда, отдалили его от этих воспоминаний. Тем более, что в Дарритосе Рен не был обделен лаской и любовью.

   Гатана понимала, что мальчику теперь ближе его дядя и отец, нежели она. И женщина выказывала свою любовь к сыну Ковольда вниманием и заботой, стараясь быть незаметной. Для Ренвольда Гатана была привычна, как смена дня и ночи. Она была сдержана и молчалива, никогда не приставала к мальчику с сочувствием или советами. Но, стоило ему раскроить себе лоб деревянным тренировочным мечом, ободрать в кровь руки при спуске с крепостной стены во время игры в похищение, как домоправительница тут же оказывалась рядом, спокойно и умело обрабатывая раны. И когда Рен шипел от боли, Гатана могла укоризненно посмотреть на него, но никогда не упрекала и не читала нотаций.

   Но Ренвольд знал, что именно Гатана поставила на туалетный столик наследника Агорроса маленький портрет красивой улыбающейся женщины - его матери. А в день рождения Ортины около этого портрета всегда появлялись свежесрезанные цветы.

   Ходили осторожные слухи, что домоправительница скрасила последние годы Властителя не только заботой о порядке и чистоте в замке. Ренвольд относился к этим слухам спокойно. Он не помнил матери и, возможно, именно поэтому не считал, что отец как-то оскорбил память о ней связью с доброй и умной женщиной.