Наследник Шимилора

Не знаю, обратил ли кто-нибудь еще внимание на ее слова. А мне подумалось: фраматы знают о нас гораздо больше, чем хотят показать. Но Алена не дала мне сосредоточиться на этой мысли.

— Пойдем в дом, Жанна, — сказала она. — Надо кое о чем потолковать. Остальные могут вернуться к напиткам. Только не повторите подвиг его высочества, господа.

Как только мы с Аленой остались наедине, я спросила:

— Оказывается, вы поручили Сэфу и Нолколеде охранять меня?

— Кто — мы? — холодно поинтересовалась она и добавила: — В отряде слишком много болтают. Смотрите, как бы мы не сочли вашу коллективную работу ошибкой.

Я прикусила язык — фишелонское вино действительно сделало меня болтливой. Алена подошла к зеркалу, провела по волосам роскошным перламутровым гребнем и сказала:

— Готовься к перемещению. Шеф жаждет встречи с тобой. Уж если кто и имеет полномочия отвечать на твои вопросы, так это он.

Знакомый коридор приветствовал меня миганием голубых лампочек. Я, как обычно, постаралась поскорее миновать это тревожное место. Наконец передо мной распахнулась дверь, и я вошла в небольшой уютный кабинет. Афанасий Германович в дорогом светло-бежевом костюме поднялся мне навстречу.

— Хорошо выглядите, Жанна.

Я смутилась, не будучи уверенной, что причесывалась после купания. Шеф усадил меня в кресло перед большим монитором, щелкнул мышкой.

— Сейчас мы с вами, Жанна, посмотрим коротенькое кино. К сожалению, мы не можем выдергивать на Базу всех агентов, так что вам придется взять на себя труд сообщить остальным его содержание. Кстати, как там Алена? Не отвечайте, а то я умру от зависти. Мне в ближайшее время отдых не светит, — шеф вздохнул. — Тут такие дела намечаются... Хотя я многое отдал бы за пару часов в Лаверэле. Ну, давайте смотреть.

Экран вспыхнул ярко-синим. Я не сразу поняла, что это просто очень много воды. Океан, по которому бежали белые барашки и... плыли корабли. Они шли целой армадой — большие, двухпалубные, с белоснежными парусами. Из труб валил черный дым — значит, там, где их построили, паровая машина была уже изобретена.

Афанасий Германович снова защелкал мышкой, и изображение приблизилось. Теперь я смогла разглядеть коричневый флаг с черным кругом, поделенным пополам. Изображение Модита!

— Это райшманский военный флот, — сказал шеф, положив мне руку на плечо. — Состоит в основном из пятимачтовых кифедров, по шестьдесят две пушки на каждом. Сейчас к Лаверэлю движется двадцать таких кораблей. Им нужно около двух месяцев, чтобы достичь бухты Нивальд. Точнее говоря, они окажутся там за день до праздника Урожая. А шимилорский флот... Вы же бывали в Нивальде?

Я кивнула. Я действительно ездила в устье Рабуса, где базировался королевский военный флот — все двенадцать тяжелых парусно-весельных кораблей. Увы! Позолоченные барельефы, покрывавшие борта, бархатные дорожки на палубе и множество штандартов, развевающихся на реях, не могли обеспечить кораблю боеспособность. Раз в два года происходил торжественный смотр, а потом суда отправлялись вдоль побережья — от устья Рабуса до устья Фулгурана в бухте Блавуат. Служба на флоте считалась менее престижной, чем в королевской гвардии, и жалование ниже. Короче говоря, у Шимилора не было флота, который мог бы отразить угрозу с моря. Но зачем шеф говорит об атом со мной?

— Почему вы это показываете именно мне, Афанасий Германович? — спросила я. — Вы ведь знаете, я далека от военных дел. Конечно, это путешествие многому меня научило...

— Лаверэлю грозит беда, — жестко ответил шеф. — А вам, Жанна, предстоит провести там еще долгие годы. Мне кажется, вы до сих пор смотрите на происходящее слишком отстраненно — как будто и впрямь играете роль и кино. Это вашей родине угрожает нашествие могущественного и беспощадного врага. Вы очень хорошо должны понимать это.

— Если это акт воспитания, то я не единственный новичок в Лаверэле, — обиделась я. — Наш командир...

— Ах да, — улыбнулся шеф. — Вы же встретили кое-кого из знакомых. Признаться, я рассчитывал на вашу встречу. Но все пошло не так, как вы хотели, да?

