«Мы с тобой из разных миров...» (СИ)

Эта ночь была полна различных звуков: откуда-то доносилось тихое уханье совы, в высокой траве бурно стрекотали сверчки, где-то слышался тихий шелест листьев, потревоженных потоками прохладного воздуха, а из глубин леса доносилось журчание Танаиса.

Амазонка присела на землю рядом с покрытым мхом валуном, аккуратно уложила лук рядом с собой и, поправив собранные в высокий хвост волосы, облокотилась о холодный камень. Приняв удобное положение, гречанка тут же устремила взор в тёмное небо и предалась каким-то потаённым думам. Спокойный ветер ласково запускал свои пальцы в огненные локоны северянки, нежно теребя и поглаживая их. Разморённая нежностью природы, воительница сделала глубокий вдох, и ночная прохлада тут же разлилась по её лёгким, даря пьянящее облегчение.

Из мыслей эллинку вывела короткая вспышка, внезапно появившаяся в небе.

— Хм?.. — всадница вопросительно посмотрела на небосвод, сперва не осознав, в чём дело. Будто бы поняв недоумение северянки, в полёт отправился второй огонёк, не забыв оставить за собой белоснежный длинный хвост. Девушка коротко усмехнулась и снова откинулась на камень. На мгновение в её душе проснулось ярое желание попросить что-нибудь у эллинских богов, однако она сразу отбросила эту мысль в сторону: обращаться к амазонским покровителям себе дороже — попросят двойную плату за исполненное желание.

Через мгновение воительница услышала шорох в розовых кустах. Повернув голову к источнику звука, дева сразу же замерла и прислушалась, а рука непроизвольно потянулась к луку. Спустя пару секунд из зарослей, озираясь по сторонам, вышли две Ночные Жути одинаковых габаритов и тут же засеменили в сторону рыжеволосой северянки, которая, казалось, искренне удивилась визиту диких драконов. Один из ящеров, обнюхав северянку, осмотрелся по сторонам и взгромоздился на девичьи колени, то ли ища защиты от неведомой опасности, то ли выпрашивая ласки, которой местным драконам и так давали в достатке. Животные в этих краях непуганые и знают запах каждой темискирской амазонки. А уж те ящеры, что обитают вблизи внутреннего городского круга, так и вовсе почти ручные.

Второй миниатюрный дракон быстро и уверенно подбежал к Энии и развалился по правую сторону от неё. Девушка, мягко улыбнувшись, положила ладонь на крошечное чешуйчатое тельце, которое мгновенно отреагировало на прикосновение довольным урчанием. Завидев это, первая Ночная Жуть злобно зашипела и спрыгнула с ног амазонки, а затем подошла к своему собрату, схватила его за хвост и начала тянуть на себя. Уставшая рептилия нехотя подняла голову и уставилась на чёрный комок чешуи, который пытался оттащить её от лучницы. Впрочем, миниатюрный ящер лишь вяло зевнул и уложил голову обратно, стараясь более не обращать никакого внимания на озлобленную чёрную саламандру.

Северянка, поняв, что соперничество за неё может затянуться на длительное время, взяла на руки сначала первую Ночную Жуть, не без труда оторвав её от хвоста другого дракона, и уложила к себе на живот. Зверёк довольно заёрзал и наконец улёгся, свернувшись клубком. Затем она подняла с земли вторую Жуть и также уложила рядом. Рептилия недовольно посмотрела на воительницу, но, сообразив, что второго шанса понежиться на человеческой тушке может не представиться, быстро уложила свой чешуйчатый зад и обвила хвостом лежащего рядом собрата.

Когда два дракона успокоились, Эния опять взглянула на ночное небо. Снова подул лёгкий ветерок, на этот раз принеся с собой далёкие ароматы жасмина. Вдохнув полной грудью, дева откинула голову назад и устало прикрыла веки. Вскоре, незаметно для себя, она провалилась в глубокий и такой необходимый сон.

Милоса с заметным трудом распахнула, казалось, навсегда слипшиеся веки: вставать ей совсем не хотелось, но королевские обязанности, коих на сегодня было великое множество, надо было выполнять.

Кое-как поднявшись с прохладных шелков, амазонка медленно, смачно шлёпая босыми ногами по мозаичному полу, подошла к начищенному зеркалу и скептически оглядела своё отражение с ног до головы: рыжие локоны, только вчера сплетённые в тугие аккуратные косы, торчали в разные стороны, туника, которую и одеждой-то стыдно было назвать, едва прикрывала женское тело и окончательно сползла с плеча, открывая взору пышную правую грудь, ноги были оголены, а плотная ткань едва прикрывала стройные бёдра.

