Бег времени. Тысяча семьсот (СИ)

Я замолк, глядя на Шарлотту. В груди неприятно кольнуло, припоминая мне совершенно другую ситуацию. Когда-то точно так же я старался вымолить прощение у Гвендолин, когда ко всем чертям умудрился разбить ей сердце. Она так меня и не простила. Просто исчезла с лица этого времени и возможно я уже никогда не смогу ее увидеть. И эта черная дыра между нами так и останется незаполненной.

Нет, Гидеон, не время думать о смерти. Ты ее обязательно найдешь. Ты обязан это сделать.

Шарлотта все еще молчала. Но через несколько секунд что-то в ее лице поменялось.

- Я должна тоже попросить прощения, – внезапно произнесла она, что теперь меня вогнало в ступор. - Прости, что так насела на тебя со звонками и смс. Поверила своим иллюзиям, в какой-то миг даже позабыла всё. Ведь Гвендолин недавно только… исчезла. И ты ведь, наверное, все еще… любишь ее.

Она как-то аккуратно подбирала слова, словно не она только что продумывала способы моего убийства. Ее извинения были очень необычны и странны для меня. Но, в конце концов, это же Шарлотта – девушка, воспитанная прошлым, знающая реверансы, баллады, искусство тайного языка веером. Собственно ее признание было в духе «куртуазной» любви, когда бывшие любовники при расставании забирают свои клятвы и извиняются за остывшие чувства. Шарлотта всегда останется Шарлоттой, она не станет холодно игнорировать меня или колко высказываться, как Гвен.

- Ну, раз мы извинились друг перед другом… - начал я неуверенно, потому что не знал, как закончить этот неприятный разговор, - Надеюсь, инцидент исчерпан, и мы останемся прежними друзьями?

- Да, исчерпан, останемся друзьями, - мгновение ока и передо мной снова сидела волшебная нимфа Шарлотта с улыбкой Моны Лизы на устах. Я облегченно выдохнул, снова почувствовав себя живым человеком.

Телефон орал где-то внизу в гостиной, завершая последний куплет:

О, хорошие парни приходят к финишу последними.

Когда ты отвержен,

Не подгоняй себя, похлопывая по спине -

Можешь сломать позвоночник. *

Отогнав последние остатки сна, я глянул на часы: девять часов утра. В этот момент телефон замолчал, словно стараясь подчеркнуть оглушающую тишину квартиры. Собравшись с мыслями, я решил рвануть в Темпл, не дожидаясь особо приглашения Фалька. Заодно отчитаюсь о вчерашней элапсации.

Наскоро позавтракав, уже через полчаса я находился в центре тайной ложи. Темпл был практически безлюден. Для начала я решил отыскать мистера Джорджа, но перед этим решил забежать в уже излюбленный мною кабинет Шульца, чтобы оставить новую банку кофе. Я настолько был уверен, что там никого нет, как всегда, что, не церемонясь, практически ворвался в кабинет, насвистывая мелодию. Но тут же настроение схлынуло, так как за столом сидел пожилой лысоватый мужчина, который что-то писал от руки в тетради. На меня смотрели пара серо-голубых глаз: такие бывают только у стариков, словно цвет выгорел за их жизнь. Но мужчина, увидев мой ступор, внезапно мило улыбнулся, от чего лицо приобрело дружелюбное выражение лица.

- Доброе утро, Гидеон.

- Ох… Здравствуйте! – и откуда он только знает мое имя? Я, однако, вижу его впервые.

- Вы, наверное, удивлены, что я знаю ваше имя, - сказал он, словно прочитав мои мысли, - но какой член нашей Ложи не знает самого Льва?

Я усмехнулся своей глупости.

- Ну, конечно же… А почему Льва, а не Алмаза?

- Лев мне нравится больше. Алмаз – это как-то бездушно. – Он встал из-за стола, идя мне навстречу. Мужчина снял свои очки, отчего теперь глаза стали живее без блеска стекол.

– Профессор Шульц, к вашим услугам, – представился он, протягивая свою руку. Профессор был худощав, с благородными чертами лица. Он оставлял сразу положительное впечатление о себе, его голос был неспешный, произношение правильное с легким уэльским акцентом.

- Очень приятно! Гидеон де Виллер.