— К чему этот разговор? — я уставилась на экран, где по-прежнему плыли корабли.

Афанасий Германович взял меня за руку и усадил рядом с собой на маленький мягкий диванчик.

— Знаете, Жанна, мне хотелось поделиться с вами одним воспоминанием... Я уже говорил о том, как печально началась история фраматов. Люди считали нас колдунами и охотились, как на диких зверей. Они жгли на кострах наших женщин. Они убивали наших детей — самое дорогое, что у нас было, хотя бы потому, что у фраматов редко рождаются дети... Тогда, чтобы постоять за себя, мы объединились. Мы стали селиться общинами, и одолеть нас стало не так-то просто. Наши способности уже тогда намного превосходили обыкновенные человеческие, и они продолжали развиваться. Но люди не отступали. Ведомые крикунами-священниками, они не жалели жизней, чтобы истребить нас. Наша жизнь в Лаверэле превратилась в ад, в вечную войну без надежды на победу. И тогда перед нами встал выбор: либо мы вступаем с людьми в открытый бой и становимся хозяевами Лаверэля. Либо... уходим в другие миры.

— И вы решили уйти? — сочувственно спросила я. Странно: этот красивый седой человек чем-то напоминал мне отца. С отцом я могла вот так же сидеть на диване и слушать удивительные сказки.

— Мы размышляли недолго, — кивнул Афанасий Германович. — Всем было ясно: война между людьми и фраматами погубила бы этот прекрасный мир. Видите ли, Жанна, в каждом из нас генетически заложена страстная любовь к далекой, теперь уже полузабытой родине. Для фрамата это чувство сильнее родительской любви, сильнее брачных уз... Это наша боль и наше счастье. Мы сохранили Лаверэль, потому что отказались от обладания им. Вы понимаете, о чем я говорю?

Шеф пристально посмотрел на меня.

— Н-не совсем, — пробормотала я.

— Я хочу сказать, что не обязательно обладать тем, что любишь, — сказал Афанасий Германович, и в его глазах вспыхнули знакомые изумруды.

Мы помолчали немного. Я понимала, что мне пора возвращаться, а у меня накопилось столько вопросов... Какой успеть задать?

— Афанасий Германович, — осторожно начала я, — Почему меня взяли в Лаверэль? Я ведь не проходила никаких тестов...

— Вы в этом уверены? — загадочно улыбнулся шеф.

Коридор с голубыми лампочками вернул меня в домик Алены. Он был пуст. Как оказалось, хозяйки не было и снаружи. Наверное, ее короткий отпуск подошел к концу. Принц по-прежнему дремал в гамаке, остальные тоже клевали носом — злоупотребление фишелонским не прошло даром. Даже Чанг, казалось, нанюхался винных паров и заснул прямо на дорожке.

Чтобы не переживать похмелье в пути, решено было переночевать на берегу. Ночь прошла спокойно, гаруты о себе не напоминали, и утром мы без приключений двинулись к побережью.

Было о чем подумать — честно говоря, меня не столько волновало содержание разговора с шефом, сколько его странное, особое, отеческое отношение ко мне. Почему? И порученном нам деле — спасении юного принца — я все равно оставалась самым бесполезным членом отряда. Мне на ум приходили нелепые мысли — вроде романтической истории любви фрамата и земной женщины, вследствие чего я прихожусь шефу родней. Какой-нибудь пра-пра-правнучкой. Хотя... не стоило приписывать фраматам человеческие чувства и проблемы, их поступки и побуждения лишь на первый взгляд укладывались в формат человеческой логики. Обитатели галактики снисходили до нас, людей, сохраняя человеческий облик, говоря на наших языках, принимая наши имена. А на самом деле они были бесконечно далеки от нас.

Задумавшись, я прослушала, о чем говорили сенс Зилезан с Денисом. Ученый пытался убедить нашего командира:

— ...Потеряем всего полдня. Туда ведет хорошая дорога. Побывать там мечтают все культурные люди в Шимилоре, но лишь единицы получают эту возможность. Друг мой, нельзя же просто взять и проехать мимо!

— Дорогой сенс, позволю вам напомнить, что мы не на обзорной экскурсии по Лаверэлю, — строго отвечал Денис. — Мы рискуем постоянно. Будет чудом, если мы без потерь доберемся до побережья. Нам как можно быстрее нужно попасть в Норрант.