— Вылитая гетéра*, — желая привести себя в более-менее подобающий вид, девушка с усердием принялась распускать волосы, больше теперь напоминавшие солому, а затем взяла деревянный гребень, лежавший на столике, села перед зеркалом и начала вычёсывать свои запутавшиеся патлы.

Кое-как справившись с первой задачей, амазонка провела рукой по локонам и аккуратно встряхнула, заставив их улечься на плечах мягкими волнами. Встав со скамьи, дева не спеша направилась к резной ширме, за которой плотным рядом висела вся её выходная одежда. Пробежавшись внимательным взглядом по шелкам и мехам, она остановилась на традиционном одеянии кроваво-красного цвета: длинное нижнее платье, пошитое точно по фигуре какой-то заморской мастерицей, и полукруглый отрез ткани, служивший тогой, края которой скреплялись золотой брошью в виде дракона.

Эллинка сощурила глаза и скептически поджала пересохшие губы: проводить время перед зеркалом она не любила, но, будучи королевой, пусть и воинственных амазонок, порой приходилось приносить в жертву традициям драгоценные минуты и необходимое удобство в одежде. Не без труда справившись с темискирским платьем, всадница взяла со столика золотую тиару, выкованную в виде лаврового венка, и аккуратно закрепила её в своих локонах.

Вскоре, наконец-таки собравшись, Милоса направилась к выходу из покоев и быстро, но притом совершенно бесшумно зашагала в сторону комнаты своих дочерей, которой, как оказалось, они не покидали с самой вчерашней ночи.

— Когда проснутся, пусть направляются в храм Артемиды, ― девушка повернулась к стражницам, охранявшим покой принцесс. — Я буду ждать их там, — в ответ на это воительницы лишь коротко поклонились и, прогремев доспехами, вытянулись, словно струны арфы. Сама же Милоса, не обращая более никакого внимания на подчинённых, развернулась на пятках и спешно направилась к выходу из дворца.

С северянкой первым делом поздоровались жаркое солнце и ударивший в едва загорелое лицо тёплый ветер. Втянув прогретый лучами воздух в лёгкие, Милоса ощутила лёгкий аромат полевых цветов и жасмина. Решив для себя, что неплохо было бы найти Энию, а затем уже наведаться к Сапфире, воительница отправилась искать рыжеволосую амазонку, которая, будучи освобожденной от ночного караула, теперь могла находиться где угодно. Впрочем, поиски много времени у девы не отняли: дозорную она обнаружила недалеко от входа в лес. Она расположилась на земле, а опорой ей служил огромный, поросший мхом камень. Однако особое внимание Милоса обратила на двух Ночных Жутей, что ютились возле лучницы.

— Как это мило, — девушка подошла ближе к Энии, опустилась на колени и почесала за ушком миловидного дракончика, который тут же приподнял свою голову и посмотрел на неё полуприкрытыми сонными глазами. — Какой красивый. — Воительница аккуратно посадила возмущённо кричавшую и размахивавшую короткими лапами рептилию, никак не желавшую расставаться с человеческим телом, в высокую траву. После — легонько потрепала вторую Жуть, которая тут же подняла смешную морду и повернулась в сторону Милосы. Недовольно склонив голову набок, она мягко спрыгнула с Энии и присела рядом со своим собратом, дожидаясь, что будет дальше.

Северянка едва заметно улыбнулась присмиревшим ящерам, а затем перевела взор на сопящую амазонку, похоже, не почувствовавшую, что рядом с ней находятся «чужаки».

— Ну нет, тебя точно так же я будить не собираюсь, — Милоса поспешно встала с места, подошла к какому-то странному кустарнику, под которым росли огромные листы, сорвала самый большой из них, а затем подошла к маленькому садовому прудику, зачерпнула воды и, вернувшись обратно, с высоты своего роста вылила содержимое прямо на Энию, рассчитывая, что это пробудит девушку ото сна. В ответ на это амазонка лишь что-то неразборчиво пробурчала и повернулась на бок. Не выдержав, Милоса с остервенением отбросила лист в сторону, который, подхваченный лёгким потоком ветра, снесло в сторону Ночных Жутей, схватила лучницу за ноги и, что есть сил, потянула на себя. Лишь после этого дозорная с приглушённым криком соизволила открыть глаза, в которых на мгновение промелькнула паника. — С добрым утром!