Когда боги проснутся - 1 (СИ)

   Вэгронн прикрыл рукой глаза. Его печаль казалась искренней и глубокой.

   Молодой человек задумался. Он помнил их с детства - эти сказки и узоры. Мать тогда объясняла, что это наследие далеких предков. Но никогда и никто не говорил ему, что он из рода Гроннов. Почему отец не хочет, чтобы он знал об этом?

   Как ни странно, теперь он понимал тревогу Вэгронна. Потому что сам не был готов чувствовать в себе ни гордости за славный род воинов и Властителей, ни готовности примкнуть к той семье, о которой говорил родич. Ошеломляющее открытие еще только должно было осесть в сознании, укорениться там, чтобы он ощутил себя принадлежащим к изгнанным, отделил от привычных ценностей и привязанностей. И он еще не готов заменить их другими.

   Пристально взглянув на Вэгронна, молодой человек прикидывал, чего хочет от него этот посланец Гроннов. Стать одним из старейшин? Смешно! Он слишком молод для этого. Да и не знает ни этих людей, ни где они живут, ни какие у них интересы...

   - Вольды занимают место Властителя только потому, что у Рейгронна не было прямого наследника, - неожиданно услышал он скрипучий от ненависти голос Вэгронна.

   - И что? - насторожился молодой человек. - Что ты этим хочешь сказать?

   - У Гронна были и другие дети. Его дочь была женой одного из полководцев вождя. Она ушла через перевал вместе со всеми после гибели Рейгронна. - мрачно пояснил Вэгронн. - Женщина забрала с собой внуков. Один из них был твоим прямым предком.

   Смутная мысль появилась в сознании молодого человека. "..твоим прямым предком..." О, боги! Неужели они хотят..? Нет! Об этом нельзя даже помыслить! Он помотал головой, отгоняя опасную и в то же время возбуждающую мысль.

   Шаги за дверью заставили его собеседника напрячься. Вэгронн перевел настороженный взгляд на вошедшего хозяина дома. Тот удивленно поднял брови, обнаружив Вэгронна в комнате сына. Гость медленно поднялся с кресла и сухо пояснил:

   - Я хотел поближе познакомиться с молодым родичем.

   Хозяин дома молча кивнул и, дождавшись, когда за Вэгронном закроется дверь, повернулся к сыну:

   - Остерегайся его, мой мальчик. Мне совсем не нравится появление Вэгронна у нас.- Он помолчал и мрачно добавил: - Особенно сейчас, когда Агоррас остался без священной реликвии.

   "И без Властителя", - помимо воли добавил про себя молодой человек.

   * * *

   2.

   Дождь был таким унылым и беспросветным, что можно было подумать - небо до сих пор льет слезы о погибших. Стоявшая у окна женщина вытерла глаза и повернулась, оглядывая комнату. Все, что положено, она уже сделала - убрала вещи Властителя, закрыла ключом все шкафчики и ящики большого стола, застелила огромное ложе под роскошным балдахином.

   Больше ей здесь делать было нечего.

   И все же Гатана никак не могла уйти из опочивальни Ковольда. Она еще раз прошлась по комнате, провела рукой по парчовому покрывалу и застыла возле ложа Властителя. Ей вспомнилось все, что произошло после того, как дух могучего Ковольда с последним вздохом отправился к своим предкам, на встречу с Великой Богиней.

   Как ей удалось пережить эти дни, не знал никто. Но сама Гатана знала, что и ее жизнь угасла, когда погас погребальный костер Властителя. Больше в ней никогда ничего не будет.

   Женщина окинула взглядом опочивальню. Эта комната никогда не была местом их встреч, и супружеское ложе Властителя не было осквернено запретной любовью к простой женщине. Но здесь Ковольд рассказывал ей о своих замыслах, о тех делах, которые тревожили его душу, о том, что веселило или печалило его.

   Гатана прошлась по комнате и устало присела на стул у большого стола, на котором теперь не было ни одной бумаги, ни одного свитка. Только затейливая бронзовая чернильница украшала пустую столешницу. "Надо вылить чернила", - машинально подумала домоправительница, потянувшись за чернильницей. Но протянутая рука бессильно упала на блестящую поверхность стола. Уткнувшись лицом в ладони, Гатана беззвучно заплакала. Здесь она могла себе это позволить, потому, что знала - в спальню Ковольда теперь не войдет никто, кроме нового Властителя.