- Мне тоже приятно. – Он улыбнулся так искренне, что действительно верилось, что ему приятно меня знать, а не из вежливости. - А это, я так подозреваю, мне?

Он кивнул на банку кофе у меня руке.

- Ох, да! Вам. А то я у вас весь кофе выпил.

- Теперь понятно, почему мой кофе таинственно исчезал в банке, – засмеялся он, хитрым прищуром поглядывая в мою сторону. Я не стал ему говорить, что не только кофе пил тут, но валялся на диване и совершил акт вандализма по отношению к одной книге с иллюстрациями, страница которой с репродукцией демона теперь лежит на столе в моем кабинете. – Не хотите ли чашечку кофе?

- Нет, я спешу. Мне еще надо найти мистера Джорджа.

- Его сейчас нет. Сейчас нет никого из главных хранителей первого круга. Собственно, как и хронографа.

- Что? – я не поверил собственным ушам. Хронограф вывозился очень редко и с огромной охраной. И причина вывоза всегда была одна – элапсация в другом месте.

- Говорят, неполадки какие-то. – Он подошел к шкафу и вытащил две чашечки, пакет сливок, сахар и печенья. - Но мне толком ничего не рассказывали, да и мне это неинтересно.

В этот момент вода в чайнике начала закипать – видно, она только недавно была согрета, профессор Шульц ловко сервировал маленький кофейный столик.

- Да что вы стоите в дверях? Проходите, все равно никого нет в Темпле, ну и потешьте уж старика разговором!

Я, все еще пребывая в замешательстве от новостей, нерешительно прошел и сел на диван, будто до этого никогда не был в этом кабинете.

- А почему мне ничего не сказали? И что случилось? Что это еще за неполадка в хронографе?

- Ну, подозрения на неполадки в хронографе у них были давно, еще с тех пор, как исчезла ваша напарница. Я знаю, они созывали кучу физиков, механиков и прочих для проверки. Кстати, нет никаких вестей о Рубине?

- Тогда, почему они позволяли мне элапсировать, если подозрения были давно? – этот вопрос я задал скорее сам себе, чем Шульцу. – Нет, толком ничего неизвестно. Примерно, определились со столетием, куда она попала… Кстати, а почему вы ее назвали Рубином, а не Вороном, если судить по аналогии со мной?

- Гидеон, разве можно девушку называть Вороном? Это как-то не этично. Женщинам больше подходит сравнения с драгоценными камнями, чем мужчинам. – Он неожиданно вытащил из шкафа тарелку с шарлоткой, накрытую салфеткой. – Вот, попробуйте, испекла моя жена. Она удивительно вкусную выпечку готовит!

Пирог действительно был отменный: много вкусных сахарных яблок и корицы, с хрустящей золотистой корочкой сверху.

- Удивительно вкусно! – жуя кусок пирога, с набитыми щеками я попытался изобразить восхищение.

- Я же говорю, мастерица! И какое же столетие обрушилось на голову несчастной девочки?

- 18 век.

- О! Даже не знаю, повезло ей или нет. В принципе общество в тот момент только недавно встало и расправило свои плечи. Сколько умов и гениев родились в период с 17 по 18 век, сколько достижений. Ум человека уже проникал в сущность наук, отходя от оков средневековья и церкви. Хотя само общество напоминало наше современное по нравам и распущенности. Им еще далеко до галантности 19 века.

- Если это Гвендолин, то поверьте, для нее это плохо, весьма плохо.

- Ну, да, – горько согласился Шульц, хотя еще несколько секунд назад витал в романтических мечтах о 18 веке. – Девочка же совсем не подготовлена. А вообще я вам завидую, Гидеон. Вы можете делать то, за чтобы любой ученный мира отдал бы все.

Я ухмыльнулся. Я столько раз это слышал, что набил оскомину. Даже сам в детстве, когда еще витал в розовых облаках, наивно полагал, как же здорово быть путешественником во времени, мечтал о разных странах, столетиях, известных личностях, но самой главной мечтой было знакомство с любимым поэтом – Томасом Гарди. И как же быстро все это разрушила действительность со своими правилами и ограничениями.

-Возможно и так, но я не имею права пользоваться хронографом в личных целях… А вы бы с кем хотели встретиться, если бы была возможность?

- О! Томас Гейнсборо! Не зря я столько лет потратил на его изучение.