   Глотая слезы и горестно качая головой, женщина закрывала рукой рот, чтобы ни один звук не потревожил слух хлопотавших в соседних покоях слуг. Эта скрытая от всего мира скорбь, невыплаканное горе жгло ей грудь.

   Проплакав полчаса, Гатана успокоилась. Вытирая слезы, она подошла к распахнутому окну, чтобы влажный холодный воздух остудил раскрасневшееся от слез лицо и припухшие веки. Глубоко вздохнув, женщина подняла к серому небу голову и закрыла глаза.

   В голове ее пролетали выхваченные услужливой памятью картины...

   Ей тогда было четырнадцать лет. Озорной подросток, выхватив из рук возмущенной девочки широкую атласную ленту, которой она хвасталась перед подружками, промчался по галерее.

   - Ха-ха...Догони!

   Алая лента в его руке трепыхалась на бегу, как язычок пламени.

   - Отдай! Моя лента!

   Споткнувшийся похититель растянулся во всю длину, а не сумевшая затормозить Гатана плашмя плюхнулась на него сверху. Не растерявшись, она схватила кулак мальчика с зажатой в нем лентой и с силой дернула.

   - О!

   Подросток взвыл от боли, перекатываясь на спину и хватаясь за руку. И только тут изумленная Гатана обнаружила, что упала прямо на наследного Властителя!

   - Моя рука! - он оттолкнул девочку. - Дура! Ты сломала мне руку!

   Не говоря ни слова, Гатана торопливо поднялась и, наклонившись, зачем-то стала отряхивать испачканные штаны Ковольда. Тот раздраженно дернулся.

   - Отстань!

   Поддерживая одной рукой другую, он с трудом поднялся и заковылял к ступенькам, ведущим в покои Властителя. А Гатана так и осталась стоять с разинутым ртом. Резко очерченные губы, большие глаза Ковольда, сначала смеющиеся, а затем потемневшие от боли, так и стояли перед ее внутренним взором. Она в первый раз увидела так близко лицо наследного Властителя. И оно ее заворожило.

   ...Тряхнув головой, домоправительница провела рукой по лицу, вытирая то ли капли дождя, брызнувшие ей на лицо, то ли последние слезы. Вздохнув, она вспоминала, как с той минуты потеряла покой. Вопреки всем доводам разума, строгим увещеваниям и логичным выводам, сердце ее, впервые дрогнувшее в тот день непонятной, но сладостной болью, так и осталось навеки отданным прекрасному принцу.

   Повзрослев, Гатана поняла, что может позволить себе только издали следить за своим недоступным возлюбленным. Поняла, что никогда не сможет узнать радость разделенной любви. И Гатана покорно склонила голову перед судьбой.

   Должность, которую занимала ее мать, почтенная Доринна, должна была перейти к ней, как это было принято в замке. А быть зятем и мужем домоправительницы, фактически - хозяйки замка, было весьма выгодно. Напрасно Доринна с возмущением набрасывалась на дочь, когда та отказывала очередному претенденту. Гатана умела настоять на своем. Возможно, многоопытная Доринна кое о чем догадалась, когда ее дочь проплакала целую неделю, но так и не захотела принять участие в веселом празднике по поводу бракосочетания молодого Ковольда и красавицы Ортины.

   - Наивная дурочка, - печально посмотрев на Гатану, вздохнула мать.- Неужели ты думаешь, что бабочка уцелеет, если будет стремиться к огню? Когда-нибудь она все равно погибнет в его пламени...

   Девушка, лежавшая на постели, закрыв голову подушкой, только всхлипнула.

   Она заставила себя подняться и ополоснуть лицо, но так и не вышла в огромную кухню, где небольшая, но весьма почтенная компания отмечала свадьбу младшего брата Властителя Агорраса. И сердце Гатаны плакало кровавыми слезами, когда, пробегая по делам по саду, она видела, как молодая красавица, веселая Ортина, прогуливалась там под руку с молодым супругом. Даже издали девушка замечала, какими влюбленными глазами смотрит Ковольд на свою юную супругу.